Арфист на ветру - Патриция МакКиллип

– Высший, – промолвил Руд. В его голосе больше не звучала суровость воина; слова были загадкой, полной горечи и отчаяния, мольбой об ответе. Взгляд его скользнул по лицу Моргона. – Ты слышал моего отца. Я не занимаюсь больше загадками. И эту придется разгадывать тебе, Мастер Загадок.

– Разгадаю, – устало пообещал тот. – Мне кажется, выбирать не приходится.

– Ты, – сказал Мэтом, – слишком надолго здесь задержался.

– Знаю. Я не мог уйти. Я уйду... – Он покосился на Дуака. – Завтра? Корабли будут готовы?

Тот кивнул.

– Бри Корбетт сказал, что они выйдут с полуночным отливом. В сущности, он сказал много чего еще, когда я объяснил ему, что именно тебе нужно. Но он знает ребят, которые за золото повезут даже мертвецов.

– Завтра, – прогудел Мэтом.

Он окинул взглядом Моргона и Рэдерле, которая молча созерцала оплывающую свечу, вся собранная, точно для спора. Дочь медленно подняла глаза, словно прочитав его мысли.

– Я еду с Моргоном и не прошу тебя нас поженить. Ты и теперь не собираешься спорить?

Он со вздохом покачал головой.

– Пререкайся с Моргоном. Я слишком стар и слишком устал. И все, чего я хочу для вас двоих, это чтобы когда-нибудь вы обрели наконец покой в этом взбаламученном Обитаемом Мире.

Она уставилась на отца. Внезапно лицо его дрогнуло, и она потянулась к нему, глотая слезы, поблескивающие на щеках в свете факелов.

– О, почему тебя не было так долго? – прошептала она, и отец крепко обнял ее. – Ты был мне так нужен...

Он беседовал с ней и Моргоном, пока не догорели свечи в подсвечниках, а четырехугольники окон посветлели от забрезжившего утра. Большую часть следующего дня они проспали, а поздно вечером, когда кругом снова все стихло, Моргон призвал свое воинство живых мертвецов на причалы Ануйна.

Семь торговых судов были пришвартованы у причала, на каждом из них был легкий груз дорогих тканей и пряностей. Моргон, голова которого пухла от имен, лиц, чужих воспоминаний, наблюдал, как ряды воинов медленно становятся наполовину видимыми на затененных причалах. Воины были на конях, хорошо вооруженные и в безмолвии ожидающие команды. Город позади них погрузился во тьму; черные пальцы мачт вздымались над гаванью с каждой новой волной, чтобы, казалось, коснуться звезд и снова опуститься. Сбор мертвого воинства совершался в сонном молчании под взглядами Дуака, Бри Корбетта и охваченных ужасом экипажей судов. Они были как раз готовы взойти на палубы, когда вдоль причалов загремели копыта, и Моргон, повернув голову, увидел Рэдерле, которая, спешившись, посмотрела прямо ему в лицо. Он не мог понять, почему она до сих пор не спит и почему здесь. Поблизости горел один-единственный фонарь, и свет его придавал ее волосам, в которых к тому же заполыхали самоцветы на шпильках, переливчато-огненные тона. Лица же девушки Моргон почти не видел.

– Я плыву с тобой на Хед, – объявила она. Моргон с трудом выбравшись из ярких отголосков минувших веков, повернул ее лицо к свету. От досады на Рэдерле ум Моргона прояснился.

– Мы все обсудили, – сказал он. – Никуда ты не поплывешь на этих кораблях, полных привидений.

– Ты обсудил это с моим отцом. Но забыл сказать мне.

Он провел рукой по лбу, чувствуя, как сильно и неожиданно он вспотел. Близ них опирался о корабельный борт Бри Корбетт – ушки на макушке, краешек глаза – в сторону моря на прилив.

– Господин мой, – негромко вмешался он, – если мы сейчас не отчалим, семь кораблей, забитых мертвецами, застрянут в гавани до утра.

– Понял. – Моргон распрямился. Рэдерле сложила руки на груди, и он поймал шпильку, выпавшую из ее волос. – Лучше бы тебе проскакать через Хел и встретиться со мной в Кэйтнарде.

– Ты собирался ехать со мной, а не плыть с призраками на Хед.

– Я не могу вести мертвое воинство сушей до Кэйтнарда и грузить его на тамошних причалах, чтобы каждый торговец пялился...

– Главное не это. Главное вот что: как бы ты ни добирался до Хеда – я с тобой. Главное – ты собирался плыть прямиком на Хед, а меня оставить ждать в Кэйтнарде.

Он вытаращил глаза.

– Неправда!

– Ты подумал бы об этом, – не уступала Рэдерле, – на полдороге и преспокойненько бросил бы меня в Кэйтнарде, нарушив наш уговор. У меня тюк при седле. Я готова в путь.

– Нет, ты не поплывешь морем четыре дня со мной и с мертвецами Ана.

– Да.

– Нет.

– Да.

– Нет.

Его ладони сжались в кулаки, лицо прочертили глубокие тени. Свет фонаря изучал лицо Рэдерле так, как сам Моргон изучал его в последние дни. Свет собрался в ее глазах, и Моргон вспомнил, как она смотрела и как привела в смятение мертвых королей.

– Нет, – сурово повторил он. – Я не знаю, какой неведомый след оставят на водах мертвые. Я не знаю...

– Ты не знаешь, что делаешь. Ты не знаешь, насколько будешь в безопасности. Даже на Хеде.

– И поэтому я не возьму тебя сейчас на корабль.

– И поэтому я отплываю с тобой. Я рождена, чтобы понимать море.

– А если оно разнесет под тобой опору, если рассеет доски, пряности и мертвецов среди волн, что ты станешь тогда делать? Ты утонешь, ибо, какой бы облик я ни принял, я не смогу спасти тебя, – так что мне прикажешь делать в этом случае?

Она молчала. Мертвецы, выстроившиеся позади нее, казалось, смотрели на него такими же далекими и неумолимыми взглядами. Он перехватил насмешливый взгляд одного из мертвых королей и велел себе успокоиться. Миг спустя призрак двинулся вперед, заставив затрепетать вокруг себя воздух и тьму, и взошел на корабль.

Моргон, пока грузил на корабль оставшихся, утратил вновь всякое чувство времени. Века роптали, струясь через него, и этот ропот сливался с чавканьем морских вод и с эхом голосов Дуака и Рэдерле, как будто звучавших из какой-то далекой страны. Наконец он добрался до последнего имени, произнес его, и тогда к нему вновь вернулись зрение и слух.

Темные и тихие суда все сильнее раскачивались на волне отлива. Корабельщики отдавали приказы – приглушенно, словно боялись, что их голоса потревожат мертвых. Матросы тоже еле слышно двигались по палубам среди канатов. Рэдерле и Дуак стояли одни на пустом причале, молча наблюдая за Моргоном. Он подошел к ним, чувствуя, как соленый ветер, который только что поднялся, осушает пот на его лице, и сказал Дуаку:

– Спасибо тебе. Не знаю, насколько признателен мне будет Элиард, но это войско – лучшая защита для моего острова, лучшая, которую я только мог придумать. Теперь я буду за него спокоен. Скажи Мэтому... Передай ему... – Он заколебался, подбирая слова. Дуак уронил руку ему на плечо.

– Он знает. А ты будь осторожен.

– Буду.

Моргон повернул голову и встретил взгляд Рэдерле. Она не шелохнулась и не заговорила, но и без слов привязала к себе. Моргон снова затерялся в воспоминаниях. Чтобы разрушить чары, он заговорил: