Охота на ведьму - Марина Серова

До приезда милиции мы с Константином топтались особнячком, в стороне, наблюдая за бомжами и стараясь не встречаться глазами друг с другом. По-дурацки неудобно было за вчерашний день, так здорово закончившийся для нас и так страшно для этой бедняжки, лежащей теперь перед нами на старой шинели. Обменялись всего лишь двумя-тремя словами.

— Ты ни о чем их поспрашивать не хочешь? — Константин показал на оборванцев, сгрудившихся вокруг закопченной кастрюли, спинами в основном к мертвой, которую даже не потрудились прикрыть.

— Не мое это дело, Костя, — ответила нехотя. — Я лицо частное и убийство расследовать не имею права. — И, помолчав, добавила: — И желания не имею тоже.

Милиция прибыла на удивление быстро. Алла наверняка повстречалась с ними на дороге. Вовремя я ее отсюда спровадила.

Пять человек, двое из них в форме и при оружии, перебрались через овраг и направились к нам. Папки с документами, чемодан и носилки. Целая бригада. Бомжи заметили их раньше нас. Поднялись, сгрудились, негромко, тревожно загомонили. Вика, нахлобучив беретку обеими руками на самые уши, решительно двинулась прочь, в сторону лесочка. Аякс по-крабьему, боком перебрался к нам с Костей, спрятался за нашими спинами.

Милицейские подошли к бомжам и после короткого нелюбезного разговора по одному перебрались к телу, закопошились вокруг него. Бомжи, не медля, двинулись было вразброд, но один из одетых в форму вскинулся и заорал, не жалея связок:

— Стоять! Всем назад, с-сволочи!

Бомжи нехотя вернулись.

— Ко мне по одному! — по-армейски четко скомандовал парень в форме, отходя в сторону от своих.

— Молодой, не наигрался еще! — осторожно подал голос Аякс.

— Закрой рот! — посоветовала я ему.

Работавшие у тела будто услышали нас, видно, первое впечатление прошло, стали замечать окружающее и действовать профессионально.

— Подойдите сюда! — позвал нас мужчина в штатском. Тоже приказал, как бомжам, но помягче. Мы повиновались.

Один из них, врач, должно быть, в резиновых перчатках, тормошил тело. Раздвигал окоченевшие пальцы, приподнимал конечности, поворачивал его на бок, чтобы взглянуть на спину, и, похлопывая по впалому животу рядом с огромным, сшитым через края разрезом, черным от крови, диктовал мудреными словами результаты осмотра другому, записывавшему за ним.

Костю замутило от такого зрелища — простонал коротко и тихо.

— Звонили вы? — спросил позвавший.

— Мы.

— Имя?

Я молча смотрела на него и отвечать не собиралась. Он же не отводил глаз от занятых делом коллег.

— Имя? — повернулся наконец к нам. Глаза бешеные и удивленные одновременно.

— С кем имею честь? — отчеканила ему в ответ.

— Следователь Горчаков! — сообщил, раздув ноздри.

— Иванова. Татьяна Александровна.

— Как вы относитесь к неприятностям, Татьяна Александровна?

Сзади, мне в затылок, засопел Константин. Тоже бесится.

— Стараюсь избегать, если это возможно, — отвечаю поспешно, пока Костя не брякнул что-нибудь неуместное.

— Это радует! — Горчаков удовлетворенно кивнул.

— Хамства, как неприятности, избежать трудно.

Он поморщился, как от кислого.

— Все мы сейчас на взводе, — поднял к нам голову врач, — не усложняйте друг другу существования!

Для тела у них не нашлось даже полиэтиленового мешка. Завернули все в ту же шинель, бросили на носилки, стянули ремнями.

— Багапов! — крикнул врач менту, опрашивающему бомжей. — Давай сюда двух, пусть это тело в машину оттащат!

— Не отвлекайтесь! — попросил Горчаков уже по-человечески. — Еще раз: имена, фамилии, адреса…

Пока он записывал, я наблюдала, как носилки на двух здешних аборигенах поплыли к оврагу, сопровождаемые врачом.

— Молодого с собой заберем, — сообщил подошедший Багапов, — он ее нашел. Да и второго можно до кучи, чтобы было кому там дотащить до места.

— Бери! — разрешил Горчаков. — Хоть всех!

Багапов заспешил вслед за носилками, конвоируемыми его коллегой, а я с интересом наблюдала, как Аякс, появившийся откуда ни возьмись, с опаской оглядываясь на нас, торопится к оставшимся оборванцам.

Стало как-то легче после того, как унесли тело.

Горчаков предложил нас подвезти, но мы отказались и двинулись вместе с ним к своей машине.

— У меня к вам один вопрос, — нарушил он установившееся было молчание, — каким образом и для чего вы оказались сегодня здесь?

