Две повести - Мария Белахова

Она появилась во время завтрака, утром. Пришла вместе с Раисой Яковлевной, как в первый раз.

Эти взрослые люди, доктор Раиса Яковлевна и Ирина Андреевна, были убеждены, что умеют владеть собой. Но дети сразу поняли, что не случайно так торжественно-строга Раиса Яковлевна и так взволнована пришедшая с ней тетя. И то, что не Галя была в центре внимания, это тоже стало понятно.

Когда подали второе, Галя вдруг заплакала. Никто ее не обижал, а она заплакала. И, хотя Галя плакала без видимой причины, тетя Фаня и Раиса Яковлевна не рассердились на нее. Только Раиса Яковлевна переглянулась с тетей, и та ушла.

Вот тут заплакала Наташа. Положила голову на стол и горько зарыдала. Раиса Яковлевна подошла к ней:

— Ну что ты плачешь, Наташа? Может, заболела? Пойдем, я тебя посмотрю и температурку померяю.

Там, в кабинете Раисы Яковлевны, сидела она и тоже плакала. А когда увидела Наташу, взяла ее, посадила к себе на колени и сказала:

— Наташа, я твоя мама. Поедем к папе, он нас ждет.

Наташа прижалась к ней и обняла ручонкой за шею.

Раиса Яковлевна ушла, и они остались одни. Наташе было очень хорошо. Она трогала руками кружева на блузке, а мама рассказывала, как долго она искала ее, свою дочку, и как будет рад папа. Тут же она показала его карточку. Папа Наташи военный. Он умеет строить самолеты.

— Ты его помнишь, Наташа? — спросила Ирина Андреевна.

— Да, — ответила девочка.

Наташа ответила искренне. Она ждала папу, хочет к нему поехать. А значение слова «помнишь» она не понимала.

Наташе было немногим больше трех лет, и она скоро забыла дом с тетями в белых халатах. Забыла свою подружку Галю. А вот как она сидела на коленях у мамы, слушала ее нежные, ласковые слова — это видение осталось у нее в памяти на всю жизнь.

Ирине Андреевне тоже на всю жизнь запомнился этот час. Беспомощность маленького существа, полное, безоговорочное доверие к ней, назвавшейся матерью, тепло мягких ручонок — все это навеки привязало ее к девочке, наложило обязанности, выполнение которых стало святым ее долгом.

Теперь заполнена брешь, образовавшаяся в ее жизни со дня смерти Сережи.

Глава III

Ирина Андреевна только тогда сказала Наташе «я твоя мама», когда все уже было решено: документы об удочерении, метрическое свидетельство Наташи и железнодорожный билет до Москвы лежали в ее сумке.

Провожая Ирину Андреевну в Ленинград, Антон Иванович дал ей адрес и телефон их давнего друга, Сергея Алексеевича Колесова.

— Ты обязательно ему позвони. Нужно будет — он тебе во всем поможет. И как врач даст хороший совет.

Когда все выяснилось с родственниками Наташи и предстояла сложная процедура оформления, Ирина Андреевна позвонила Сергею Алексеевичу и попросила его как можно скорее зайти к ней.

В тот же вечер он приехал.

— Ирина, милая! Как я рад, что вижу тебя! Ай-ай, височки-то как побелели! Но все такая же хорошая, уютная… Что у тебя случилось?

— Сережа! — волнуясь, заговорила Ирина Андреевна. — Мне очень трудно обо всем рассказывать, и давай договоримся — не сочувствуй и ни о чем не спрашивай. Иначе расплачусь и не остановлюсь… Всё, договорились. Так вот. Наш Сережа умер. По пути в Казань… Теперь я беру себе дочку. Из яслей. Ты не нужен мне как врач. Я знаю, девочка очень слабая, больная, но вопрос этот решен. Ты мне нужен как друг, помощник. Помоги все оформить, удочерить Наташу.

— Пожалуйста! Ну конечно, все, что могу, сделаю, Иринушка! Ты всегда была человеком необыкновенной души! Ты совершаешь подвиг…

— Глупости, Сережа! Какой подвиг? Это теперь-то, когда столько людей отдали свою жизнь на фронте и вот здесь, в Ленинграде! Взять обездоленного ребенка и воспитать его — разве это подвиг? Материнское чувство — это естественное чувство женщины. Чем радостнее будет жизнь ребенка, тем счастливее наша, моя и Антона. Я не понимаю и осуждаю людей, которые, взяв ребенка на воспитание, стараются рекламировать это, представить как подвиг.

Сергей Алексеевич поднял руки вверх:

— Сдаюсь! Сдаюсь, и баста! Молчу. Говори, что надо делать.

Через два дня Ирина Андреевна держала в руках документ об удочерении и метрическое свидетельство Наташи Березовой, тысяча девятьсот сорокового года рождения. Отец — Антон Иванович Березов, мать — Ирина Андреевна Березова.

