Нить жизни. Роман - Ирина Селивёрстова

И вот, наконец, наступил этот долгожданный день. Юрий с утра подошел ко мне, широко улыбаясь, и сказал, что может прямо сегодня выписать моего сына. У него была улыбка большого счастливого ребенка, так искренне это получается, наверное, лишь у редко улыбающихся людей и по случаю большой радости. Я побежала звонить Александру, пока тот не ушел на занятия, чтобы купил огромный букет цветов, взял из дома детские вещи и быстрее приезжал в клинику за Сашей и мною. Муж приехал через полтора часа, привез охапку гвоздик, хороший французский коньяк для доктора и большой торт для медсестер. Пока Сашеньку одевали и заворачивали в одеяла, я выясняла у Юрия последние тонкости по уходу за ребенком, каким врачам надо будет показать его в ближайшее время, как часто нужно делать массаж. Мы с Юрием стояли друг против друга, и наши лица сияли: мы были победителями!

– Вы счастливы? – спросил Юрий.

– Да, счастлива! Огромное Вам спасибо, Юрий Иванович, – я протянула ему цветы и, слегка смущаясь, спросила, – Можно я Вас поцелую?

– Можно, – разрешил Юрий.

Я чуть притянула его к себе за плечо и прислонилась губами к щеке. Как раз в это время закончили одевать Сашу. Я взяла его на руки, с чувством радости и новизны ощутив тяжесть своего ребенка в теплом одеяле. Затем я попрощалась с Юрием, пообещав приехать с Сашей, когда ему исполнится год. Я старалась как можно лучше запечатлеть Юрия в своей памяти и пристально посмотрела на него перед длительным расставанием. Затем вместе с маленьким и большим Александрами мы поехали домой.

С этого дня время потекло для меня столь быстро, словно неделя была одним днем. Кормления, стирка пеленок, прогулки – это были радостные заботы. Мой муж, в общем, не особенно стремился помогать мне в этих хлопотах, считая их чисто женскими, редко мог встать ночью к ребенку. У меня многие ночи были бессонными – Саша приблизительно на три недели перепутал день с ночью, что часто бывает с маленькими детьми.

Однажды утром Александр собирался в институт, а я приготовилась кормить Сашу. Муж долго стоял перед зеркалом, прикладывая один за другим галстуки, не решаясь выбрать какой-то из них к своему новому серому костюму. Вконец разозлившись, Александр протянул мне дюжину галстуков и раздраженно попросил, чтобы я помогла ему выбрать и завязать галстук. Маленький Саша принялся плакать, и я сказала мужу, что мне сейчас некогда.

– Ты совсем не обращаешь на меня внимания! Тебе нет до меня дела, да и за собой ты тоже не следишь! Как можно так жить?

Александр быстро надел пальто, схватил шапку и, хлопнув дверью, ушел в институт. Я подождала, пока Сашенька, как следует наесться, перепеленала его, положила в кроватку и подошла к зеркалу. Действительно, вид у меня был не самый лучший – волосы неаккуратно причесаны, возле глаз пролегли первые тоненькие морщинки и появились синяки от частого недосыпания.

Я села, держа в руках пеленки, которые собиралась отнести в ванную, и задумалась. Мне стало трудно жить с Александром, и я уже не скрывала от себя, что не люблю его, но он был отцом моего ребенка, хотя и эгоистичным, не любящим его, как люблю я, но отцом. Муж часто грубил мне в последнее время, а я почти всегда пропускала это мимо ушей. Вот и сегодня он опять не понял, что ведет себя эгоистично, может быть, будучи даже не в состоянии этого понять.

Я уже месяц не была на занятиях, хотя вот-вот должна была начаться зимняя сессия, поэтому, наконец, решила переехать к маме, которая сама настоятельно мне это предлагала. Она звала меня к себе сразу после рождения Саши, но я полагала, что Александр не согласится жить вчетвером вместе с ребенком и тещей в небольшой двухкомнатной квартире. Теперь выбора не было, мне надо было иметь возможность нормально учиться.

Муж, к моему удивлению, не стал возражать против переезда к моей маме. Мы собрали наши вещи – по большей части это были детские принадлежности, погрузили их в грузовое такси и вместе с Сашей поехали в нашу с мамой квартиру.

Моя мама работала неподалеку от дома на заводе, производящем электронную технику. Она перевелась на работу во вторую смену, так, чтобы я смогла спокойно ездить на занятия, не беспокоясь за Сашеньку. Александр, как и я, после переезда, аккуратно посещал институт, но дома жил своей отстраненной жизнью. Он очень много, просто запоем читал художественную литературу, при этом у него не возникало вопросов, надо ли гулять с Сашей, мыть его, укладывать спать. Он никогда не сомневался, что это будет сделано мною или моей мамой, и ему не приходило в голову предлагать свое участие и помощь.

Как и прежде время, заполненное занятиями в институте и уходом за маленьким ребенком, летело очень быстро. При этом я часто вспоминала Юрия и согревала себя мыслью о том, что с ним есть договоренность показать Сашу в клинике, когда тому исполнится год.

