Танкист - Валентин Александрович Егоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через десять минут Прошка прошел мимо того места, где на речном песочном берегу лежали четыре трупа молодых парней в форме красноармейцев.
– Так они всегда поступают! Перед началом движения колонны расстреливают нескольких человек. Видимо, в назидании другим, чтобы и не помышляли о побеге. – Кто-то негромко пробормотал за его спиной.
Рядовой Ломакин даже не стал оборачиваться и глазами искать автора этих слов, знал, что не найдет. В этот момент все пленные смотрят только себе под ноги и думают только о своих болячках. Ни в одном из этих пленных не было истинной радости от того, что, оказавшись в плену, они сохранили себе жизнь. Пока эти люди были растеряны случившимся и пытались разобраться в том, как это оказалось, что война только-только началась, а они уже во вражеском плену. Сейчас в небе не было видно ни одного советского истребителя или бомбардировщика. Куда-то исчезли столь знаменитые танки БТ 7 от поступи, которых содрогалась земля. Какой-то вшивый взвод немецких пехотинцев, вооруженный винтовками «Маузер 98к», конвоирует, чуть ли не дивизию пленных красноармейцев.
В ходе этих размышлений что-то дрогнуло внутри рядового Ломакина, сломалось его внутреннее и внешнее равнодушие ко всему окружающему, которое сформировалось еще в годы учебы в сельской школе. Во времени, которое не скоро наступит. У Прошки совершенно не болела голова в отношении того, как он вдруг оказался на этой войне, на которой воевали его деды. Сейчас, находясь в рядах колонны военнопленных, он только пытался внутренне собраться и быть готовым к еще большим неожиданностям, которые, наверняка, ожидали на его пути.
Колонна медленно со стонами раненых бойцов, которых оказалось немало, продвигалась вперед по дороге. Прошка обратил внимание на то, что в этой колонне находилась практически одна только двадцатилетняя молодежь, Изредка перед глазами мелькали тридцати или сорокалетние мужики, на которых обмундирование было лучше, но у всех у них были срезаны уголки воротничков или нарукавные знаки различия. Эти командиры явно не хотели выдавать своего звания и явно стеснялись своего положения военнопленного. Они образовали свою маленькую и крепко сбитую группу, в которую никого и, даже политработников, не допускали. Те же пытались разговаривать с бойцами, настроить их на сопротивление врагу, но их никто не слышал и они становились изгоями прямо на глазах всех военнопленных.
Только однажды Прошка увидел полковника РККА, с который со всеми полагающимися полковничьими шпалами в петлицах на воротничке и на рукаве, проходя мимо, подбадривал бойцов и советовал им беречь силы на будущее. Это был единственный полковник среди десяти тысяч пленных, при приближении которого, красноармейцы вставали и замирали по стойке смирно, на других своих командиров они не обращали внимания. Как Прошка теперь понимал, эти командиры со срезанными знаками различия перестали существовать даже для двадцатилетних красноармейцев. Полковник, который сохранил свой авторитет командира, проходя мимо рядового Ломакина, вдруг остановился, коснулся рукой его плеча и сказал:
– А ты, парень, настоящий танкист! Постарайся таковым и до конца своих дней оставаться!
Полковник давно уже исчез в рядах колонны, а Прошка Ломакин шел и думал о том, что судьба, прикосновением руки этого полковника, каким-то образом его отметила и дала ему имя «Танкист», которое он должен с гордостью носить до конца своей жизни.
Глава 2
1
Под вечер эту гигантскую колонну русских военнопленных немцы начали разбирать на отдельные команды. Сначала от колонны отпочковывались целые и большие, до тысячи человек, группы военнопленных, которые сворачивали на другую дорогу и исчезали в пелене пыли, поднимаемых ногами людей. Когда колонна остановилась на ночь, то гигантское колхозное поле, на котором расположились военнопленные, оказалось радиофицированным. Время от времени из репродукторов над полем проносилось:
– Aufmerksamkeit, die Soldaten, желающие поработать на овощебазе, проходить für die Ausrichtung zum Leiter des Befehls.
С земли поднимались военнопленные красноармейцы и шли в сторону, откуда им махал маленький немец, знаток русского языка. Таким образом, медленно и верно русские военнопленные растаскивались по разным местам и временным лагерям для пленных красноармейцев.
Прошка своим сельским знанием немецкого языка из разговора двух унтер-офицеров, проходивших неподалеку от него, понял, что командир немецкой дивизии, взявшей столько военнопленных, сейчас находится в бешенстве, в его дивизии не оказалось ни продуктов, ни воды для такой массы народа. Вот он и связался с командирами других немецких дивизий, вдруг которым потребуется бесплатная физическая сила для решения насущных вопросов.
В этот момент из черных репродукторов вдруг послышалось:
– Внимание пленным русским солдатам, срочно требуются танкисты для ухода за танками!
Ноги сами подняли тело Прошки Ломакина и понесли его к красноармейцу, который держал микрофон в руках. На это приглашение к танкистам откликнулось человек пять-шесть, не больше.
– Ну, и хорошо, парни, что вас танкистов так мало, больше жратвы каждому достанется. За вами, вот тот толстенький фельдфебель приехал! Der Sergeant-Haupt Herr, dieser ist Ihr Befehl. Kann es wegnehmen!
Подошедший фельдфебель неожиданно заговорил на хорошем русском языке:
– Хватит тебе трепаться, язык без хребта, как и твой хозяин. Почему так мало пленных, мне три десятка танкистов нужно! Плохо работаешь парень…
– Извините, господин фельдфебель, как вы просили, так я и объявил по радио, но пришло только шесть человек.
– Значит, плохо людям объяснил. Дай микрофон, я сам объявление сделаю, рыло немытое.
Через минуту над полем с военнопленными послышался голос немецкого фельдфебеля:
– Господа, бывшие солдаты! Одному танковому учебному центру требуется команда, члены которой будут помогать немецким мастерам, ремонтировать захваченную вражескую технику и убирать помещение. Питание три раза в сутки, нормированное.
Красноармейцы в общей толпе тяжело поднимались с земли и шли на регистрацию в команду. Прошка, стоял в сторонке и внимательно наблюдал за всем вокруг него происходящим. Когда набралось человек тридцать добровольцев из военнопленных, то толстый фельдфебель удовлетворенно хмыкнул, но в этот момент с земли поднялись еще трое раненных, за которыми Прошка давно уже наблюдал и никак не мог разобраться в том, кто же они были по военной специальности. Но парни, несмотря на свои ранения, вели себя независимо и обходились без чужой помощи, помогая друг другу. Один из этих красноармейцев имел ранение в голову. Видимо,