Это навеки, навсегда!

Ирина Андреевна хотела купить одежду для Наташи, но промтовары отпускались только по карточкам. Она прибежала в ясли:

— Раиса Яковлевна! Что делать? Мне не в чем везти Наташу.

Раиса Яковлевна ее успокоила. Они оденут девочку, но, если будет возможность, пусть Ирина Андреевна пришлет потом эту одежду обратно.

Когда были решены все большие и малые вопросы, только тогда Ирина Андреевна сказала Наташе «я твоя мама».

Вечером того же дня они должны были уехать в Москву.

Попрощавшись ненадолго с дочкой, Ирина Андреевна побежала на квартиру. Надо собрать и упаковать вещи. Из черствого хлеба, купленного еще в Москве, она нажарила гренки для Наташи. В Ленинграде она ничего не могла купить — у нее не было ленинградских продовольственных карточек. Хорошо, что привезла с собой и сохранила немного конфет и кускового сахару. Для Наташи это будет большой радостью.

Были в этот день и другие дела — пришлось идти в домоуправление и, наконец, на почту, чтобы отослать телеграмму в Москву. Текст телеграммы был краткий: «Встречайте дочкой Наташей».

Ирина Андреевна представила себе, как начнет хлопотать ее мать, Екатерина Павловна, которая недавно приехала в Москву. Затеет уборку в квартире, побежит в магазин и, пожалуй, заберет по карточкам все продукты, которые полагаются на месяц. И, конечно, поставит тесто на пироги. К майским праздникам давали в магазинах пшеничную муку. Екатерина Павловна с ночи заняла очередь. Утром пришла домой усталая, измученная и решительно заявила:

«Дорого досталась эта мука! Буду беречь ее на случай болезни. Чтоб я вот так просто напекла вам пирогов, не ждите!»

Теперь-то она уж, наверно, не пожалеет этой муки!

А муж? Наверно, тоже готовится. Побежит искать игрушки. Уже, пожалуй, думает, как бы достать кроватку для Наташи. Не очень все-таки он верил, что Ирина Андреевна решится на такое дело. А теперь гадает, какая у него дочка…

Как было условлено, Сергей Алексеевич Колесов приехал к Ирине Андреевне в шесть часов вечера. До поезда час сорок минут. Времени достаточно, чтобы заехать за Наташей и выполнить последние несложные формальности.

На ближайшей площади они взяли такси и через несколько минут были на канале Грибоедова, у заветного особняка.

В кабинете Раисы Яковлевны, на большом стуле, свесив короткие ножки, сидела Наташа, одетая в новое платье.

— Ждешь меня?

Ирина Андреевна подхватила ее на руки и расцеловала. Девочка зарделась от радости, прильнула к ней всем телом.

Колесов, глядя на мать и дочь, совсем неожиданно для себя всхлипнул, а потом, застеснявшись, стал протирать стекла очков и незаметно смахивать нежданный иней с глаз.

— Сережа, — обратилась к нему Ирина Андреевна, — иди с Наташей в машину, а я на минутку задержусь.

Сергей Алексеевич подошел к Наташе:

— Пойдем со мной! Там стоит красивая машина!

Но Наташа отвернулась и осталась сидеть на месте. Тогда пришла на помощь Раиса Яковлевна.

— Сейчас я позову нянечку.

Вместе с няней Наташа, хоть и неохотно, пошла.

Ирина Андреевна положила в сумку медицинскую справку о Наташе, педагогическую характеристику, расписалась в получении вещей, в которые была одета Наташа, и, прощаясь с Раисой Яковлевной, сказала:

— Спасибо вам за все. За Наташу, за всех детей! Теперь у меня к вам только одна просьба: не давайте моего адреса Наташиной тетке.

— Не беспокойтесь, у нас на этот счет правила твердые.

А Наташа, сидя в машине, безутешно рыдала. Ни няня, ни Сергей Алексеевич не могли успокоить девочку. Когда появилась Ирина Андреевна, заплаканное лицо девочки вдруг просияло.

Пораженная няня заметила:

— Ну скажи на милость! Я думала, ей не хочется уезжать. Оказывается, она боялась, что мама тут останется. Чудеса с ними, с детишками!..

Няня говорит ворчливым голосом, а сама вытирает глаза полой белого халата. И Сергей Алексеевич вдруг снова стал протирать очки. Зато Наташа стала теперь спокойной и довольной.

Прильнув к Ирине Андреевне, она не отрываясь смотрела через окошко на пролетавшие мимо дома, на множество машин и людей. До сих пор она ни разу в жизни не ездила по городу. Как интересно, весело и шумно!

Когда приехали к вокзалу, Сергей Алексеевич сказал:

— Наташа, тут много народу. Давай я тебя понесу, а мама пойдет рядом.

Наташа согласилась. Но, когда в дверях поток людей оттиснул Ирину Андреевну, девочка заплакала и крикнула: