Белый Волк - Александр Прозоров

– Ничего. Бог даст, мы с ними еще свидимся, – словно подслушал потаенные мысли Игорь. – Поехали. Поехали-поехали, служивый. У меня дома маненько есть. Взбодришься, чтобы не так тоскливо было. Давай.

Чуть не силой Игорь повел его за собой, поднял руку. Через пару минут рядом притормозила синяя «шестерка».

– В начало улицы Удальцова, дом четыре, – наклонился к открытому окошку бывший десантник. – Едем? Давай, Рома. Садись.

Четвертым домом оказалась длиннющая панельная девятиэтажка, что вытянулась вдоль тихой полуночной улицы, накрытой, словно сетью, тонкими ветвями деревьев, на которых только-только начали набухать почки. Правда, двери на лестницы были почему-то сделаны не с улицы, а со стороны обширного пустыря, лишь кое-где поросшего кустами.

– Вон, рыжий «Паджеро» видишь? – указал Игорь на высокий джип цвета застарелой ржавчины. – Нашего клиента машина.

– Твоего, – мимоходом поправил его Еремей.

– Какая разница? – так же легко отказался тот от намека и свернул ко второй парадной, вынимая из кармана ключ. – Пешком поднимемся, ты не против? Гляну, как он там.

– Какой этаж?

– Девятый, – ухмыльнулся его новый знакомый. – Все отказываются.

– Легко, – фыркнул Варнак. – Ты бы по горам со мной побегал, глупых бы вопросов не задавал. Мне этот девятый этаж – как тебе до лифта дойти.

– Я, кстати, ему в машину маячок поставил. Когда зажигание включает, начинает работать. – Десантник пропустил Еремея вперед и тихо прикрыл дверь подъезда. – И нагнать всегда можно, если отстал. Нам сперва на четвертый.

Квартиру охраняемого чинуши закрывала железная дверь, выкрашенная под красную вишню с якобы выжженным ромбом вокруг выпуклого глазка.

– У меня там камера стоит, – указал куда-то в стык стены и потолка Игорь. – И еще одна внутри, сразу за дверью. Дальше лазить не стал, мало ли чего? Дело молодое, чего мне за ним подглядывать? Девица его ладная навещает, грудастенькая, рыжая, в цвет машины. Сам бы с такой покувыркался, да работать надо.

– А сейчас за ним кто смотрит? – кивнул на дверь Варнак.

– Никто, – зевнул десантник, подмигнул в невидимую камеру и двинулся дальше вверх по лестнице. – Одному совсем неудобно. Сигнализация на двери есть, камеры на ресивер все пишут, но один фиг неудобно. Я ведь не робот – сутки напролет сычом у экрана сидеть. У меня свои дела бывают, отлучиться иногда нужно. В магазин там за продуктами, али еще куда. Иногда не мешает и квартиру, и его самого караулить – а как одному? С тобой на пару куда проще выйдет работать.

Еремей мотнул головой, снова отрицая свое согласие, но вслух сказал о том, что его удивило:

– Как же ты клиента совсем одного бросил?

– Сегодня, вроде, ничего случиться не должно, – не оглядываясь, ответил бывший десантник. – Еще два дня должно быть спокойно. Так что можно дух перевести. А бывает, что и спать некогда. О, уже восьмой этаж. Последний рывок…

Игорь звякнул ключами, неожиданно перешел на бег, а когда Варнак его догнал – мужчина уже открывал дверь.

– Заходи. – В небольшой прихожей включился свет. – Ванная справа, комнаты слева, кухня прямо. Проходи, осматривайся. Сосиски будешь? Кроме них, у меня в холодильнике только кофе и пельмени.

– Не откажусь. А зачем кофе в холодильнике держать?

– А почему бы и нет? – С кухни послышался шум воды. – Он ведь все равно пустой.

– Логично, – хмыкнул Варнак и свернул налево.

Проходная комната выглядела весьма аскетично. Вместо люстры из потолка торчали крюк и кусок проволоки, свет давали два торшера по сторонам разложенного дивана, у противоположной стены, на широком комоде, стоял телевизор, а рядом с ним – небольшой монитор, на котором попеременно была видна то пустая лестничная площадка, то пустой коридор, посередине которого стояли черные ботинки. А может, и не черные – просто картинка была одноцветной. Еще у окна имелся журнальный столик. В одном углу стопкой лежали пять тетрадей, в другом – гордо стояла пустая консервная банка с торчащей из нее вилкой.

– Верю, – тихо признал Еремей. – Так не живут. Типичная дежурка.

Он пересек комнату, толкнул вторую дверь – и увидел застеленный матрацами пол, шведскую стенку в углу, качающуюся перед ней тяжелую боксерскую грушу.

– Три часа в день, – громко сообщил сзади Игорь.

– Что «три часа»? – не понял Варнак.

– Занимаюсь минимум три часа. Знаешь, чем отличается вольный человек от вояки, служивый?

– Чем?

