Выстрел в водопад - Вадим Леднев

Честно сказать, мне Виталий тоже не сильно нравится. Взгляд у него… ну, чувствуешь себя какой-то букашкой. Хотя возможно, я напридумывала это все. Уж не знаю, чего там у них, в душу не лезу, но у Альбины глаза потеплели. Раньше они у нее такими были, только когда со мной разговаривала, да и то не всегда. А теперь, прямо, сияют. Ну и ладно — хоть кому-то хорошо.

Часов в одиннадцать утра, наскоро перекусив, мужчины уехали. Чтобы вчерашний ужас не повторился, они попытаются перекрыть вход на плато. Во избежание повторения вчерашнего, с нами остался Славик, который, со всей серьезностью отнесся к проблеме нашей безопасности, и пытается держать всех в поле зрения, что очень сложно по вполне понятным причинам. Еще Илья, правда, он старается держаться подальше от общей суеты. Вместе со Штерном они занялись изготовлением взрывчатки. Также остался Алексей Федорович. Оказывает нам медицинскую помощь. В той или иной степени, она нужна почти всем.

Ах, да… еще Федор. Странный тип — разделся до пояса, а с бейсболкой так и не расстался. Развел бурную деятельность. Похлопывал себя по груди, потирал руки, одним словом, рвался в бой, то есть на разделку мяса. А, между тем, пользы от него было немного, больше шума. Не столько работал, сколько трепался и заигрывал с женщинами. Очевидно, делать оба этих дела вместе, у него получалось плохо, и если бы не Славка, который его периодически подгонял, ждали бы мы мяса до самого морковкиного заговения.

Кстати, сегодня, мне получше. На ногу уже можно наступать и даже ходить вполне сносно получается. Думаю, еще пара дней — и все пройдет. Уж не знаю, что лучше помогло гель или… Ну, ладно, об этом не буду распространяться.

У старшего Татьяниного мальчишки тоже нога идет на поправку. Алексей Федорович сокрушался — там бы по-хорошему, швы наложить, да нечем. Просто обработал спиртом и еще чем-то, теперь шрам останется приличный. А у младшего царапины на шее и спине. Про то, как он храбро сражался с птеродактилем, нам всем уже рассказано помногу раз. Смех-то смехом, но, вспоминая свой жуткий страх тогда на лестнице, я не перестаю удивляться — ведь такой маленький шкет, а не струсил. Вернее струсил, конечно, но дело-то сделал — и от птеродактиля отбился и брата спас.

Вот пишу-пишу, а мысли постоянно возвращают меня во вчерашний день. И как подумаю о нем — так ощущение, что полная безнадега и дело наше швах. Говорим что-то, крыльями хлопаем, не сдаемся, типа, еще поборемся… дело наше правое… победа будет за нами! Какая победа? Над кем? Над чем? Мы словно кучка муравьев, над которой уже завис башмак судьбы. И не только завис, а уже движется вниз, набирая скорость, и удержать или хотя бы задержать его нашими хилыми лапками не представляется возможным. Хлоп и все! И когда состоится этот «хлоп»? Завтра? Послезавтра? Через неделю?

В связи с вышесказанным, делать совершенно ничего не хотелось. Не все ли равно, умереть от голода или быть сожранным динозавром? Во втором случае можно расслабиться и медитировать на пустую кастрюлю — пусть подавится нашими костями. Насладившись этими мрачными думами, беру себя мысленно за шкирку и встряхиваю — надо работать. Работа придает жизни смысл, или хотя бы иллюзию смысла. Иллюзию того, что мы еще живы и что жизнь наша еще что-то значит.

Часть мяса решили зажарить сразу же, а остальное замариновать в уксусе, благо уксусной кислоты на складе полно. Как-то так вышло, что жарить пришлось мне, Альбина сразу сказала, что лучше картошку будет чистить, все равно уже маникюру конец пришел, а Наталья, брезгливо принюхиваясь и демонстративно вздыхая, раздавала никому не нужные советы. Только Татьяна и Фатима вызвались помочь. К чистке картошки подключили и мальчишек.

Альбининого терпения хватило ненадолго, выругавшись, она бросила нож на стол и ушла. Все, включая бездельницу Наталью, с осуждением посмотрели ей вслед. Однако оказалось, что поняли мы ее действия неправильно, вскоре она вернулась, да не одна, а с Маринкой и Светкой. Девицы были не слишком довольны, но и особо не выпендривались — принялись помогать. Дальше настала очередь Натальи. После нескольких красноречивых взглядов Альбины и недвусмысленного намека, что нахалки и лентяйки положат зубы на полку, а может даже получат по зубам, Наталья с независимым видом стала чистить и нарезать лук. Работа заспорилась.

В жареном виде динозавр выглядел и пах много лучше, чем сырым или, тем более, при жизни. Мясо получилось с румяной корочкой, в кольцах хрустящего лука, да еще распространяющее дивный аромат. Многие пересмотрели свои взгляды на съедобность данного продукта. С вареным картофелем и каким-то консервированным салатом все выглядело сногсшибательно. Это я сейчас с полным желудком могу спокойно об этом рассуждать, а тогда слюнки текли и желудок сводило в голодных спазмах.

