Мой любимый сфинкс - Людмила Зарецкая

В трубке запищало. Он непонимающе посмотрел на ставший ненужным телефон и сунул его обратно в задний карман.

– Вы поезжайте сейчас, Саша, – мягко сказала Злата. – И если не найдете горчичников, то можно грудную клетку медом намазать, а сверху пищевую пленку положить. У меня бабушка так всегда делала, когда я маленькая была и горчичников боялась.

– Да. Спасибо. Но я найду. – Он беспомощно посмотрел на нее, отчаянно не желая уходить. Из столовой вышел и поспешил в их сторону Аграфенин. – До завтра, Злата. Спокойной ночи. Встречаемся за завтраком, в шесть утра. Я за вами зайду. Пока, Антон. – И не оглядываясь, заспешил к выходу.

– Ну что? – тяжело вздохнула ему вслед Злата и повернулась к Антону: – Пойдемте, господин охранник. Вы тоже привыкли проводить ночь на медвежьей шкуре?

В своей комнате она быстро сходила в ванную, чтобы принять душ и переодеться, и юркнула в постель. Несмотря на то что днем она отлично выспалась, Злата чувствовала себя усталой. На часах было всего девять вечера, спать рановато. Поэтому, немного поколебавшись, она взяла с тумбочки прочитанный детектив, содержания которого уже совершенно не помнила.

– Можно я включу телевизор? Я тихо, – осведомился у нее уже устроившийся на полу Антон.

– Да, конечно, мне звук вообще не мешает, – вежливо ответила Злата. – Вы смотрите сколько хотите, я сейчас немного почитаю и спать лягу. Все-таки встали мы сегодня неприлично рано, да и завтра тоже подъем ни свет ни заря.

– А что вы читаете?

– Детектив, – призналась Злата. – Правда, не дамский, как обычно. Хотя я их очень люблю, скрывать не буду. Но на этот раз мужской. Написал совсем молодой мальчик, швейцарец. Сразу стал миллионером. Книжка по всему миру расходится, как горячие пирожки. Хотите, я вам потом дам почитать?

– Нет, – махнул рукой Аграфенин. – Я, признаться, читать вообще не люблю. Детективы тоже. Фуфло это все. Ни в одной книжке не напишут так, как в жизни может быть. Зачем читать выдуманные истории, когда вокруг столько настоящих?

– Именно для того, чтобы в жизни быть готовым к реальным историям, – осторожно сказала Злата. – В мировой литературе всего-то пять сюжетов. Так что практически все, что может с вами случиться, так или иначе уже описано, а значит, можно заранее сформулировать свою реакцию на те или иные события, в контексте мирового опыта, так сказать.

– Да ну, – махнул рукой Аграфенин, – заумь все это. Когда что-то случается, тогда на это и реагируешь, исходя из своего опыта. Надо – разговариваешь. Надо – морду бьешь. Надо – стреляешь. А почему Каренина бросилась под поезд и зачем Герасим утопил Муму, для того чтобы принимать решения, знать совершенно необязательно.

«Хорошо, что Муму не бросилась под поезд, а Каренина не утопилась, – мрачно подумала Злата. – Все-таки художественная литература дошла и до самых отсталых слоев населения. А ведь этот еще из приличных. Заводом руководит. Бизнес делает. Деньгами ворочает. А сознание незамутненное. Если что не так – стреляет».

Стреляет… Слово зацепилось в мозгу за какой-то внезапно появившийся там острый угол и не отпускало. Злата с внезапным страхом посмотрела на крепкого чужого мужчину, основательно расположившегося на полу возле ее кровати. Сорвав кольцо с невесть откуда взявшейся банки пива (и даже ведь разрешения не спросил, мужлан), он не отрываясь смотрел в телевизор, где шло какое-то бесконечное пошлое юмористическое шоу. Злата их никогда не смотрела, а потому путалась в названиях. Пальцы, сжимающие банку с пивом, были крупные, волосатые, и Злата вдруг представила их сжимающимися на ее горле. Ее забила крупная дрожь.

«Прекрати, – приказала она себе. – Аржанов сказал, что Антон – надежный человек, с которым мне ничего не угрожает. Из этого и будем исходить. По крайней мере, этой ночью».

Захлопнув книжку и погасив прикроватную лампочку, она забилась под одеяло и притворилась спящей. Впрочем, минут через десять она уже действительно сладко спала.

За кормой деловито пенились водные бурунчики. Вот уже минут десять Злата не могла отвести от них восхищенных глаз, хотя понимала, что выглядит как минимум невежливо, а как максимум – глупо, но ничего не могла с собой поделать. Сначала, когда катер только начал, кряхтя и переваливаясь, отходить от пластикового понтона, пузырьки на воде напомнили ей только что открытый и налитый в высокий бокал брют. Она даже сглотнула, представив, как очень холодное и очень сухое шампанское льется ей в горло, прокладывая чуть щиплющую дорожку.

Но потом обманно старческое ворчание катера сменилось ровным и мощным гулом. Катер уверенно рассекал речную гладь, и буруны сзади становились все крупнее, резвее, нахальнее, набегая один на другой в немного ребячливой, но все-таки откровенно мужской игре. Пенный след становился все шире и, что ли, мощнее, и Злата, стоящая за безопасно запертой перегородкой, отделяющей заднюю часть салона от кормы, смотрела на эту ровную уверенную мощь, растворяясь в ней и без опаски вверяя ей себя.

След на воде был очень похож на хозяина катера, который сидел сейчас за рулем, уверенно прокладывая путь вдоль фарватера и увлеченно показывая что-то на приборной доске сидящему рядом Котику.

Светка, забравшись с ногами на мягкий белый кожаный диван, с восторгом оглядывала катер. Какие-то буруны на воде ее совершенно не интересовали.

– Златка, – позвала она, – ну что ты на воду уставилась, как будто никогда реки не видела! Иди сюда. Смотри, как тут здорово. Диванчики, и столики, и подставки под стаканы, чтобы они не падали. И смотри, вот тут даже раковина есть. Это чтобы фрукты помыть?

– Да, Светлана, побудьте хозяйкой, – попросил Аржанов, не отвлекаясь от речной глади. – Там, внизу, каюта. В ней вы найдете холодильник и шкаф с посудой. Фрукты можно помыть, вино и бокалы поднять наверх. Чувствуйте себя как дома. Туалет тоже внизу, и на дверце подробная инструкция, как им пользоваться. Так что не стесняйтесь.

Спрыгнув с диванчика и подбежав к дверце, за которой пряталась маленькая лесенка вниз, Светка заверещала от восторга.

– Ой, как здорово! Я никогда в жизни такого не видела!

Заинтересованная Злата покинула свой пост на корме и тоже спустилась вниз. Небольшая каюта с окошком в потолке была рассчитана если не на кругосветное, то уж точно на длительное путешествие. Телевизор, радио, кондиционер и одежный шкаф соседствовали с широкой, человек на трех, кроватью, при виде которой Светка мечтательно закатила глаза, а Злата покраснела.