Золотая свирель - Ярослава Кузнецова

Хитро прищурился на меня и добавил громкости:

— Ай, садочек под горойСторожит садовник злой!

Мне захотелось зажать уши.

— Покойников распугаешь, — вякнула я. — Расползутся как тараканы…

— Покойники — свои люди, — отмахнулся грим. — Я зря, что ли, стараюсь? Ты давай, слушай что там надо слушать…

Зачем мой милыйЗалог свой просит —Цветную ленту,Атласный пояс?Зачем мой милыйОбратно проситАтласный поясС каймою пестрой?Ай!!!Садочек под горойСторожит садовник злой…

Он меня просто оглушил. Я сжала виски. В пальцы толкалась кровь. Эхо, где эхо? Я искала пространство отголосков, но навязчивый ритм крови путал и отвлекал.

Я стиснула зубы. Стук, стук, стук… До, ре, ре диез…

Фа, соль, соль диез. Фа, соль, фа…

— Есть!!! — задохнулась я. Вскочила, указывая трясущимся пальцем. — Там! Там!

— Где? — воодушевился грим. — В городе?

— Нет, дальше. За городом. За рекой. На западе. Пойдем! — я схватила его за рукав. — Бросай все! Пойдем скорее!

Я потащила его по тропинке к оврагу, к ветхому мостку через безымянную речку. Мне было совершенно все равно что мостик пляшет и извивается под ногами. Через новое кладбище мы бегом пробежали. Мимо будки сторожа — к портовой площади.

Пока мы пили трофейное вино на могиле, на город спустились сумерки. Над рекой повисла луна, низкая и прозрачная, словно вырезанная из шелковой органзы. Ворота были распахнуты, везде сверкали огни. В воздухе висел неумолчный гомон. На площади горели костры, сразу с нескольких мест, перебивая друг друга, лилась музыка. Возбужденную разряженную толпу в разных направлениях то и дело прошивали длинные вереницы танцующих. Россыпью сверкали разноцветные фонарики на мачтах, река была усеяна лодками — большими и маленькими, с парусами и без.

— Не слишком-то я люблю проточную воду, — бурчал грим, проталкиваясь к спуску на причал. — Прямо скажем, не мое это дело, по рекам плавать… Вот ежели ты сама меня перевезешь, тогда другой разговор…

— А мостик-то перешел.

— Так то моя территория.

— Нам надо нанять лодку… только я без гроша. Эльго, у тебя есть деньги?

— А как же. Дай-ка ладошку…

Он схватил мою протянутую руку и сунул здоровенный свой кулачище мне в ладонь, заставив обхватить его пальцами. Глянул поверх моей головы и присвистнул:

— Эгей! Вот это да!

Я обернулась, но ничего особенного не увидала. Взглянула на своего спутника — и разинула рот.

Он исчез. А в руке у меня лежал кошель величиной с детскую голову. Или с кулак Эльго. Судя по его тяжести, под завязку набитый монетами. Гуляющие толкались вокруг, разговаривали, смеялись… никто ничего не заметил.

Первый же лодочник, увидев серебро, сделал приглашающий жест. Прижимая к животу кошель, я забралась на корму.

— На ту сторону. И побыстрее.

— Барышня хочет полюбоваться на "огневое колесо"?

— Не хочет. Мне надо на ту сторону реки. Если поспешишь, получишь в два раза больше.

Он сел на весла и принялся выгребать из лабиринта снующих туда-сюда суденышек.

— Что же за дела такие срочные, что в разгар праздника ты город покидаешь, а, барышня? — не унимался лодочник.

— Не твое дело.

— Ой, как грубо! Как невежливо! Да еще в такой день. Святая Невена отвернется от тебя, барышня.

Я пожала плечами. Порт, сверкающий россыпью цветных искр, вместе с громадой города медленно отплывал назад. С реки было видно, что периметр городских стен украшен цепью огней, а на башнях горят костры.

Лодка остановилась, приподняв весла над водой.

— Может, подождем, красавица? — улыбнулся лодочник, — Скоро "огневое колесо" запустят. Грех такое пропускать!

— Греби себе, не тормози. Обратно поплывешь — любуйся на здоровье.

— Никак за тобой волки гонятся? — он снова взялся за весла.

— Никто за мной не гонится.

— Так куда же ты спешишь?

— На Кудыкину гору.

— Ох и гневна госпожа! Ох и резка! Просто оторопь берет.

Я решила молчать и не поддаваться на провокации. Перевозчик, наконец, заткнулся.

Вскоре лодочка заскользила вдоль противоположного темного берега. Я не знала, что находится на этом берегу, потому молчала, позволяя пристать где удобно. Лодка косо вошла в тростники, перевозчик спрыгнул в воду и подтащил ее туда, где посуше.

— Приехали, барышня.

Я вылезла, опираясь на его руку. Берег оказался кочковатый и мокрый. Вокруг стеной стоял камыш.

БАЦ!!!

От удара по затылку в глазах у меня вспыхнуло огневое колесо. Кошелек вырвали из рук. Я грохнулась на колени, а сзади воздух сотрясся от невыносимо низкого рева. Сдавленно пискнул человек, затрещали камыши, плеснула вода, и рев повторился. Теперь он больше походил на хохот.

Держась за голову я кое-как поднялась. В руку ткнулся холодный песий нос.

— Ты цела? — прохрипел Эльго, быстро-быстро дыша. — Опередил меня, подлец. Я ведь чуял, что он затеял… Ты тоже хороша — деньгами перед носом размахивать.

— Да из тебя кошель получился как мешок с репой! Куда бы я его спрятала? Под юбку?

— Ой, только не подумай что мне впервой заглядывать под женскую юбку. Я там как дома, считай. — Пес фыркнул и лизнул мне ладонь. — Ладно, не сердись. Голова-то цела?

— Вроде цела.

Я пощупала затылок, огляделась. В двух шагах в камышах валялось что-то белое.