Ловушка - Юлия Ковригина

для бабушки. Просто неприкрытые эмоции, льющиеся из глаз: сострадание, страх, восторг, надежда – сливались в одну большую материю – любовь. Это чувство взывало ко всем, находящимся рядом с этими людьми, искало и находило тождественный отклик, и ширилось, наполняя сердца настоящим счастьем, делая их равнозначными соучастниками своего волшебства. Майя тоже чувствовала ликование радости в тот момент.

А еще девушка познакомилась с Ветром. Удивительный кот все так же продолжал навещать Александра, не обращая абсолютно никакого внимания на внезапное появление новых лиц. Он царственной походкой заходил в палату, откуда теперь его к счастью, не выгоняли, потому что Александр знаками упросил этого не делать, запрыгивал на свое излюбленное место в ногах больного и подолгу сидел, свернувшись калачиком, совсем как в прежние времена, рассматривая входящих своими умными изумрудными глазами.

Иногда Ветер тянулся к руке человека, требуя немного ласки и, получив свое, начинал громко мурчать от удовольствия. Александр относился к коту с большой теплотой, словно к старому товарищу, и Дина решила, что, если не возникнет никаких проблем при выписке, они заберут его с собой. Майя, которая тоже подружилась с Ветром, теперь он даже разрешал ей себя погладить, надеялась, что у них все получится.

Небо совсем просветлело и стремительно перекрашивалось из золотисто-розового в лазорево-голубой цвет. Свежий утренний ветерок разносил вокруг нежные запахи покрытого росой сада. Майя глубоко втянула в себя этот чудесный целительный воздух и грустно улыбнулась, вспомнив другой аромат, будто все еще витающий неприкаянным призраком где-то поблизости.

«Природа устроена по удивительным законам, – подумала Майя. – Красота подчас убийственна. И все же, она мудро спрятана от непосвященных. Но мы, в своем необъяснимом стремлении к полновластному господству, крушим ее защитные барьеры, и по собственной воле попадаемся в капкан, расставленный вовсе не для нас».

Вчера вечером, сидя вдвоем с бабушкой в гостиной после позднего ужина, Майя спросила ее, почему тогда, много лет назад, никто не вспомнил про цветы?

– Это ведь был прорыв! Скорее всего, вы обнаружили новый вид.

– Может быть, – Дина сидела на диване и, аккуратно сложив руки на коленях, смотрела на внучку. – Знаешь, в то время я об этом не задумывалась.

– Это понятно – ты была напуганной маленькой девочкой. А как же взрослые, прадедушка?

– Я думаю, что после случившегося в пещере, никому из нас не хотелось вновь оказаться там. В сущности, про цветы знали всего несколько человек: мы с дедушкой и два пожилых брата-охотника, жившие неподалеку от леса. Именно они помогали вытаскивать тело Александра из пещеры, так как времени на поиски кого-то другого у нас не было. Мы встретили их на подходе к городу, когда бежали за подмогой, – Дина вспомнила строгие неулыбчивые лица братьев и то, как старший всю дорогу витиевато ругался на дедушку за проявленную беспечность. – Они были матерыми и очень сильными, несмотря на возраст, но чрезмерно ортодоксальными. Наш поход в пещеры браться сразу восприняли как нечто противоестественное, а про цветы и говорить нечего. Если младший брат и взглянул на них пару раз, то старший категорически не захотел тратить время на подобную ерунду. Вытащив Александра на поверхность, они, тщательно осмотрели его, и, не выявив серьезных повреждений, сразу понесли к нам домой на импровизированных носилках из веток. После этого, старший брат поспешил в городской совет, чтобы сообщить о произошедшем и потребовать завалить, наконец, эти ужасные земляные дыры, что вскоре и было сделано. Про цветы никто из них ни разу не упоминал. Дедушка же решил оставить все как есть, не возвращаться и не беспокоить то, что, очевидно, не хочет быть потревоженным. Мне кажется, он испытывал бессознательный суеверный страх перед этими таинственными цветами, вскормленными мрачными подземными водами и темнотой.

– И я полностью с ним согласна, – Майя тоже пришла в ужас при мысли, что, не закрой тогда власти эти пещеры, кто-нибудь еще мог стать несчастной жертвой ядовитого растения.

Они еще долго сидели вдвоем и молчали, каждая о своём. Слова были не нужны. Позднее, когда Майя, собираясь уходить наверх, чтобы лечь спать, подошла к бабушке, та тепло улыбнулась ей и, пожелав спокойной ночи, взяла за руку и сказала:

– Знаешь, я сейчас вспоминала один интереснейший старый разговор. Когда-то очень давно дедушка спросил меня, чего я боюсь больше всего на свете. Я подумала и ответила, что смерти. Ничего другого мне в то время и в голову бы не пришло. Ведь, что еще может быть страшнее для маленького ребенка, чем вероятность потерять свое лишь совсем недавно приобретенное тело. Он улыбнулся и, потрепав меня по плечу, сказал, что я ошибаюсь – бояться нужно совсем не этого.

– А чего же нужно бояться? – тихо спросила Майя.

– Заблудиться в тумане – так он тогда сказал. – Дина прикрыла глаза, вызывая в памяти мудрое лицо дедушки. – Я долго не могла понять, но теперь, кажется, понимаю.

Майя тоже хорошо поняла, что хотел сказать дедушка. Вскоре она ушла, а Дина еще некоторое время оставалась внизу, размышляя, слушая тишину спящего дома.

Девушка тоже не сразу легла в постель. Подойдя к окну, она раскрыла его настежь и долго стояла, уставившись в бескрайнее небо, впитывая тончайший звездный свет и ночную прохладу. Ей было немного грустно.

Лишь сейчас, с наступлением утра, грусть, наконец-то, прошла, освободив место для радости и надежды.

«Что же будет с нами дальше, – с интересом думала Майя. – София с Дмитрием, теперь конечно останутся здесь. Она уже сообщила нотариусу о своем решении. Дина тоже вряд ли захочет снова куда-нибудь уезжать. Хотя, вполне возможно, что она переберется в дом прадедушки и, когда Александр будет готов к выписке, заберет его туда, чтобы ухаживать за ним. Жизнь потечёт по-старому, но русло все-таки придется немного подправить. А что же я? – Майя, не отрываясь, смотрела, как золотой шар солнца медленно показывается из-за горизонта, подсвечивая верхушки деревьев, плотной стеной опоясавших эти места – занимался новый день, который без сомнения станет лучше предыдущего. – А я буду жить. Жить и непременно надеться на лучшее».