Блаженный Августин - Константин Томилов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не помню я этого ничего, – сухо-враждебно отозвалась жена, – ты тогда не со мной, а с этой жил.
Поезд остановился на железнодорожной станции районного города всего на две минуты. Одиноко выпрыгнувшие из вагона Юрий Венедиктович, Надежда Николаевна и Андрюша, сразу же, побрели в здание вокзала, устраиваться на ночлег, так как автобус "домой" был только утром.
– Ох, ну слава богу, – облегчённо вздохнула мама, узнав, что есть свободные места в гостинице, – хорошо как, – возражая на ворчание отца, что холодно и сыро, – зато все вместе, в одной комнате, и не в зале ожидания, на сквозняках этих.
Родители встали утром тяжёлые, уставшие от бессонной ночи. Они оба, по видимому, так и не уснули за всю ночь, потому что, и, сам плохо спавший, Андрюша мало-мальски угревшийся в маминых объятиях, постоянно просыпаясь от, холодными змейками, проникавшего под одеяло сквозняка, сквозь сон слышал их тихое бормотание, разговор о, чём то, странном и непонятном.
Умытый утром в пропахшем лекарствами, из-за находящегося рядом медпункта, гостиничном туалете, напившийся в привокзальном буфете еле тёплого, абсолютно безвкусного чая и накормленный недожарено-подгорелой яичницей, Андрюша слегка задыхаясь от нетерпения всматривался в серо-унылую степь. Ну, когда же?! Когда уже появится эта "сказочная страна", этот "вожделенный дом", где всё, абсолютно всё, прекрасно? Отчаянно завывающий, прыгающий как козёл по разбитой, полу асфальтированной дороге, "Пазик", наконец-то приткнулся к конечной остановке… И началось.
Большая часть из стоящих на остановке, одетых в ватные телогрейки и укутанных в тёплые платки женщин встречала их. Увидав машущую им в окно маму, встречающие загалдели как стадо гусей и ринулись к автобусу. Первым заскочил в него ражий мужичина, мимоходом хлопнув рукопожатием Юрия Венедиктовича и чмокнув, приобняв, Надежду Николаевну, схватил и на руках вынес из пустого автобуса Андрюшу:
– Вот он! Андрюха наш! – показывая и отдавая в руки слезливо-радостно галдящим бабам, брезгливо отворачивающегося от воняющего перегаром, куревом и навозом дядьки, мальчика, – держите, нате! Дождались! – оборачиваясь, снова, к вышедшим из автобуса супругам, – Юрка, братишка, дай я хоть обниму тебя как следует!
– Ой-ой! Какой справненький! Какой хорошенький! Какой красавчик, красавчик наш! – заголосили тётки, теребя, тиская и чмокая Андрюшу.
– Да вот, такие мы, на аппетит не жалуемся, – подтвердила чрезвычайно довольная, раскрасневшаяся от радости, помолодевшая на десяток лет, мама, – здравствуйте, мама, здравствуйте, мама, – дважды повторилась Надежда Николаевна, обнимая и целуя, одновременно прильнувших к ней, двух родных сестёр.
– Мам, мам, так, а кто из них двоих моя бабушка? – подёргал Андрюша за рукав пальто взахлёб говорящую, с обступившими её тётеньками, маму.
Надежда Николаевна посмотрев вслед убежавшим вперёд всех старушкам("вы тут ещё долго "тележиться" будете, так мы уж пойдём пока, на стол накроем"), вздохнув в ответ на развесёлый смех окружающих, ответила:
– Обе они – твои бабушки, только одна моя мама, а другая мама твоего отца.
– А как ты их различаешь? По платкам? – не унимался совершенно обалдевший внучек.
Все "делегация" встречающих казалось попадает в грязь от безудержного хохота. Мама тоже рассмеявшись и наклонившись к Андрюше, успокоила:
– Они только сначала кажутся такими похожими, немного попривыкнешь и увидишь какие они разные.
Стол был уставлен тарелками в два этажа. Всё вперемешку: холодец соседствовал со сладким пирогом, тушёная с жирным мясом картошка теснила горку фаршированных творогом блинчиков, редкие, образующиеся из-за круглоты блюд пространства заполнялись бутылями с самогоном и сладким домашним вином. Пирующие галдели как птичий базар, все говорили одновременно, ежесекундно меняя собеседников к которым обращались с вопросами или давая им ответы. И тем не менее все друг друга как-то понимали. Наполненный едой под самый подбородок Андрюша задумчиво ковырял ложкой наваленное ему сердобольными родственниками мясисто-сладкое месиво уже битый час не уменьшающееся на его тарелке. Сам себе удивляясь, куда в него поместилось такое количество еды и в то же время не в силах удержаться от того, чтобы ещё и ещё набрать в ложку и запихнуть в рот очередной кусочек вкусности, мальчик таращил глазёнки на удивительно нежно помолодевших родителей, то и дело обнимаемых суетящимися вокруг стола бабушками.
– Семёниха пришла, – испуганно пискнула, выскакивавшая зачем-то из хаты, одна из бабушек.
Испуганный, оглушённый внезапно упавшей на застолье тишиной Андрюша потянулся вслед за встающей из-за стола мамой:
– Это она ко мне, – потрепав белобрысые волосёнки сына, попыталась вернуть его обратно, на место, – детонька моя, я ненадолго…, – и тут же уступив, почуяв по судорожно прильнувшему тельцу, что будет истерика, – ну ладно. Пойдём. Она ему зла не сделает, – мягко отвергла слабые протесты бабушек, – она всегда за меня была…
– Здравствуйте, тётенька, – пропищала подойдя к калитке мама.
– Здравствуй, милочка, – повернулась к смиренно поникшей как испуганная девочка-подросток маме, прямая, сухая как палка, старуха, – твоё сокровище? – покосилась сверху вниз на крепко вцепившегося в мамкину юбку Андрюшу.
– Моё…, сокровище…, – потеплевшим голосом ответила Надежда Николаевна, укутывая объятиями свою ненаглядную кровиночку.
– Что-то случилось, тётенька? – решительно глянула в мертвецки белесое, как у утопленницы, лицо "нужной'всем'бабуси" и тут же снова поникла не выдерживая пристально-замогильного взгляда, – я вроде всё как договаривались, каждые три месяца почтовыми переводами пересылаю…
– Конечно пересылаешь, милочка, куда ж ты от меня денешься, после того что я для тебя сделала и делаю? – криво ухмыльнулась старуха, – добавить придётся милочка…
– А что так? Куры подорожали? – иронично-обиженным голосом перебила ведьму Надежда Николаевна.
– Не умничай! – чуть повысила деревянно-скрипучий голос Семёниха, содрогнувшись, подвигав скрещенными на груди руками, как будто отталкивая от себя что-то, – то что Она на твоего мужика сделала своей менструацией его напоив – это для меня – тьфу! Тут сейчас дело посерьёзнее завертелось. Она в