– Тем, что вам все приходилось делать из-под палки, чтобы начальство не ругалось. А вольный человек вынужден лупить себя палкой сам. Только зазевайся – и тебя уже съели.

– Плевать мне было на начальство, – огрызнулся Варнак. – Мне служба нравилась. И тренировался я для души.

– Устав, рабочее место, расписание, графики, отчеты, стоящие над душой командиры, – перечислил бывший десантник. – Можно подумать, я сам в твоей шкуре не бывал. А знаешь, как трудно гонять себя до седьмого пота, когда хочется спать, пива и на диван перед телевизором? Когда знаешь, что никто тебя не отругает и даже не осудит, хоть ты весь день пластом лежи? Когда про старания твои никто не узнает, не оценит, не похвалит? Проще вместе с ротой с рампы высыпаться, чем одному вкалывать, что бешеному ишаку. Ну что, по рюмашке или по тонику?

– По тонику, – решил Еремей.

– Вот и я чего-то перегорел. Какой смысл водкой нажираться, коли все равно сейчас спать ляжем? Ни подурить, ни кайфа словить. В другой раз нажремся. Тут такое дело, Рома. Диван, как видишь, один. Придется тебе сегодня на матах переночевать. Завтра диван купим – будешь нормально спать.

– Не собираюсь я тут спать! – возмутился Варнак. – Сегодня просто деваться некуда. А завтра наши дорожки разойдутся.

– Да я не заставляю, служивый, – пожал плечами Игорь. – Однако здесь удобнее. Всегда рядом с клиентом. Чуть сигнализация сработает – сразу рядом оказаться можно. Ну, и вообще приглядывать. Нас же здесь не батальон, друг друга три раза в день менять. Приходится на месте обживаться… – Он вышел на кухню и вскоре вернулся с двумя алюминиевыми банками. Одну протянул гостю, вторую открыл с громким хлопком, тут же присосался к дыхнувшему белым облачком отверстию. Выпив не меньше половины, он перевел дух: – Хорошо! Кстати, сколько лет твоему аппарату было?

– Говорил же, двадцать лет мотоциклу.

– Достойный дедушка. – Игорь поставил свою банку между телевизором и монитором, отодвинул верхний ящик комода, достал пачку пятисотрублевок в банковской упаковке, надорвал рубашку, немного отсчитал, переложил в карман, остальную стопку выложил на журнальный столик. – Сорок пять тысяч. Это, если в баксах, как раз полторы тысячи получается. Аванс за первый месяц. Купишь себе другой аппарат. И тебе на душе приятно будет, и для дела полезно.

– Я же сказал, – вздохнул Еремей, – не стану я этим делом заниматься.

– Утро вечера мудренее, Рома. – Хозяин невозмутимо положил рядом с деньгами связку ключей: – Это твои. От дома и квартиры.

– Мне это не нужно. Да и «Восход» мой нынче и тысячи рублей не стоит. Старье. Память о дяде, и больше ничего.

– Что ты одно и то же долдонишь? – Игорь снова взялся за банку. – Я тебя что, уговариваю? Вот твой временный дом, коли согласишься. Вот твоя зарплата. Что делать, ты понял. Подумай, до завтра время есть. В крайнем случае, испытательный срок можешь взять. Первый месяц отработаешь, потом решишь. Ну, и я на тебя посмотрю. А теперь пошли сосиски есть, пока не выкипели. Раздавим еще по баночке – и спать.

Через полчаса Варнак, закинув руки за голову, лежал под боксерской грушей на поролоновом матрасе. Бывший десантник выдал ему чистую простыню и какое-то покрывало – но спецназовцу, не раз ночевавшему в горах вообще на сырой земле и камнях, под дождем, в промозглом тумане, подобные условия спартанскими отнюдь не казались. Скорее, наоборот. Вот только…

«Больно гладко все получается, – опять мелькнуло у него в голове. – Жить негде – жилье предлагают. Работы нет – работу. Профессии – так нужно от меня именно то, что я и так получше многих умею. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Подвох. Наверняка где-то есть какой-то хитрый подвох…».

Но подвоха вычленить никак не удавалось, и мысли невольно сползали к тому, что он теперь сможет не только избавить маму и сестренку от своего присутствия в и без того тесной комнате, но и помочь им деньгами. Все же, сорок пять тысяч рублей – это не жалкие лейтенантские копейки… Которых он, к тому же, больше не имеет.

Сорок пять тысяч… Нормальная квартира… Нормальная служба… Нормальная жизнь…

Варнак не заметил, когда мысли сменились сном. Просто по ушам вдруг ударил щелчок дверного замка, он вскочил – и понял, что настало утро.

Хозяин ушел, не удосужившись ни попрощаться, ни что-либо пояснить, ни оставить записку. Еремей побродил по квартире, открыл холодильник, набитый только пивом и тоником. Ничего удивительного, что кофе находилось здесь же – вместе с прочими напитками. Еда отсутствовала как класс.