Рыцарь с железным клювом - Сергей Карпущенко

Но вот приплыли. Правда, как ни пытался Ленька точно выйти на прежнее место стоянки, это ему не удалось. Причалили где-то рядом, как заявил Кошмарик. И на самом деле — войдя в лес, увидели они зарубки, оставленные лопатой Леньки на стволах деревьев в прошлый раз. Лопата была в руках Кошмарика и сегодня, но, кроме нее, нес он в руках еще и толстую веревку, а когда Володя поинтересовался, для чего она ему, Ленька солидно отвечал:

— Ну а если ящик откопаем, на чем прикажете его нести? На веревках понесем, как мебельщики в магазине шкафы да всякие серванты носят. Неужто не видал? Потом еще веревка пригодится Поганкина вязать, если гоношиться будет и на соглашение с нами не пойдет. Так что без веревки в нашем деле никак не обойдешься.

Мальчики пошли по лесу от зарубки к зарубке. Володя шел впереди с пистолетом в опущенной руке, а Кошмарик — сзади, с лопатой наготове, думая огреть ею каждого, кто покусится на его сокровища. Скоро оказались они на краю оврага, оставалось спуститься вниз и подойти к противоположному обрыву. И Ленька, прежде чем полезть вниз, за Володей, предусмотрительно огляделся, опасаясь нескромного постороннего взгляда тех, кто мог помешать ему не только обеспечить свою мать, но и самому стать богатым и еще более независимым.

И вот они уже стояли рядом с обломками остова немецкого транспорта они были уверены в этом, а что еще нужно мальчикам, чтобы превратить в желаемый предмет все, что угодно? Кошмарик сразу кинулся к пещере, образовавшейся на месте вынутого им песка, и его торжествующий крик возвестил Володе, что все осталось на своих местах, и ящик не тронут.

— Ага! — орал Кошмарик. — Так и знал, что Поганка не найдет здесь ничего! Он же придурок, этот Мишка! Вовчик, лезь ко мне скорей! Покажу тебе сундук!

Володя собирался было идти на зов приятеля, как вдруг услышал явственно чей-то крик, донесшийся до его слуха откуда-то сзади. Крик этот был негромкий и будто печальный, но в то же время призывный, то есть относившийся непосредственно к ним. Володя обернулся резко, так как испугался этого неожиданного крика, — на откосе оврага, в том же месте, что и позавчера, маячило чье-то лицо: Мишки ли Поганкина, другого ли человека Володя не мог понять.

А Кошмарик, не слышавший крика, не видевший головы, появившейся над откосом оврага, тоже звал Володю:

— Ну чего ты там застрял-то? Скорей давай!

— Лёнь... — немеющим языком позвал Володя, — посмотри-ка...

— На что смотреть-то? — вылез, однако, из раскопа Ленька и тотчас же увидел того, кто так напугал его позавчера.

А крик незнакомца раздался снова, и теперь уже можно было различить негромкое: «Сюда идите! Ко мне!» И даже рядом с головой поднялась его рука и взмахнула так, как машут, приглашая подойти.

— Ой, это Мишка, Мишка! — заговорил Кошмарик почти так же нервно, как и в прошлый раз, принимая Поганкина за утопленника. — Да что ему надо?!

Кошмарик выскочил из раскопа, как-то суетно стал топтаться на месте: то хватался за веревку, то за лопату и все приговаривал: «Да что ему надо?! Да что ему надо?!» А между тем «покойник» все звал и звал ребят, подманивая их рукой. Володя смотрел на Мишку тоже со страхом, но он отчего-то понял, что непременно нужно пойти к зовущему Мишке.

— Давай пойдем к нему! — превозмогая страх, сказал Володя. — Он что-то хочет нам сказать...

— Ты что?! Ты что?! Разве можно? — залепетал Кошмарик. — Заманит, заманит, а там хлопнет нас, хлопнет!

— Пойдем! — уже приказал Володя. — Чего боишься? У нас же пистолет...

Упоминание пистолета произвело на Леньку действие ободряющее. Он попытался улыбнуться, быстро наклонился, поднял моток веревки и надел ее себе на шею, а в руки взял лопату. С этим снаряжением он имел довольно бравый вид, что еще сильнее успокоило его. А Мишка то махал рукой, то звал приятелей, и мальчики, точно загипнотизированные этим зовом, полезли по скату оврага.

