Ловушка - Юлия Ковригина

преодолеть невидимых бумажных границ. Дома она аккуратно раскрашивала их и складывала в свою большую папку на ленточках. Рисунков было так много, что папка уже давно не закрывалась, а аккуратно перевязывалась ленточками крест-накрест.

Вот и сейчас, в ночной тишине Дина размышляла о новой сказке дедушки. В ней он описывал чудесный город, в котором все были счастливы. У мам никогда не болела голова, а папы любили играть со своими детьми в веселые игры; бабушки и дедушки ласково и умиротворенно наблюдали за окружающими; никто никого не обижал, в общем, везде царили порядок и покой.

Правда, недалеко от города жил огромный дракон, но он всего лишь охранял свои несметные сокровища. Многие войны пытались сразиться с ним и забрать его богатство, поэтому иногда ему приходилось выползать из своей пещеры, отпугивая их. Увидев чудовище, люди и вправду разбегались кто куда, теряя всякое желание подходить ближе. Но на самом деле то был мирный дракон, любивший спокойно спать в тишине каменных сводов, и мечтавший однажды бросить все и улететь далеко-далеко. Он просто ждал кого-нибудь, кто бы не испугался его, чтобы подарить этому человеку свои богатства.

– Дедушка, как бы я хотела жить в твоем чудесном городе, – сказала Дина, в первый раз услышав эту историю. – Наверное, нам было бы там очень весело. Я уже все-все придумала: и наш дом, и сад. А еще мне бы хотелось, чтобы там был дворец – большой и красивый, как в старинных легендах. Я бы прогулялась по его просторным залам, нашла сокровища, спрятанные в глубоких подвалах, а потом забралась бы на самую высокую башню и долго-долго смотрела бы в небо. Впрочем, это же сказка, значит, можно придумать себе крылья? Да! Тогда я бы забиралась на самую высокую башню, расправляла бы свои белоснежные крылья и улетала к самому горизонту… А еще мне бы очень хотелось подружиться с драконом. Интересно, какие сокровища он прячет в своей пещере? А вдруг там есть волшебная лампа, исполняющая желания.

Дедушка смеялся, ласково гладил Дину по головке и обещал, что обязательно все подробно опишет в своей новой сказке, только ему нужно собрать побольше иллюстраций, так что без ее помощи он не справится.

– Конечно, я помогу тебе! У меня уже есть несколько набросков, но я хочу сначала прочитать всю сказку целиком, – Дина закрыла глаза и подставила лицо нежному утреннему солнцу. – Когда я вырасту, и у меня появится свой дом, в нем обязательно будет большая просторная комната для книг…

– Библиотека, – подсказал дедушка.

– Да, библиотека. И знаешь, что, – с улыбкой закончила Дина, – отдельный шкаф я выделю только под твои истории!

– Как это приятно, – растроганно произнес дедушка. – Мне бы очень хотелось когда-нибудь увидеть твой дом.

– Ты обязательно увидишь его! Как же может быть иначе, – Дина удивленно посмотрела на деда, а затем задумчиво почесала затылок. – Эх, все-таки была бы у меня волшебная лампа! Тогда я бы не стала ждать, пока вырасту, и все твои сказки, оправленные в красивые кожаные обложки с золотым тиснением, уже хранились бы в моем шкафу.

– А знаешь, моя маленькая проказница, что завтра будет самая настоящая волшебная ночь, когда все звезды устроят себе праздник и будут танцевать в небе. Иногда некоторые так развеселятся, что могут даже упасть. Так вот, если ты увидишь, как падает звезда, срочно загадывай самое сокровенное желание, оно обязательно сбудется. И не нужно будет никакой волшебной лампы.

И вот теперь Дина нетерпеливо ждала, когда же начнется праздник. Свое желание она уже давно держала наготове.

ГЛАВА 4

Прошлое тихо стоит за спиной

В доме было тихо и темно. Только в одной комнате слабо теплилась маленькая свечка в старинном позолоченном подсвечнике. Он стоял на круглом резном столике, освещая лишь маленький кусочек пространства. Из мрака проступало огромное бархатное кресло. Оно словно висело в воздухе, испуская вокруг себя слабое потустороннее свечение.

В кресле, укутавшись в пуховую шаль, сидела пожилая женщина. Она, казалось, спала. Но это ощущение было обманчиво, так как пальцы ее непрестанно шевелились, выбивая на деревянном подлокотнике ритм старинного вальса; а ноги слегка пританцовывали навстречу невидимому партнеру. На лице женщины было написало тихое блаженство – она перенеслась в своих мечтах так далеко, наверное, в то время, когда была безмятежно счастлива. На пышных с частой проседью волосах, забранных в высокую, почти торжественную прическу, играли блики от свечи, делая их, то золотистыми, то красновато-бурыми; и, слившаяся с ними шаль, создавала ощущение мягкой пены, обрамлявшей профиль.

За окном медленно начал накрапывать дождь, превращаясь из игривых струек в мощный поток. Руки женщины перестали задавать ритм; она начала засыпать под эту новую мелодию, заполнившую собой комнату. В приоткрытые окна залетали брызги, и ночная прохлада вкупе с сыростью полновластно заняла пространство.

Резкий звук проезжающего автомобиля грубо ворвался в комнату. Женщина беспокойно заворочалась во сне, а затем, резко открыв глаза, потянулась. Свеча почти догорела, так что комната освещалась очень слабо. А ночь уже вступила в свои права. Холод неумолимо забирался под одежду. Нехотя приподнявшись, и плотнее запахнув шаль на груди, женщина поспешила к окну и закрыла его.

Потом она подошла к выключателю и повернула рычаг. Комната озарилась слепящим светом так, что зарезало глаза. Пропала вся атмосфера волшебства, которое поселилось здесь в эти часы. Громоздкая практичная мебель гостиной выгоняла все прекрасное, что с таким трудом удалось недавно собрать. Только маленький столик вырисовывался в этом грустном помещении, как старый друг среди незваных гостей.

Женщина улыбнулась и взглянула на часы – ей давно пора быть в постели, но сегодня такой прекрасный вечер. Она буквально переполнена воспоминаниями. Так хочется эти последние дни провести в окружении пускай и немного потрёпанных, но оттого не менее драгоценных вещей – свидетелей былого счастья.

Конечно, не все хочется помнить, ведь боль всегда сидит ближе к сердцу и ощущается острее. Женщина тяжело вздохнула и прошлась по комнате, легонько касаясь рукой милых сердцу безделушек.

«Чего бы я хотела изменить в своей жизни, если бы могла? – задумалась она. – Жестокий вопрос, с подковыркой, либо загоняющий в угол, либо заставляющий предаваться самообману. Вряд ли него можно получить достойный ответ. И все-таки, интересно попробовать…»

Ей уже хотелось гордо ответить самой себе, что нет необходимости что-либо менять, так как это будет не мудростью, а наивным безрассудством, ведь жизнь, как цельносплетеное полотно, не терпит разрывов и вставок, как вдруг у нее перед глазами четко предстало то единственное, ради чего она, не задумываясь,