Решено было пообедать, не дожидаясь мужчин. Следить за распределением порций взялась опять-таки Альбина, ну… у нее был личный интерес, чтобы вернувшиеся не остались голодными. Сытный и, к слову, совершенно обалденный обед прошел без особых происшествий, настроив народ, в том числе и меня, на благостный лад. Потом все разбрелись по своим делам, а я осталась мыть посуду. У Марины, видно, совесть проснулась — она стала помогать, ну и Светка тоже пару раз потерла тряпкой.

Видимо, теперь настало время написать о самом неприятном событии этого дня. Для меня неприятном. Я не подслушивала. Девицы просто совершенно свободно разговаривали о своих делах, не обращая на меня особого внимания. Я как раз в то время раздумывала, по каким причинам одни люди нравятся, а другие нет, некоторых мы любим, а каких-то терпеть не можем. Зависит ли это от поведения человека или от его внешности, а может от запаха? Или дело в схожести с самим собой? В конце концов, может быть дело в совокупности всех этих факторов? Я вовсе не имею в виду отношения между мужчиной и женщиной, вернее, не только их. Так вот, пока я задавалась этими вопросами, Марина и Светка болтали о чем-то своем. Я очнулась от размышлений только тогда, когда моего слуха достигло упоминание о Мареке. Так я, сама того не ожидая, узнала, что это была за парочка, которая позавчера развлекалась на лестнице. Да, да, это были Марек и Светка. Не знаю, что меня поразило больше — то, что они с Маринкой совершенно меня не стесняясь, обсуждали это, или то, как это было сказано… А может, сам факт… Одно я поняла четко — ни о какой человеческой симпатии к бесстыжей девице или дружбе с ней не может быть и речи.

А еще, меня испугали совершенно новые ощущения, волнующие и неприятные одновременно. Я банально ревновала… Задумавшись, нечаянно расколошматила тарелку. Девицы посмотрели, переглянулись, и Светка совершенно по-идиотски расхохоталась. Постаравшись побыстрее закончить со своей частью посуды, я пошла к себе, вернее, к Альбине. Временно я устроилась у нее в апартаментах. Временно, потому что скорее всего, в ближайшее время меня оттуда попросят.

Моя соседка пыталась привести ногти в порядок. Ее тоже видимо, занимали какие-то размышления, потому что довольно рассеянно на меня глянув, она лишь бегло улыбнулась. Не знаю, сколько времени мы молчали. Я на диване, носом к стенке, притворялась, что сплю, а Альбина, сидя в кресле, закинув ноги на стол. В конце концов, она поинтересовалась, чего это со мной. И естественно, я соврала, что ничего особенного. Разумеется, она мне не поверила. А не поверив, пристала, как репей к собачьему хвосту. Пришлось рассказать в общих чертах о том, что я услышала… по возможности равнодушно и отстраненно. Не уверена, что Альбина не догадалась об истинных причинах моего расстройства, но она ничуть не удивилась и особо не прониклась. Заметила, что ничего странного тут нет. Светка — довольно развязная девица, а Марек… ну, что с него возьмешь? И нечего забивать себе голову ерундой.

Выслушав ее, я подумала: а ведь она права! Ну, чего я действительно? Какая мне, в сущности, разница, кто и чем занимается по ночам? Абсолютно никакой… вот никакошенькой!

Однако самовнушение не помогло. Напротив, мне вдруг стало совершенно ясно — то, чем занимается Марек, меня волнует, даже очень. Вот такое, блин, открытие.

Сейчас Альбина ушла вниз — проконтролировать, чтобы все были сыты (вернулись мужчины с оврага), а я села дописывать дневник. К слову, она очень удивилась, что я веду записи. Спросила: на кой черт мне это надо? И выслушав сбивчивый ответ, хмыкнула и махнула рукой — чем бы дитя не тешилось…

Между прочим, раньше я за ней не замечала особой хозяйственности. Как бывает, люди меняются…

Вот сижу, над Альбиной подшучиваю, а сама-то хороша — еле сдерживаюсь, чтобы тоже туда не побежать. Наверно, все-таки пойду, посмотрю, узнаю, как там дела.

За дверью мерно тарахтел дизель-генератор. Там же в коридоре, чтоб не мешала своим грохотом, крутилась шаровая мельница. Илья некоторое время прислушивался к этому технологическому шуму, который так мешал и раздражал в прошлой жизни, а вот теперь, поди ж ты, казался таким до боли родным. «А хорошо придумали с этим генератором, — думал он. Все же мы не алхимики в средние века, чтоб работать дедовскими методами. Жаль нельзя им пользоваться все время — сжирает по два литра солярки в час. С такими темпами наших запасов надолго не хватит. Хотя, что есть долго в этом мире? День прожил и радуйся. А так, с электричеством, конечно, гораздо удобнее. И термошкаф лучше всяких бунзеновских горелок. Безопасней опять же… что особенно актуально при работе со взрывчаткой».