Месяц в деревне - Иван Тургенев

Наталья Петровна. А! И так-таки никто не занимался вашим воспитанием?

Беляев. По правде сказать, никто. Впрочем, оно, должно быть, заметно. Я слишком хорошо чувствую свои недостатки.

Наталья Петровна. Может быть… но зато… (Останавливается и продолжает с некоторым смущением.) Ах, кстати, Алексей Николаич, это вы вчера в саду пели?

Беляев. Когда-с?

Наталья Петровна. Вечером, возле пруда, вы?

Беляев. Я-с. (Поспешно.) Я не думал… пруд отсюда так далеко… Я не думал, чтобы здесь можно было слышать…

Наталья Петровна. Да вы как будто извиняетесь? У вас очень приятный звонкий голос, и вы так хорошо поете. Вы учились музыке?

Беляев. Никак нет-с. Я понаслышке пою-с… одне простые песни.

Наталья Петровна. Вы их прекрасно поете… Я вас когда-нибудь попрошу… не теперь, а вот когда мы с вами больше познакомимся, когда мы сблизимся с вами… ведь не правда ли, Алексей Николаич, мы с вами сблизимся? Я чувствую к вам доверие, моя болтовня вам это может доказать… (Она протягивает ему руку для того, чтобы, он ее пожал. Беляев нерешительно берет ее и после некоторого недоумения, не зная, что делать с этой рукой, целует ее. Наталья Петровна краснеет и отнимает у него руку. В это время входит из залы Шпигельскцй, останавливается и делает шаг назад. Наталья Петровна быстро встает, Беляев то же.)

Наталья Петровна (с смущением). А, это вы, доктор… а мы вот здесь с Алексеем Николаичем… (Останавливается.)

Шпигельский (громко и развязно). Вообразите себе, Наталья Петровна, какие дела у вас происходят. Вхожу я в людскую, спрашиваю больного кучера, глядь! а мой больной сидит за столом и в обе щеки уписывает блин с луком. Вот после этого и занимайся медициной, надейся на болезнь да на безобидные доходы!

Наталья Петровна (принужденно улыбаясь). А! В самом деле… (Беляев хочет уйти.) Алексей Николаич, я забыла вам сказать…

Вера (вбегая из залы). Алексей Николаич! Алексей Николаич! (Она вдруг останавливается при виде Натальи Петровны.)

Наталья Петровна (с некоторым удивлением). Что такое? Что тебе надобно?

Вера (краснея и потупя глаза, указывает на Беляева). Их зовут.

Наталья Петровна. Кто?

Вера. Коля… то есть Коля меня просил насчет змея…

Наталья Петровна. А! (Вполголоса Вере.) On n’entre pas comme cela dans une chambre… Cela ne convient pas.[13] (Обращаясь к Шпигелъскому.) Да который час, доктор? У вас всегда верные часы… Пора обедать.

Шпигельский. А вот, позвольте. (Вынимает часы из кармана.) Теперь-с… теперь-с, доложу вам – пятого двадцать минут.

Наталья Петровна. Вот видите. Пора! (Подходит к зеркалу и поправляет себе волосы. Между тем Вера шепчет что-то Беляеву. Оба смеются. Наталья Петровна их видит в зеркале. Шпигелъский сбоку поглядывает на нее.)

Беляев (смеясь, вполголоса). Неужели?

Вера (кивая головой, тоже вполголоса). Да, да, так и упала.

Наталья Петровна (с притворным равнодушием оборачиваясь к Вере). Что такое? Кто упал?

Вера (с смущением). Нет-с… там качели Алексей Николаич устроил, так нянюшка вот вздумала…

Наталья Петровна (не дожидаясь конца ответа, к Шпигелъскому). Ах, кстати, Шпигельский, подите-ка сюда… (Отводит его в сторону и обращается опять к Вере.) Она не ушиблась?

Вера. О нет-с!

Наталья Петровна. Да… а всё-таки, Алексей Николаич, это вы напрасно…

Матвей (входит из залы и докладывает). Кушанье готово-с.

Наталья Петровна. А! Да где ж Аркадий Сергеич? Вот они опять опоздают с Михаилом Александровичем.

Матвей. Они уж в столовой-с.

Наталья Петровна. А маменька?

Матвей. В столовой и онэ-с.

Наталья Петровна. А! ну, так пойдемте. (Указывая на Беляева.) Вера, allez en avant avec monsieur[14] (Матвей выходит, за ним идут Беляев и Вера.)

Шпигельский (Наталье Петровне). Вы мне что-то хотели сказать?

Наталья Петровна. Ах, да! Точно… Вот видите ли… Мы еще с вами поговорим о… о вашем предложенье.

