Плиомикон, том I - Антон Пешкин

Мальчик вздохнул, обняв колени и уставившись в зеленый экран атласа. Он уже не пытался ничего понять, лишь бездумно листал сложные планы уровней, один за другим, один за другим… Что удивительно, внизу, где, казалось бы, людей не осталось совсем, разрушения были весьма незначительными. Подражатели, что-ли, ухаживают? Нет, вряд ли… А еще ниже цеха становились еще больше, еще масштабнее. Чернели на зеленом экране очертания каких-то сложных устройств, конвеерных, кажется, лент, механических манипуляторов, напоминающих по форме те, что установлены на МТ. Неужели когда-то Плиос был таким? Люди работали не своими руками, а железными? Сейчас вон, токарь считается очень сложной и ответственной профессией, а внизу ржавеют остовы огромных искусственных рук, гораздо более сложных, чем токарный станок.

Карта опускалась все ниже и ниже, на экране змейками расползались линии тоннелей, цехов и огромных залов с гигантскими колоннами. Еще ниже, ниже… И вдруг, карта больше не могла опуститься вниз. Техей достиг самого первого уровня Плиоса. Того самого, с которого началось строительство всего этого комплекса планетарного масштаба.

Но карта показывала что-то странное. Не было никаких тоннелей, комнат и цехов. Не было ничего — лишь пустота, а в ней возвышались невероятных размеров, сотни метров в высоту странные, совершенно нечеловеческие постройки. Нечто, по форме напоминающее скорее человеческие ребра, нежели структуры из бетона, ненормально огромные и толстые возвышались над поверхностью планеты, вырастали, казалось, прямо из-под земли, упираясь в первые настоящие уровни завода. Техей нажал на одну из полусфер, закрепляя привязку к нужному уровню, и уменьшил масштаб. Ребер становилось все больше и больше, они торчали повсюду, сотни, тысячи… Десятки тысяч практически идентичных конструкций. Наконец, на экране возникло изображение окружности, планета Плиос была у мальчика на ладонях. И вся ее поверхность была усеяна этими странными структурами, словно щетинками. Их было так много, что невозможно было даже подумать о том, чтобы их сосчитать. Техей беззвучно раскрыл рот, уставившись на зеленый экран, но когда вдруг послышался чей-то храп в вагоне, мальчик от страха отпустил полусферы и карта вернулась к своему нормальному, привычному состоянию, показывая длинный тоннель, по которому движется поезд.

Паззл постепенно начинал складываться в воспаленном уме мальчика. Что это были за структуры? Для чего они предназначались? Почему не существует никакого первого уровня макрозавода? Медленно, но верно Техей приходил к осознанию настоящих масштабов проблемы. Углекислотное заражение, подражатели, дефицит ресурсов, низкий уровень жизни — все это было лишь частью одного огромного, невероятно наглого по своей сути плана правящей элиты. Вот он, Эдем, там, у поверхности планеты. Висячие сады и рвущиеся к небу гигантские небоскребы невообразимой формы, отделенные от дремлющих народных масс искусственно созданной преградой в виде непригодной для дыхания атмосферы и чудищ, что роятся там, внизу. Плиос — слоистый пирог, где на самом верху, на тонкой прослойке пригодной для дыхания части атмосферы живем мы, настоящие плебеи Плиоса. Неважно кто кого считает рабом или благородным, для Архитекторов все одинаково.

— Это обман мирового масштаба, товарищ, — захрипел в голове голос паранойи. — Разделяй и властвуй, так они говорят.

Так они говорят. Разделяй народные массы на племена, на благородных и плебеев… И властвуй. Властвуй, пока идиоты, и не подозревающие об искусственном раю у них под ногами грызутся за последнюю корку хлеба, за глоток воды и за затхлый воздушный карман. Пусть чернь задыхается в ядовитых парах, пусть обжигает руки сваркой и теряет пальцы на станках, пусть дети не видят солнца для того, чтобы посвятить свою жизнь бесполезной выработке кислорода, который достанется не им. Пусть, в конце концов, прелестные девушки в девять, в десять лет начинают гнуть спины на фермах и полях, пусть рожают еще больше рабов для системы, пока настоящая элита — не благородные, а те, что живут в Эдеме глубоко под землей, — пожинает плоды многомиллиардного народа Плиоса.

— Наконец-таки ты понял, товарищ, — прохрипел, посмеиваясь, голос. — Тебя обвели вокруг пальца, но ты все-таки их раскусил.

"Вот для чего нужен атлас", — подумал Техей. — "Вот для чего! Мы найдем путь к Эдему, мы вернем себе то, что у нас отняли!"

— Вот это настрой! — поддакивала паранойя.

— Настрой! Кифару! Настрой! Отличный! — скандировал голос маленькой девочки.

Мысли, свои и чужие, переполняли белую голову мальчика. Он зажмурился, обхватил свою голову обеими руками, словно пытаясь удержать внутри все те бредовые и гениальные мысли, что вспыхивали и гасли в его воспаленном разуме. Техей тихо, едва слышно застонал. Все громче становился самый страшный из голосов, все ближе он подбирался к свету, все громче его то жесткий и холодный, то вопящий и рычащий звук эхом отдавался в мыслях мальчика.

— …переменная становится… Становится..! — застонал он, закатывая глаза. — Согласно аксиоме… Это же… Так… Просто!

Его крик, теперь уже громкий, во всю глотку, разбудил почти всех в вагоне. Цебей, оглядываясь по сторонам и непонимающе пытаясь продрать глаза, вдруг вскочил на ноги и кинулся к Техею. Мужчина крепко взял мальчика за плечи, стал трясти, пытаясь привести в чувство, но Техей его не слышал. Он ногтями, ломая и срывая с пальцев плоть царапал на металлическом полу какие-то сложные, непонятные формулы. А его губы шептали, шептали, то срываясь на крик, то замолкая совсем.

— Техей! — выкрикнул в страхе Цебей и влепил мальчику звонкую пощечину.

Техей шумно, жадно вздохнул, широко раскрывая глаза. На его лице было выражение чистой паники, он хватался окровавленными руками за Цебея, озирался по сторонам. Постепенно, шок сходил на нет, он начинал ощущать невыносимую боль в руках, видел кровь, разбитые, стертые пальцы, сломанные ногти. Видел он и написанные кровью формулы на металлическом полу, но теперь, когда приступ отступил, он вновь не мог понять их смысл.

— Во имя Тео, да что с тобой, парень?!

Цебей с ужасом в глазах смотрел на бледного, измученного собственным разумом Техея. А тот даже не пытался объяснить ему, что с ним происходит — бесполезно