Партиалы - Дэн Уэллс

Кроме того, ей не хотелось сейчас вынашивать ребенка. Не таким образом. Если ей суждено будет произвести на свет новую жизнь, она хотела сделать это тогда, когда это будет что-то значить, а не потому, что ее заставили.

А ещё она только что накричала на Хочи, высказавшую ту же мысль… Она не знала, что и думать.

Всего лишь на секунду — на самое кратчайшее мгновение — она вспомнила о Сэмме и задалась вопросом, был бы ребенок-полупартиал иммунным к вирусу.

— Кто-нибудь из вас помнит свою мать? — спросила Изольда. — Не ту, что вас воспитала, а родную, до Раскола?

— Немного, — сказала Хочи. — Она была высокой.

— И всё?!

— Очень высокой, — сказала Хочи. — На каждом фото, что у меня остались, она возвышалась надо мной. И не потому, что я была маленькой — она была выше всех. Шесть футов и четыре, а то и шесть дюймов[11].

Её голос потеплел, и Кира поняла, что та ушла в свои воспоминания — её глаза повлажнели, взгляд стал отсутствующим. Она дотронулась до заколки на своих угольно-чёрных волосах.

— У неё были чёрные волосы, совсем как у меня, и она всегда носила драгоценности. Серебро, кажется. У неё было большое кольцо на пальце, в форме цветка, я помню, как постоянно играла с ним. Мы жили в Филадельфии. Я думала, что это было название штата, но это оказался город. Филадельфия. Я мечтаю, что однажды я вернусь туда и найду это кольцо. Она обвела всех взглядом: — Ну, когда-нибудь.

— Моя мать продавала самолёты, — начала вспоминать Изольда. — Я не знаю, как она торговала ими и кому продавала, но я помню, что она мне рассказывала, и, кажется, это было так захватывающе. А сейчас я озираюсь назад и понимаю: у нас больше нет самолётов. Нет топлива для их заправки, и я не знаю никого, кто умел бы на них летать, как мы летали раньше. Но моя мать продавала их так, будто они являлись совершенно обычной вещью в хозяйстве. Как рыбу на рынке.

— А я не думаю, что у меня была мать, — в свою очередь сказала Кира. — Нет, ну… Кто-то же родил меня, но я помню лишь своего папу. Не могу вспомнить его слов о маме, но наверняка он про неё рассказывал. Наверное, они развелись, или, может, она умерла. Скорее, развелись — у нас не было ни одной фотографии с её изображением.

— Так придумай какую-нибудь захватывающую историю, — сказала Хочи. — Если ты не помнишь свою мать, значит она может быть такой, какой ты её вообразишь! Актрисой, топ-моделью, президентом транс-национальной компании… да кем угодно!

— Если не знаешь истины, — глубокомысленно сказала Изольда, — живи самой удивительной ложью, которую сможешь выдумать.

— Ну, хорошо, — сказала Кира. — Она была врачом, как и я — блестящим учёным, прославившимся своей работой на благо детей. Она изобрела… генное программирование. И ещё нанохирургию.

Кира улыбнулась:

— И традиционную хирургию. И пенициллин. А ещё лекарство от рака.

— Это отличная мечта, — высказала свой вердикт Хочи.

— Ага, — сказала Кира. — Полагаю, мечтать — единственное, что нам осталось.

Глава 24

— Будь сегодня начеку, — сказал Шейлон.

Кира опасливо посмотрела на молодого солдата, ее глаза все еще были красными от слез и усталости:

— Больше, чем обычно? Что происходит?

— Мистер Мкеле считает, что планируется нападение, — сказал он, крепче сжимая винтовку. — Голос скрывается в городе, все еще пытаясь найти то, что не смогли обнаружить в ратуше. Да и новая поправка к Акту Надежды тоже делу не поможет. Мкеле отправил на улицы дополнительные патрули, но он приказал нам быть осторожнее, так, на всякий случай.

Кира кивнула:

— Буду держать ухо востро.

Она протиснулась через дверь в дезактивационный туннель, прикрывая лицо ладонями, когда воздух взорвался вокруг нее. «Надо бы использовать Шейлона с большей пользой. Если я найду способ поговорить с ним наедине, может, после работы, я смогу узнать чуть больше о том, чем занимается Армия».

Кира вздохнула:

«Словно у меня есть время на еще один проект».

Кира опустила стопку своих блокнотов и присела возле стола Сэмма, рассматривая его лицо и руку — ритуал, который стал уже обыденным.

— Они опять тебя били.

Сэмм, конечно же, ничего не ответил.

Кира некоторое время смотрела на него, потом тревожно оглядела углы:

— Они не должны делать подобное с тобой. Это бесчеловечно.