Шпигельский. Насчет… Веры Александровны?

Наталья Петровна. Да. Я подумаю… я подумаю.

(Оба уходят в залу.)

Действие второе

Театр представляет сад. Направо и налево под деревьями скамейки; прямо малинник. Входят справа Катя и Матвей. У Кати в руках корзинка.

Матвей. Так как же, Катерина Васильевна? Извольте наконец объясниться, убедительно вас прошу.

Катя. Матвей Егорыч, я, право…

Матвей. Вам, Катерина Васильевна, слишком хорошо известно, как, то есть, я к вам расположен. Конечно, я старше вас летами; об этом, точно, спорить нельзя; но всё-таки я еще постою за себя, я еще в самом прыску-с. Нрава я тоже, как вы изволите знать, кроткого; кажется, чего еще?

Катя. Матвей Егорыч, поверьте, я очень чувствую, очень благодарна, Матвей Егорыч… Да вот… Подождать, я думаю, надо.

Матвей. Да чего же ждать, помилуйте, Катерина Васильевна? Прежде, позвольте вам заметить, вы этого не говорили-с. А что касается до уваженья, кажется, я могу за себя то есть поручиться. Такое уважение получать будете, Катерина Васильевна, какого лучше и требовать нельзя. Притом я человек непиющий, ну, и от господ тоже худого слова не слыхал.

Катя. Право, Матвей Егорыч, я не знаю, что мне вам сказать…

Матвей. Эх, Катерина Васильевна, это вы недавно что-то начали того-с…

Катя (слегка покраснев). Как недавно? Отчего недавно?

Матвей. Да уж я не знаю-с… а только прежде вы… вы со мной прежде иначе изволили поступать.

Катя (глянув в кулисы, торопливо). Берегитесь… Немец идет.

Матвей (с досадой). А ну его, долгоносого журавля!.. А я с вами еще поговорю-с. (Уходит направо. Катя тоже хочет идти в малинник. Входит слева Шааф, с удочкой на плече.)

Шааф (вслед Кате). Кута? Кута, Катерин?

Катя (останавливаясь). Нам малины велено набрать, Адам Иваныч.

Шааф. Малин?.. малин преятный фрукт. Фи любит малин?

Катя. Да, люблю.

Шааф. Хе, хе!.. И я… и я тоже. Я фзе люблю, что фи любит. (Видя, что она хочет уйти.) О, Катерин, ботождит немношко.

Катя. Да некогда-с… Ключница браниться будет.

Шааф. Э! ничефо. Фот и я иту… (Указывая на уду.) Как это скасать, рибить, фи понимайт, рибить, то ись риб брать. Фи любит риб?

Катя. Да-с.

Шааф. Э, хе, хе, и я, и я. А знаете ли, чево я вам зкажу, Катерин… По-немецки есть безенка (поет). «Cathrinchen, Cathrinchen, wie lieb’ich dich so sehr!..» то исть по-русски: «О, Катринушка, Катринушка, фи карош, я тиебия люблю». (Хочет обнять ее одной рукой.)

Катя. Полноте, полноте, как вам не стыдно… Господа вон идут. (Спасается в малинник.)

Шааф (принимая суровый вид, вполголоса). Das ist dumm…[15]

(Входит справа Наталья Петровна, под руку с Ракитиным.)

Наталья Петровна (Шаафу). А! Адам Иваныч! вы идете рыбу удить?

Шааф. Дочно дак-с.

Наталья Петровна. А где Коля?

Шааф. З Лисафет Богданофне… урок на фортепиано…

Наталья Петровна. А! (Оглядываясь.) Вы здесь одни?

Шааф. Атин-с.

Наталья Петровна. Вы не видали Алексея Николаича?

Шааф. Никак нет.

Наталья Петровна (помолчав). Мы с вами пойдем, Адам Иваныч, хотите? посмотрим, как-то вы рыбу ловите?

Шааф. Я одшень рад.

Ракитин (вполголоса Наталье Петровне), Что за охота?

Наталья Петровна (Ракитину). Пойдемте, пойдемте, beau ténébreux…[16] (Все трое уходят направо.)

Катя (осторожно выставляя голову из малинника). Ушли… (Выходит немного, останавливается и задумывается.) Вишь, немец!.. (Вздыхает и опять принимается рвать малину, напевая вполголоса.)

Не огонь горит, не смола кипит,А кипит-горит ретиво сердце…

А Матвей Егорыч-то прав! (Продолжая напевать.)

А кипит-горит ретиво сердцеНе по батюшке, не по матушке…

Крупная какая малина… (Продолжая напевать.)

Не по батюшке, не по матушке…

Экая Жара! Даже душно. (Продолжая напевать.)