Поднявшись наверх, они, к удивлению своему, Мишки там не нашли изумленные, остановились в растерянности, как вдруг его тихий зов послышался уже со стороны ближайших кустов, и снова мелькнула его рука. Мальчики пошли к кустам, но, подойдя, Поганкина не увидели и там — его сухопарая, какая-то сутулая, едва не сгорбленная фигура виднелась между сосен метрах в двадцати пяти. А он все махал рукой и звал.

— Вот дьявол! — трясущимся голосом сказал Кошмарик. — Заманивает! В лес заманивает! К ловушкам каким-нибудь, на колья! Нельзя идти дальше пропадем!

— Пойдем! — сказал Володя, очертя голову стремившийся вперед, чтобы узнать скорее все...

— А может, стрельнуть по нему, а? — несмело предложил Кошмарик, но Володя уже шел вслед за Мишкой, не сводя с него глаз.

Так и шли они по лесу с четверть часа. Мишка — впереди, то и дело останавливаясь и подманивая ребят, Володя — метрах в тридцати от него, а Кошмарик — сзади, то и дело обращаясь к Володе с просьбами остановиться и бежать отсюда, потому что это и не Мишка вовсе, а оборотень, уводящий их на погибель.

Вдруг Мишка куда-то пропал из виду. Володя стоял и крутил головой, не понимая, как мог исчезнуть человек. Но Поганкин явился внезапно из-за кустов, рядом с которыми остановились мальчики, и сказал:

— Все, робя, дальше не пойдем — здесь остановимся...

Володя с широко раскрытыми глазами смотрел на таинственного Мишку Поганкина, утонувшего в ледяной воде озера в День Победы и так напугавшего их. Это был долговязый парень, сильно похожий на свою мать узким, каким-то лошадиным лицом, небритый, с длинными патлами, падавшими на плечи, в ватной затасканной телогрейке, в которой был, наверно, в минуту своего «утопления».

— Ленька, табак-то у тебя найдется? — с сильной просьбой в голосе сказал Поганкин, и эта человеческая фраза сразу успокоила Кошмарика, да и Володю тоже — утопленнику табак навряд ли понадобился.

Кошмарик вынул пачку сигарет, протянул их Мишке, не забыв, по обыкновению, сказать: «„Данхил“, настоящие», сам вытащил сигаретку, и они закурили. Мишка молчал, только глубоко затягивался дымом, и лицо его при этом становилось еще уже. Никто не мог начать беседу.

— Ты чего от меня вчера сиганул? — просто спросил Мишка.

— А за покойника тебя принял, — так же просто отвечал Кошмарик. — А ты, видать, не потонул, а так, дурочку валяешь. От работы, поди, хиляешь? А?

Было видно, что Мишка обиделся. Зло сверкнул глазами и сказал, сморкнувшись пальцами:

— Тебе бы так похилять! Еле живой остался...

— Кто ж тебе помог тогда? Ангелы небесные?

Мишка криво осклабился и сказал:

— Не дай Бог тебе тех ангелов увидеть... Я тебя вообще-то затем и позвал... — Было видно, что Поганкину трудно решиться и рассказать все то, ради чего он и позвал ребят. — Ладно, расскажу спервоначалу. Дай-ка мне еще сигаретку. — Снова жадно закурил и начал рассказывать: — Я тогда, дурак, на самом деле под газом был, когда на лед полез. А что, ходил же раньше в мае — ничего! А тут до острова маленько не дошел, как подломился подо мною лед — сразу в воду, и будто кипятком обожгло. Жуть вода! Но я за льдину-то цепляюсь, жить охота, благим матом ору. Да разве ж меня услышат? А кто и услышал, так рукой махнул — своя рубашка ближе. Вот я уже изнемогаю, пальцы от холода задеревенели, за лед держаться уж не могут. Вдруг слышу, будто кто-то голос свой подал, только не с берега, а от острова. Глянул я в ту сторону — кто-то ползет ко мне. Вот подполз, за руку схватил и тащит меня на лед. Долго эдак со мной возился, но вытащил-таки и поволок...