Между Сциллой и Харибдой - Бронислава Антоновна Вонсович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И правильно, — поддержала его Ракель. — Совсем Кати себя не бережет.
К нам подошел официант и взял заказ теперь уже у неё. Как я заметила, после нашего разговора с Раулем аппетит пропал не только у меня, но и у него. Ракель это не коснулась, она хоть и выглядела уставшей, но уплетала за обе щёки. А я не могла не признать, что появилась она как нельзя кстати, потому что иначе мы с Раулем могли наговорить много лишнего друг другу.
Глава 24
Марсела всё-таки не удержалась и пришла ко мне лично проводить воспитательную беседу. Ракель она отправила в лавку за какой-то ерундой. Принцесса ласково улыбалась моей подруге, многословно сожалея, что приходится обращаться к ней по такой ерунде из-за необходимости придерживаться легенды о плохом самочувствии. Подруга уверила, что ей совершенно несложно и что она всё равно собиралась прогуляться, после чего сразу же убежала, а Марсела повернулась ко мне, и в её взгляде не осталось ни капли приязни.
— Катарина, нам нужно поговорить.
— Уверяю вас, Ваше Высочество, это лишнее, — ответила я.
— Увы, нет. Возможно, вы по молодости лет не понимаете, в какую яму пытаетесь сбросить мою страну, а возможно, вы делаете это намеренно, но знайте — я этого не допущу, — довольно зло процедила она.
Выражение «по молодости лет» из уст особы, которая была ненамного старше меня нынешней и уж точно младше меня прошлой, показалось забавным, но я подавила даже намёк на улыбку. Тем более что прозвучавшее дальше «мою страну» мне очень не понравилось. Словно Марсела уже насовсем сдвинула с места наследника Рауля и считала трон Теофрении своим. Возможно, конечно, что она ничего такого не имела в виду, но мне почему-то показалось именно так. Очень уж собственнически прозвучала фраза.
Разговор пошёл уже на совсем щекотливую тему, поэтому я поставила полог от прослушивания, хотя никого поблизости не наблюдалось. Но мало ли: увлечёмся и не заметим, что нас начнут подслушивать.
— Ваше Высочество, вы совершенно напрасно переживаете по этому поводу.
— Неужели? — раздражённо фыркнула она. — Хотите сказать, что я не замечаю, какими взглядами обмениваетесь вы с моим братом?
— Я хочу сказать, Ваше Высочество, что не понимаю, почему вы пытаетесь внушить нам с вашим братом, что мы влюблены в друг друга. Этак мы и поверить можем. Прослывёте сводницей. Зачем вам это?
Она задохнулась от злости.
— Ах вы… Ах вы…
Слова не подбирались, пришлось прийти ей на помощь.
— Не волнуйтесь, я не задержусь надолго в Теофрении. Совсем скоро уеду. И вам больше не придётся беспокоиться по этому поводу, Ваше Высочество.
— Лучше бы вы уехали прямо сейчас, — выпалила она. — Это разрешило бы множество проблем.
— Увы, на данном этапе, Ваше Высочество, это неразумно. Признайте, вам нужна моя помощь. Как с уничтожением демонических червей, так и с закрытием портала.
Она прищурилась.
— Зачем вам это, Катарина? Вы при этом теряете очень многое. Сиятельность дана Двуединым не просто так.
Признаться, я растерялась.
— Ваше Высочество, а не ваши ли предки боролись с Сиятельными, небезосновательно видя в них источник зла?
— Они ошибались. — Она высокомерно вскинула голову. — Правители должны отличаться от обычных людей, на то они и правители. Именно поэтому предкам нынешних королей и верхушки аристократии была дана Сиятельность. Увы, мои предки этого не поняли, пошли против воли Двуединого, в результате случилась трагедия, за которую мы все теперь расплачиваемся.
Взгляд у неё был столь же фанатичный, как у Ракель, когда та твердила, что Сиятельность — зло, и это наводило на определённые подозрения.
— Но вы же не Сиятельная… Почему вы стоите на их стороне?
— На вашей, донья, на вашей, — усмехнулась она. — Вы не можете понять этого, а я не могу понять, почему вы стоите на стороне таких, как сеньорита Наранхо. Она глупая восторженная девочка, не замечающая очевидных вещей. Но вы-то не дура, вы должны отговорить моего брата от этой идиотской опасной идеи по закрытию прохода. Вы только представьте, что будет, если правители соседних стран об этом узнают. Да Теофрению раздавят!
Она почти кричала, от былой невозмутимости, которой она славилась, не осталось и следа. Поведение её чем-то напомнило поведение Эсперансы, принцесса словно была под флёром, но со времени её общения с Теодоро прошло слишком много времени, чтобы его флёр на ней не развеялся.
— Ваше Высочество, чем меньше мы будем говорить на эту тему, тем меньше вероятности, что кто-то чего-нибудь узнает.
— Единственная вероятность того, что никто ничего не узнает, это только если мы ничего не будем делать, — не унималась она. — Да нам просто никто не даст добраться до портала, как вы не понимаете? Вы должны убедить Рауля, что он неправ, вернуться в Мурицию и выйти замуж за Теодоро. Это ваша обязанность. И как подданной Муриции, и как Сиятельной.
Теперь я испугалась по-настоящему. Спорить и что-то доказывать было бессмысленно, поэтому я постаралась успокоить Марселу:
— Ваше Высочество, вы совершенно правы. Я непременно поговорю с вашим братом.
— Можете даже не говорить, а уезжать сразу. Я ему всё объясню. — Она успокоилась, и на её губах опять запорхала милостивая улыбка. — Так будет даже лучше.
— Это будет невежливо, — не согласилась я.
— Он поймёт вашу невежливость. В конце концов, вы можете ему написать, я берусь передать письмо. Но умоляю, уезжайте немедленно, не подвергайте больше опасности нашу многострадальную страну.
— Ваш брат слишком много для меня сделал, чтобы я так нехорошо с ним обошлась, — возразила я. — Прощальный разговор — это самая малость из того, что я ему должна.
Она поджала губы и неохотно кивнула.
— Хорошо. Но потом вы непременно уедете.
— Сегодня же, — подтвердила я. — Или завтра рано утром. Ехать в ночь — не самая хорошая идея.
Я чувствовала, что пружина сжата до упора, ещё чуть-чуть — и она выстрелит событиями так, что мало никому не покажется. Под ударом сейчас не только я, но и Рауль. Да и сама Марсела — всего лишь орудие, которое походя сломают, как только в ней исчезнет необходимость.
Вышли мы из