Очень важным обстоятельством в моей жизни, как и раньше, была дружба с моей институтской подругой Галей, с которой мы жили неподалеку, вместе ездили домой из института, сидели рядом на занятиях. Я была в курсе всех ее жизненных обстоятельств и планов, а она моих. Мне была важна ее эмоциональная поддержка, потому что она была здравомыслящим и склонным к анализу человеком, к тому же, будучи хорошо знакомой с Александром, могла объективно смотреть на его поступки. Гале были ясны причины нашего отчуждения с Александром, она расценивала сложившуюся у нас семейную ситуацию как логично вытекающую из характера и взглядов на жизнь моего мужа, которому, как она говорила, противопоказано иметь семью, а гораздо правильнее общаться с книгами и жить вместе с мамой и бабушкой, которые обеспечивали бытовые стороны его жизни.

В июне я успешно сдала сессию и продолжала почти каждый день ходить с Сашей в поликлинику – один день на уколы, другой на массаж. Из-за этого мы не смогли переселиться на дачу моей тети, где обычно проводили лето, но ребенок все равно подрос за летние месяцы и окреп, и я испытывала по этому поводу настоящую гордость. В сентябре я пошла учиться на четвертый курс, а в начале октября моему сыну исполнился год. Через несколько дней я позвонила в клинику, предупредила заведующую отделением о нашем приезде с Сашей. Она порадовалась нашему предстоящему визиту и сказала, что обязательно передаст эту информацию Юрию Ивановичу. В четверг с утра, как мне было назначено, мы с нарядно одетым Сашей вышли из такси возле чугунной ограды клиники и, держа красивый букет цветов, остановились посмотреть на красное кирпичное здание. Потом я подвела Сашу к той асфальтовой дорожке, которая была столь памятна мне, взяла его за обе ручки, и он пошел по ней быстрыми маленькими шажками, с одобрением приняв возможность самому походить на улице. У меня сжалось горло – мы с Сашей радостно идем по этой вот дорожке, которая раньше была пропитана для меня тревогой за наше существование и болью от едва выносимой ситуации.

Я открыла знакомую тяжелую дверь, взяла Сашу на руки и, поднявшись на второй этаж, позвонила в дверь шестого отделения. Все здесь было так же, как год назад. У двери висел такой же листок со списком детей и их весом. Через минуту вышла Лида, увидев нас с Сашей, всплеснула руками и громко стала звать других медсестер посмотреть на ребенка.

– Саша, какой ты хороший вырос, какой большой! Даша, проходите скорей, раздевайтесь. Сейчас скажу врачам и Юрию Ивановичу, что вы пришли, пусть полюбуются.

Мы разделись в небольшой комнатке – раздевалке для медсестер и зашли в ординаторскую. Вскоре туда собрались врачи и, наконец, пришел Юрий Иванович, который работал теперь только в отделении реанимации. Было видно, что он очень рад увидеть своего бывшего маленького пациента – взял его на руки, разговаривал и шутил с ним. Саша сидел у Юрия на руках на удивление спокойно, по его легкой улыбке было видно, что этот дядя ему нравится, и он готов с ним общаться. Все доктора это заметили и сказали, что Саша узнал Юрия Ивановича, точнее почувствовал, что знает его. Я любовалась на Юрия, который ходил по ординаторской вместе с моим сынишкой на руках, и чувствовала себя в эти минуты очень счастливой. Затем Юрий Иванович и другие врачи осмотрели Сашу, сказали, что он хорошо развивается и видно, что в него вложено много сил с тех пор, как он выписался из клиники. Доктора дали мне рекомендации по приему Сашей витаминов и занятиям с ним физическими упражнениями. Прощаясь, я протянула Юрию цветы и, глядя ему в лицо, вновь резко ощутила, что его притягательность для меня так же сильна, как и прежде.

То, что я увидела Юрия, лишний раз всколыхнуло мои чувства. Я с детства старалась сдерживать свои эмоции или скрывать их, поэтому теперь ходила со своим чувством так, как будто была беременна им, оно не покидало меня ни на миг, а душа от него млела и болела одновременно. В голове носилось множество мыслей, как найти способ общения с Юрием. Я не забывала, что была замужем, и что Александр был отцом моего ребенка, но точно определить для себя, останусь ли я с ним в случае, если сложатся отношения с Юрием, не могла. Мою влюбленность в Юрия можно было сравнить с неожиданно прорвавшимся водным потоком, который мог разнести и размыть все непрочное на своем пути. Я всерьез взвешивала даже такой вариант развития событий, как оставить МГИМО и пойти учиться в медицинский институт, чтобы иметь в последующем возможность работать вместе с Юрием. Двумя незыблемыми столпами в моей жизни оставались мать и сын, интересами которых я не стала бы жертвовать ни по каким причинам, все остальное я готова была изменить, лишь бы вместить в свою жизнь Юрия.