Первое дело Матильды - Оливер Шлик

Застенчивый детектив мог быть в высшей степени доволен собой и миром: он всего за два дня разгадал загадку жемчужины Шпруделей, доказал невиновность Шарлотты и разоблачил истинных преступников. Но он упорно таращится в окно с таким мрачным выражением лица, словно грядёт конец света.

– Ну, не валяйте дурака, – хихикаю я. – Когда человек влюблён, такой внезапный обморок вполне может случиться. Только немного неудобно, что вы так поспешно ушли, что-то лепеча. Но я уверена, что Шарлотта отнесётся к этому с пониманием. А ещё я уверена, что она с удовольствием пойдёт с вами в ресторан, если вы её пригласите.

– Э-э-эм… а вдруг она сочтёт моё приглашение слишком… э-э-э… назойливым и откажет? Нет-нет, думаю, с этим стоит ещё какое-то время подождать. Может, пару недель. Или месяцев. Или до следующего лета.

Этот человек в своей застенчивости действительно неисправим. Без посторонней помощи они с Шарлоттой никогда не договорятся. Судя по всему, кто-то должен взять это дело в свои руки…

По просьбе Рори такси делает крюк и высаживает меня возле дома на Кастаниеналлее. Я прошу водителя остановиться чуть дальше нашего участка, чтобы госпожа Цайглер не видела, как я выхожу из машины. Из-за этого могут возникнуть неприятные вопросы.

Я уже собираюсь выходить, как Рори, прочистив горло и несколько раз кашлянув, запинаясь, говорит:

– Матильда, я… э-э-эм… хотел бы сказать тебе, что ты в этом… э-э-э… деле очень… Ну то есть без твоей помощи… И у тебя действительно очень хорошие… Мне было очень приятно работать с тобой, и я… э-э-э… подумал, что, возможно, ты…

– Почему бы вам просто не спросить, не хочу ли я после рождественских праздников работать с вами и дальше?

– Э-э-эм… так ты будешь? – застенчиво спрашивает он.

– Можно подумать, я упущу такой шанс! – широко улыбаясь, я протягиваю ему пятерню. – За успешное сотрудничество! И за множество новых дел!

Сыщик, смущённо улыбнувшись в ответ, пожимает мне руку:

– Да. За отличное сотрудничество! Спасибо тебе, Матильда. И до встречи.

Выгнав из машины Доктора Херкенрата и забрав с заднего сиденья картину, я захлопываю дверцу и машу вслед такси, пока оно не исчезает в снежной круговерти.

– Ой, божечки! Это ещё что?! – встречает меня госпожа Цайглер, с выражением ужаса на лице тыча в пестрющую картину у меня под мышкой. – Эта картина как-то связана со странной сектой твоей подружки?

– Нет, – успокаиваю я её, сочиняя на ходу, – я нашла её на улице. На помойке. Возвращаясь с пуговичной фабрики. Классно же подходит к моей комнате, разве нет?

– Господи, ребёнок! Да от этих красок в глазах рябит! Ты действительно собираешься это повесить?

– Ясное дело, – говорю я, в то время как Доктор Херкенрат трусит мимо меня в гостиную. – Обожаю, когда рябит в глазах.

– А как было на пуговичной фабрике? – любопытствует госпожа Цайглер.

– Безумно интересно, – заверяю я. – Вы знаете, что пуговицы бывают круглые, четырёхугольные и конусообразные? Из дерева и пластмассы, стальные и…

Меня прерывает взволнованный лай. Доктор Херкенрат, сидя перед телевизором, на экране которого виден парк вокруг виллы Шпруделей, радостно бьёт хвостом по паркету. Затем камера наезжает на Кати Койкен с микрофоном в руке, занявшую позицию у снежного ангела и визгливым голосом вещающую:

«Несмотря на пресс-конференцию полиции, многое в загадке вокруг жемчужины Шпруделей остаётся неизвестным. Но мы можем подтвердить, что в связи с этим делом арестованы два человека, предположительно адвокат и дворецкий наследницы миллиардного состояния Шарлотты Шпрудель. И хотя полиция это отрицает, ходят упорные слухи, что в расследовании дела принимал участие застенчивый детектив Рори Шай. Не захотел комиссар Фалько высказаться и о загадочной сцене, развернувшейся сегодня во второй половине дня в парке семьи Шпруделей, – расплывшись в неестественной улыбке, Кати Койкен говорит: – Тем не менее мы не хотели бы утаивать от вас кадры этого происшествия. Смотрите!»

В следующую минуту видно, как Доктор Херкенрат в панике удирает от белок, а полицейские отчаянно пытаются его поймать. Ролик сопровождается весёлыми щелчками и свистом, и каждый раз, когда кто-нибудь из полицейских валится пластом, раздаётся протяжное «бу-у-ух».

Щурясь, госпожа Цайглер приникает к телевизору и, удивлённо вскинув брови, вопросительно смотрит на Доктора Херкенрата, затем на экран и снова на Доктора Херкенрата…

– Но… это же… собака! – вырывается у неё.

– Ну и как это могло быть? – невинным тоном спрашиваю я. – Доктор Херкенрат весь день провёл со мной на пуговичной фабрике. Вы же знаете: все кокер-спаниели похожи друг на друга и все боятся белок. Спокойной ночи, госпожа Цайглер.

На следующее утро, едва проснувшись, я разрабатываю план, как ускорить сближение Рори и Шарлотты. Сначала я звоню Доро Пудерцукер. Кафе в новогоднюю ночь всё равно закрыто, потому что Доро будет праздновать у сестры. А услышав, что речь идёт о счастье застенчивого детектива, она тут же соглашается предоставить кафе на новогоднюю ночь в моё распоряжение.

Решив этот вопрос, я пишу письмо Шарлотте, стараясь, чтобы оно выглядело как от Рори.

Дорогая Шарлотта!

Во-первых, хочу извиниться за мой вчерашний поспешный уход. Я ни в коем случае не хотел тебя обидеть. Просто я немного растерялся и не справился с ситуацией, но боюсь, что моё поведение показалось слишком невежливым. Это совершенно не входило в мои намерения. Буду рад, если мы сможем всё прояснить в личной беседе. Наверное, у тебя уже есть планы на новогоднюю ночь. Но на тот невероятный случай, если ты ничего не планировала: в кафе «Сахарная пудра» с семи часов вечера проходит небольшая новогодняя вечеринка, куда я собираюсь отправиться. Может, и тебе захочется прийти. Было бы чудесно увидеться с тобой. Но, разумеется, я пойму, если у тебя уже другие планы.

С… э-э-эм… сердечным приветом,

Рори Шай.

После этого я пишу письмо похожего содержания Рори и подписываюсь Шарлоттой Шпрудель. Так каждый из них будет считать, что приглашён другим.

Теперь на почту – и ни пуха ни пера!

Вечером тридцать первого декабря звонят папа с