Книга тайн - Том Харпер

Джиллиан Локхарт

грозит смертельная опасность

(последняя запись 2 января, 11:54:56)

Что это было такое — еще одна шутка? Она специализировалась на подобных мелодраматических преувеличениях. Но еще она любила двусмысленность иронии, слова, которые одновременно были правдой и неправдой. Она дразнила вас возможностями, но никогда не давала ответов.

Ник допил остатки коктейля. Воздух в пустой соломинке забулькал, захлюпал.

IV

Франкфурт, 1412 г.

В детстве я видел, как заживо сожгли двух человек. Это было во Франкфурте, в одном дне пути от Майнца. У отца были там какие-то дела на Веттерауской ярмарке, и случилось это три месяца спустя после происшествия на монетном дворе. Он пребывал в веселом настроении, смеялся вместе со своими компаньонами над лавочниками и калеками, тащившимися по дороге. Я тоже смеялся, хотя и не понимал их шуток.

По мере нашего приближения к городской площади толпа становилась все плотнее, но отец всей массой своего тела и с помощью палки протолкался в передний ряд, а потому я видел все, и никто мне не мешал. Глаза у меня от возбуждения были широко распахнуты, потому что я не понимал, какое зрелище может привлечь столько народа. Я надеялся увидеть танцующего медведя.

Виселица стояла в середине площади, как косяк невидимой двери. Но я даже в свои юные годы знал, куда ведут эти двери. Под ними лежали кипы соломы. Мне захотелось заплакать, но я знал, что отец не позволит мне этого.

Два пристава вывели преступников из толпы. На одном был длинный черный балахон и белый колпак, на котором были нарисованы несколько чертей, держащих знамя с надписью «Ересиарх» — глава еретиков. Другой шел с обнаженной бритой головой, его щиколотки и запястья были скованы цепью.

— А что он сделал? — спросил я.

— Этот человек был мастером на монетном дворе, — сказал мне отец. — Он выпускал монеты пониженной ценности, как недобросовестный пивовар, который разбавляет пиво водой. — Он присел рядом со мной и вытащил гульден. Повертел его в пальцах, и золотые зайчики заиграли у меня в глазах. — Что ты видишь?

— Святого Иоанна.

— А на другой стороне?

— Герб принца.

Отец одобрительно улыбнулся. Сердце у меня возрадовалось.

— Святой и принц. Власть Бога и власть человека. Два столпа нашего мира.

Он показал на мастера монетного двора. Приставы пристегнули его руки к железному крюку в левой части перекладины, а теперь пытались пристегнуть его закованные цепью ноги ко второму крюку в правом конце. Один из приставов поднялся, посадив себе на плечи приговоренного, а другой помогал ему, сев на корточки и подталкивая снизу, чтобы облегчить подъем. Толпа засвистела, послышались одобрительные выкрики.

— Против кого он согрешил, Хенхен?

— Против принца, отец.

— И?

— Против Бога.

Он облизнул толстые губы и кивнул.

— Если чеканка монет не поддерживается на идеальном уровне… если в монетке не хватает хотя бы одного грана, то никто не будет ей доверять и божественный порядок разрушится. Хотя бы одного грана, — повторил он.

Наконец два пристава на виселице сумели растянуть мастера монетного двора между крюками, словно тушу на вертеле, чтобы он горел дольше, перед тем как умереть. Еретику повезло больше: его привязали вертикально к столбу, где пламя должно было быстро его поглотить. Поэтому я сделал вывод, что его преступление менее злостное.

Бейлифы принесли дрова из углов площади и положили их на солому. Приставы попрыскали на них маслом из фляги так, чтобы немного попало и на преступников. Магистрат забрался на возвышение и зачитал обвинения, написанные на большом свитке с печатью. Я не слышал его слов, но отец с немалым удовольствием повторял их для меня. Еретик, мол, отрицал, что Христос — Сын Божий, а церковь — путь к спасению. Что он призывал церковь отдать ее собственность. Что он в полночь, прибегая к черной магии, вызывал самого Люцифера, в вино причастия подсыпал прах мертворожденных младенцев, предавался блуду на алтаре и совершил кровосмесительный акт со своей сестрой. Глядя на этого по виду добродушного человека с выпирающим кадыком, трудно было поверить во все это, но, как говорил отец, дьявол надевает маски, чтобы обманывать нас. Наверное, я должен был слушать внимательнее.

Собирались облака, усиливался ветер. Факел в руке пристава разгорался все ярче, а день становился все темнее. Приговоренные истерически читали молитвы. Лицо магистрата побагровело — он пытался перекричать рев животных, звон колоколов и крики толпы. Закончив, он сразу же спрыгнул с возвышения и дал знак приставам поджигать.

Огонь занялся за считаные мгновения, принялся плясать на сваленных горкой дровах, лизать тела несчастных наверху. Еретик умер мгновенно. А может, потерял сознание. Фальшивомонетчик продержался дольше. Я видел, как пламя вгрызлось в его одежду там, где на нее попало масло, и впечатление создалось такое, будто пламя пожирает его изнутри, а не снаружи. Его вопли и треск огня смешались с криками толпы.

Я почувствовал удар по спине и оглянулся. Это был мой отец. Его кривые ноги были широко расставлены, глаза обращены к небесам, лицо горело праведным гневом, а его палка молотила по моим плечам, вбивая в меня память о происходящем.

Мне и после этого доводилось видеть, как сжигали других людей за их непомерные грехи. И каждый раз некая малая часть моей души сжималась от сочувствия к ним.

V

Нью-Йорк

Даже в Нью-Йорке погода может тебя достать. Ника разбудил дождь — ледяные иглы молотили по окну. Он перевернулся, чтобы еще несколько секунд понежиться в тающих объятиях сна. Но вдруг вспомнил.

Глаза его мигом раскрылись. Часы на прикроватном столике показывали без десяти одиннадцать, хотя за окном стояла темнота и определить время было невозможно. Неудивительно, что он проспал. Он резко поднялся с кровати и подошел к открытому ноутбуку на полке у окна. Он оставил его включенным на ночь и даже звука подбавил на тот случай, если она вызовет его еще раз. Никаких вызовов не поступало. Он посмотрел почту, даже не потрудившись выкинуть спам, но и там ничего не было. В висках запульсировала боль. Ему захотелось выпить кофе.

Увидев Брета, он понял, что встал слишком поздно. Приятель, снимавший на пару с ним квартиру, сидел в вальяжной позе на стуле и одной рукой стучал по клавиатуре, а в другой держал подсохший кусок вчерашней пиццы.

— Ты чем там занят?

— Капчи,[1] — проговорил Брет с полным ртом пеперони. — Этот сайт за каждую сотню капчи выдает бесплатную порнуху.