— Не уверен, что подобное утверждение можно отнести на мой счет.

— А это не важно, человек ты или нет, — сказала Кира, осматривая голени Партиала через ткань его брюк, отыскивая новые раны. — Они-то люди, а это значит, что они должны вести себя подобающе. — Она закатала ему штанины. — У тебя есть пара новых порезов, они не кровоточат, ты должен быть в порядке. — Кира раскатала штанины обратно. — Ни одна из ран не заражена. — Она гадала, есть ли в теле Сэмма что-то, что производит какой-то естественный антисептик или антибиотик. Она сделала мысленно пометку, что стоит проверить это чуть позже, но, конечно же, не пырнув его грязным ножом. — Ты будешь в полном порядке, — сказала она и прошла к компьютеру.

Кира тотчас заметила, что её записи были прочитаны: изображения на томографе, предварительные выводы касательно феромонов, даже рукописные заметки в блокноте. Кто-то копался среди её вещей. «Скоусен проверяет мою работу?» — удивилась она. — «Может, он дублирует меня?» Некоторые записи были новыми — он проводил исследования, пока Киры не было. Она не знала, как реагировать на это: то ли благодарить за проверку своих результатов, то ли возмущаться, что ей не доверяют до конца. Она была слишком уставшей, чтобы волноваться по этому поводу.

«Осталось всего три дня», — сказала она сама себе. — «Хватит скулить, пора за работу». Кира сделала над собой усилие и сосредоточилась на информации сканера, пытаясь найти малейшие несоответствия между физиологией Сэмма и человеческой, но она невольно возвращалась к его вчерашним словам. Эта искренность в его словах… А если он говорил правду — что тогда? Если не Партиалы создали вирус, тогда кто? Чем бы ни был Наблюдатель в выдыхаемом Сэммом воздухе, он доказывал, что партиалы имеют какое-то отношение к РМ, но вовсе не то, что именно они выпустили его. Партиалы были солдатами, не генетиками, у них были доктора, но они не владели генной инженерией. Что если некоторая идентичность Наблюдателя и вируса РМ значила совсем другое?

Что, если это признак общего происхождения? Что, если и РМ, и Партиалы были созданы одними и теми же людьми?

Кира зажмурилась, пытаясь вспомнить, чему её учили в школе. Как называлась компания-разработчик? «Пара-что-то-там?» Было так трудно вспоминать детали старого мира — названия, места и технологии, что не играли теперь никакой роли. Вспомнить продуктовые компании оказалось легче всего, руины с изображением их торговых марок были повсюду: «Старбакс», «Панда Гарсия» и ещё дюжина подобных названий. Кира даже помнила, что ела их продукцию ещё до Раскола, будучи ребёнком. А с компаниями, занимающимися генной инженерией, всё было с точностью наоборот: они были за гранью её детских интересов. Она заучивала названия для уроков истории, но они ничего для неё не значили. Проект по созданию партиалов возглавляло правительство, «пара-что-то-там» была всего лишь подрядчиком.

«ПараДженетикс», — вспомнила она. Их называли «ПараДжен. Гару как-то вспоминал про них. Но что они могли сделать с РМ? Определённо, они не создавали его — ведь они и сами были людьми. Это не имело бы смысла.

— У тебя была мать? — спросил Сэмм. Вопрос сбил Киру с мысли, она посмотрела вопросительно на него.

— Что?

— У тебя была мать?

— Я… конечно, у меня была мама, у всех есть мама.

— У нас не бывает.

Кира нахмурилась:

— Знаешь, ты второй за последние двенадцать часов, кто спрашивает меня о маме.

— Мне было всего лишь любопытно.

— Да все нормально, — сказала Кира. — Я вообще-то никогда по-настоящему ее не знала. Полагаю, между нами появилось что-то общее.

— Тогда отец, — сказал Сэмм.

— Почему ты спрашиваешь о нем? Мне было пять, когда он умер, я едва его помню.

— Отца у меня тоже никогда не было.

Кира поднесла стул ближе к краю стола:

— Ты чего такой любопытный? — спросила она. — Ты битых два дня помалкивал, а этим утром внезапно ты заинтересовался семейственностью. Что происходит?

— Я тут поразмышлял немного, — сказал он. — Вернее много. Ты в курсе, что мы не можем размножаться?

Она осторожно кивнула.

— Вы так устроены. Вы… ну, вы задумывались как оружие, а не как люди. Никому не хотелось, чтобы оружие могло само производить себя.

— Верно, — ответил Сэмм. — Не предполагалось, что Партиалы будут существовать независимо от тех, кто нас создал. Но мы существуем, и теперь все эти давно спроектированные параметры… — Он внезапно замолчал, глядя на камеры. — Слушай, ты доверяешь мне?