Карандаш и линейка - Добрый Лич

Наметанный глаз колдуна заметил что-то странное — один из перелетов на верхних ярусах неестественно покосился. На мгновение нахмурившись и не замечая мечущихся вокруг солдат в серых мундирах, зодчий активировал заклятие дальнего взора. Увидев зиккурат в приближении, Атисман еще больше нахмурился. В нескольких основных точках камень растрескался, а ведь сооружение должно выдержать еще несколько переходов! В воздухе вдруг что-то загудело и зазевавшегося колдуна отбросило взрывной волной от упавшего недалеко снаряда. Серого крутануло в воздухе, напичкав тело осколками снаряда, и отбросило в сторону, словно сломанную куклу. С трудом открыв глаза, Атисман снова уставился на малый зиккурат. В теле засела целая туча осколков, руки неестественно выгнулись, а оранжевый плащ окрасился сочащейся из многочисленных ран кровью… Но это не волновало зодчего. Он никогда не интересовался ничем, кроме своего ремесла и не собирался изменять себе даже в такой момент. Белые глаза впились в последнюю, совместную с ларийцем, работу. И зиккурат рухнул. Медленно, не иначе чувствуя на себе взгляд угасающих глаз своего создателя, сооружение начало свое грандиозное разрушение. Ярус за ярусом… Разум колдуна будто тонул в теплой вате, но одна мысль все же просочилась через предсмертный полог. Слабые перекрытия, малый угол меж наклонными опорами, несоответствующие друг-другу материалы… Несколько незначительных и невидимых на первый взгляд ошибок в расчетах. Там и тут, совсем немного, даже опытный зодчий не заметит. Атисман в последний раз улыбнулся и беззвучно произнес, едва шевеля губами:

— Карандаш и линейка… Ха-ха…