И тут я совершила такую ошибку, что, если бы имела привычку грызть себя за прошлые промахи, назавтра сглодала бы Татьяну вчерашнюю до костей! Видя, что Аякс избежал беседы с Багаповым, я решила исключить его участие в этой истории, захотела облегчить жизнь «веселому бомжухе» и усложнила жизнь себе.

Я протянула Горчакову свое удостоверение частного детектива, и он узнал меня, на что я и надеялась.

— Слышал-слышал, как же! — глянул с интересом, возвращая корочки.

— Бомжи тоже от кого-то слышали, потому что сегодня утром позвонили ко мне и спросили совета, как поступить с мертвецом, найденным ими здесь. Вам сообщать никто из них не хотел, опасались неприятностей. Проще всего для них было закопать тело в мусор и забыть о нем. Но тут их мнения разделились.

Горчаков слушал не перебивая, покачивал головой.

— Мне подумалось о новом маньяке, и я решила познакомиться с обстоятельствами на месте. Константин согласился сопровождать меня, сами понимаете, оружие мне не положено по закону. А с бомжами я, можно сказать, не разговаривала, не было нужды. Увидела тело и позвонила вам.

Горчаков в сомнении покачал головой.

— А из города нельзя было позвонить, после их звонка, сразу?

— Можно, — согласилась я, — но, не согласись я приехать, вы вряд ли бы нашли ее здесь. Бродяги похоронили бы ее по-своему. А как могло прозвучать мое сообщение, вы представляете? «Мне позвонили и сказали, что там-то обнаружено мертвое тело, проверьте, пожалуйста!» Проверили бы?

— Скорее всего.

Неуверенность, прозвучавшая в голосе следователя, меня порадовала. Он проводил нас с Константином до машины и не скрыл, что интересуется номерами. Глядя на него, записывающего их карандашом на сигаретной пачке, я поняла, что дело на этом не кончится. Поэтому повестка на завтра, которую он выписал прямо на капоте, меня не удивила.

Глава 3

Уехали горчаковцы. «ГАЗель» и «УАЗ», ведомые опытными руками, быстро скрылись из виду, затянулись вонючей дымкой. Мы с Константином, прислонившись задами к грязному багажнику, проследили за ними. Переглянулись — без них воздух еще чище стал и атмосфера успокоилась — ветерок стих. Сквозь зловоние, к которому мы уже порядком принюхались, чудом пробился запах влажной, оттаявшей земли. Весна. И день солнечный. Я пошарила по карманам в поисках сигарет, не нашла и взяла из пачки, протянутой Константином. Костя курит только в исключительных случаях и никогда — за компанию. Покурили мы, помолчали, забрались в машину и двинули не торопясь прочь.

Не знаю, как его, меня молчание тяготило, а говорить не хотелось. Странное состояние. Муторное. Обсуждать происшедшее — все равно что стараться запить устойчивую изжогу раствором чайной соды ради полуминутного облегчения. А нейтральных тем для нас сейчас не существовало.

Константин тоже, видно, этой изжогой мучился, а может, и сильнее меня, потому что первым не выдержал.

— Тебе приходилось встречаться с подобным? — нарушил он тягостное молчание.

К криминалистике он никогда отношения не имел, поэтому его любопытство мне было вполне понятным.

— С подобным… — Я кивнула. — Трупы мне встречались.

И едва не брякнула, что даже приходилось их самой создавать и способствовать их созданию. Ущипнула себя мысленно за самое больное место и договорила:

— Но не такие!

И, опережая его неизбежный вопрос, спросила сама:

— Может, она себе харакири сделала?

Константин воспринял шутку правильно, но без энтузиазма. Ответил нехотя:

— Действительно похоже, судя по описаниям. При харакири рядом стоит лучший друг и, когда дело сделано, из милосердия сносит мечом голову. У нее голова на месте. Живот только вспорот.

Вот именно — вспорот! Не вскрыт, не взрезан, не проткнут, вспорот! Точное слово у него получилось! Я ему об этом сказала.

— Ну и что? — пожал он плечами.

Простительно ему, профану, такое невнимание к деталям. Поясняя, я попутно занялась анализом.

— То, — сказала, — что по характеру раны и еще по кое-каким следам, которые можно обнаружить, осматривая тело, делаются выводы об обстоятельствах, предшествующих моменту умервщления.

— По-русски скажи! — попросил он, поежившись, как от холода.

— Разрез ровный, — я размышляла, больше не обращая на него внимания, — и неглубокий. Сделан, скорее всего, коротким и очень острым предметом по голому телу. Одежда не мешала, не цеплялся нож за одежду и прошел плавно. У левого края раны — синяк, гематома. Сюда ножом ударили, ударили сильно и провели вправо, и выдернули оружие. Значит, действовали спокойно, без спешки и аффекта. Спокойно, по голому животу ножом, а, Костя?