Ласковый дождь - Роберта Лэтоу

Тесные доверительные отношения установились между Миреллой, Лоуренсом и Маркусом после того, как в ранней юности у нее с Маркусом завязался бурный роман, который продлился всего год и закончился по их обоюдному согласию, причем брат все это время был их доверенным лицом. Они устыдились не тайных встреч, а просто решили пожертвовать своим увлечением ради более прочных семейных уз.

Проходя мимо швейцара, Мирелла кивнула ему, и ей показалось, что он улыбнулся ей в ответ чуть более почтительно, чем раньше. Она утвердилась в мысли не откладывать звонок домой, а потом сразу же дозвониться до Лоуренса. Брат был таким же непредсказуемым, как отец, красивым в мать и упрямым, как Мирелла двадцать лет назад. Он обожал Лили и, зная все ее недостатки, прощал ей все. Отец и сестра были для него самыми близкими друзьями. Он всегда старался быть честным с самим собой, и это помогало ему добиваться успеха во всех начинаниях.

Открывая дверь номера, Мирелла передумала и решила позвонить сначала Лоуренсу, потом Дине и только затем в Уингфилд-Парк. Но картина, которая предстала перед ней, заставила ее тут же забыть обо всем.

Комната была завалена коробками с одеждой, тканями, обувью, бельем и всякой всячиной. Коробки разных цветов и размеров, перевязанные подарочными ленточками, были полуоткрыты и разбросаны по полу, диванам, столам… а посреди этого беспорядка стоял Рашид Лала Мустафа с бокалом шампанского в одной руке и дамской туфлей в другой. Его лицо освещала самодовольная улыбка.

Мирелла остановилась посреди комнаты, не зная, что сказать.

– Рашид, ты сошел с ума!

– Да, сошел. Но сделал это мило, весело и экстравагантно, а значит, мое сумасшествие извинительно. – Он протянул ей бокал, обнял за талию и спросил: – Где ты была? Я с трудом дождался, пока ты придешь, чтобы выбрать из этого то, что тебе понравится. Давай выбирать вместе.

– Хорошо. Но чтобы все это перемерить, мне потребуется целый день. И потом, выбрать одно платье из десятка – очень трудная задача. Разве ты сможешь мне в этом помочь?

– Еще бы! – Он взял ее за руку и усадил рядом с собой на диван. – Во-первых, ты можешь отослать назад те вещи, которые тебе не понравятся. Я купил их при условии, что они тебе подойдут и доставят радость. – Он начал расстегивать на ней жакет и прошептал в самое ухо: – Это всего лишь маленький подарок в знак благодарности за наслаждение, которое я испытал прошлой ночью. И потом, у тебя есть целых двадцать минут на то, чтобы выбрать, и целая армия помощников…

Он хлопнул в ладоши, и в комнату впорхнула стайка длинноногих манекенщиц в сопровождении четырех дам-продавщиц.

– Боже мой! Персональный показ моделей! Рашид, это просто сказочный подарок. У меня глаза разбегаются. Неужели ты правда купил все это для меня? Но ведь это стоит целое состояние! Я не могу принять такой дорогой подарок. Ты сам выбирал вещи?

Рашид рассмеялся, радуясь тому, что ее реакция оправдала и даже превзошла его ожидания. Он помог ей снять жакет и принялся расстегивать блузку, играя с ней, словно с куклой.

– Ты можешь принять этот подарок и примешь его, потому что ты женщина и потому что захочешь доставить мне удовольствие. Да, я действительно выбирал все это сам. Я переходил из магазина в магазин и, разглядывая вещи, представлял себе, как ты будешь выглядеть в каждой из них. Это было очень весело. Затем я нанял манекенщиц, чтобы тебе не пришлось прыгать из платья в платье.

Мирелла обняла его руками за шею и крепко поцеловала, но тут же спохватилась: не слишком ли она расслабилась и не утратила ли бдительности, подпуская его так близко к себе. Она смущенно покраснела и обратила все свое внимание на импровизированный подиум, где перед ней мелькали самые изысканные и дорогие вещи, которые только можно было себе вообразить.

В какой-то момент Мирелле показалось, что этот круговорот никогда не кончится. Девушкам надоело каждый раз уходить в спальню, чтобы переодеться, и они стали делать это прямо в гостиной, под бдительным наблюдением Рашида и Миреллы.

Повсюду, куда ни кинешь взор, – обнаженные груди, ноги, ягодицы. Роскошные нагие женские тела заполонили комнату. Такое зрелище было вполне достойно пристрастного внимания Дега или великолепного Де Кунинга, когда он создавал свою знаменитую серию «Женщины» в середине пятидесятых годов. Атмосфера оживленности витала в гостиной, отовсюду раздавались женский смех и непринужденная болтовня. Мирелла подумала о том, что Рашиду удалось устроить настоящую оргию из этого с виду невинного показа мод. Еще через двадцать минут круговорот моделей в ее гостиной подошел к концу.

– Вот и все. А об остальном я договорюсь с продавцами, потому что все твои пожелания учтены и записаны, – произнес Рашид. – А теперь отправляйся в другую комнату, там тебя ждет парикмахер. Через час и десять минут нам нужно отправляться на ленч в «Коннот», а я намерен переступить порог этого ресторана с самой красивой женщиной в Лондоне. Мария, подайте мисс Уингфилд один из новых халатов.

Он отдал это распоряжение с такой утонченной, соблазняющей улыбкой, что Мирелла почувствовала, как ее сердце медленно тает. После чего он передал ее в руки парикмахера и стилиста, которые получили распоряжение «сделать из ее прекрасного лица образ, способный вызвать у всех изумленный вздох».

В следующий раз она увидела Рашида спустя некоторое время в гостиной, которую успели прибрать после показа мод. Все девушки разошлись, за исключением двух, которых Рашид поил шампанским.

Мирелла вошла в комнату, и их взгляды встретились. Девушки вдруг смутились, словно делали что-то предосудительное. Но Мирелла уже не видела перед собой ничего, кроме глаз Рашида, в которых застыло неподдельное восхищение, вызвавшее в ее душе единственное желание – сделать все, чтобы доставить удовольствие этому мужчине, способному угадать и претворить в жизнь самые сокровенные ее желания.

Мирелла с трудом узнала себя в зеркале – результат усилий парикмахера и стилиста не поддавался описанию. Разумеется, у нее остались те же лицо и тело, но, казалось, откуда-то из глубины ее индивидуальности на поверхность выступила настоящая природная красота. В ее облике появилось то же таинственное очарование, что отличало внешность Греты Гарбо, Роми Шнайдер и Шарлотты Ремплинг. Мирелла обнаружила даже некоторое сходство с Элизабет Тейлор, Рэкел Уэлч и Софи Лорен – не потому, что в ней появился налет звездной неприступности, а просто потому, что у нее появилась возможность угадать похожие черты в собственном облике.

Прежде, глядя на себя в зеркало, она видела лишь клерка крупной международной организации, занятого продвижением по службе и проблемами карьерного роста. Но самый известный лондонский стилист шестидесятых не утратил легкости прикосновений и профессиональной зоркости глаза. Мирелла не понимала, как посредством стрижки можно было сделать так, чтобы она выглядела лет на десять моложе. Форма ее прически удлинила и подчеркнула линию шеи, придала утонченность подбородку и хрупкость плечам. У нее было такое чувство, как будто она впервые в жизни побывала у парикмахера.