В августе жену знать не желаю - Акилле Кампаниле

Началась суматоха. Все отдыхающие бросились в помещение с тарелками в руках; Арокле остался сражаться со стихией, чтобы хоть что-нибудь спасти. Он встряхивал салфетки, переворачивал корзинки с хлебом и бутылки, смотрел под столы.

— Всё съели? — спросила посудомойка, высунувшись из окна кухни с алчными глазами.

— Всё! — рявкнул официант. — До последней корочки хлеба!

Вестибюль гостиницы напоминал лагерь.

Андреа, прижавшись носом к стеклу, наслаждался зрелищем улицы, превратившейся в бурный поток.

— Дождь еще не кончился? — спросил у него отец.

— Не знаю.

— Как это не знаешь? Ты же смотришь в окно!

Андреа пожал плечами.

— С неба падает много воды, — сказал он, — но я не знаю, дождь ли это.

— А что же еще, сынок? Ты хоть не говори такое вслух.

Раздосадованный Джедеоне позвал Арокле.

— Принесите мне напиток, — сказал он ему.

— А меня, — добавил молодой человек, который обычно устраивался на затылке у силача-гренадера, — поноси на закорках.

То была единственная платная услуга, о которой просил молодой человек, вечно ходивший без денег.

Арокле присел на корточки, но вдруг с улицы ворвался, как метеор, промокший до нитки носильщик; в страшном волнении, бормоча сдавленным голосом:

— Дорогу, дорогу, — он кинулся к двери Дирекции и принялся бешено в нее колотить.

Наступила полная тишина.

Носильщик заколотил еще сильнее.

Изнутри не доносилось ни звука.

— Может, хозяину плохо? — пробормотал кто‑то.

Носильщик принялся пинать дверь ногами, рискуя вышибить ее. Наконец, внутри послышался странно носовой голос:

— Минуточку!

— Синьор Афрагола, синьор Афрагола! — кричал вошедший. — Ужасная новость! Ради бога, откройте!

Прошло несколько мгновений в тишине и неописуемом беспокойстве. Наконец, дверь медленно отворилась, но вместо синьора Афраголы, хозяина пансионата, ко всеобщему изумлению появилась внушительная фигура гусара с встопорщенными усами, шапкой на голове и саблей на боку. Все почтительно встали, — в удивлении, ибо не знали, что в гостинице проживает подобное лицо.

— Синьор, — произнес гусар, спокойно и важно, обращаясь к носильщику, — здесь нет никакого синьора Афраголы, и мне неизвестно, кто это такой.

— Но как же так? Хозяин гостиницы… — пробормотал носильщик.

На что гусар:

— Гостиница… хозяин… Что означают эти слова?

— Да как же! — закричал носильщик, — синьор Афрагола!

— Никогда не слыхал про такого, — отвечал гусар.

Но силач-гренадер, увидев, как тот незаметно подмигивает носильщику, подскочил к нему, сорвал с него шапку, быстрым движением руки отодрал длинные усы, приклеенные на марле и прокричал:

— Шут гороховый!

Перед ошеломленными взорами собравшихся предстала сконфуженная физиономия синьора Афраголы. Разоблаченный, он опустил голову — его охватило сильнейшее смущение. Бедняга, опасаясь настроений постояльцев, иногда бывал вынужден маскироваться, чтобы выйти за продуктами, не рискуя быть узнанным, или же чтобы просто передвигаться по гостинице. Но это у него не всегда получалось: нередко какое-нибудь неосторожное слово или оплошность его выдавали, так что узнавали его почти всегда.

Так, не далее как утром того же дня постояльцы яростно гонялись по причине нехороших отбивных котлет за бородатым монахом с пронзительными, по-разбойничьи сверкавшими из-под капюшона глазами. Возможно, что и вечером переодетого гусара ждала такая же участь, если бы носильщик не повторил свой крик:

— Ужасная новость!

— Ну, говори, — сказал ему Афрагола.

— Говорите! — закричали все.

Носильщик с трудом справился с волнением.

— Несколько минут назад… — пролепетал он, тяжело дыша, в потрясении.

— Ну же!

— …застигнутая бурей в наших водах, потерпела кораблекрушение…

— «Эстелла»! — воскликнул силач-гренадер, дрожавший всем телом. Носильщик печально кивнул.

— «Эстелла», — эхом отозвался он.

— Ах! — закричал Джедеоне. — Этого следовало ожидать!

Последовала сцена отчаяния.

— Сынок! — сказал Джедеоне.

— Что, папа?

— Корабль затонул.

— Ну да?

— Ты что, не слышал, что сказал носильщик?

— Да он, наверное, пошутил.

— Сейчас я побью тебя ногами. Пойдем попытаемся спасти пассажиров.

— Арокле, — пробормотал Афрагола.

Официант покраснел до корней волос и притворился, что не слышит.

— Арокле! — повторил хозяин, который знал об этой слабости своего работника, — не валяй дурака!

— Что прикажете? — произнес преданный слуга.

— Возьми фонарь, пойдем посмотрим, можно ли спасти хотя бы тех несчастных, которые забронировали номер у нас.

Все двинулись к выходу.

На улице дождь недавно прекратился, слышались журчание воды, продолжавшей течь по обочинам дороги, и шум шагов людей, торопившихся к берегу моря, поскольку новость о кораблекрушении уже успела облететь весь город.

II

Синьор Афрагола, Джедеоне, Андреа и все остальные, осторожно ступая, двинулись вниз по дороге к морю, и здесь, перепрыгивая с камня на камень, при свете фонарей, осмотрели большую часть обрывистого берега, пока несколько лодок обследовали место кораблекрушения.

Они уже почти потеряли всякую надежду и собирались возвращаться, как вдруг силач-гренадер сделал знак всем замолчать.

— Тише, — сказал он, — мне послышался голос.

Все прислушались с тревожным ожиданием. И в самом деле — в темноте слышался женский голос, который говорил:

— Ты совершенная бестолочь! И как ты мог их потерять?

— Ладно, мама, успокойся, — сказал девический голос, — не надо так мучить бедного папочку.

— Ну как мне успокоиться? — снова заговорил гневный голос. — Ты не понимаешь, что этот болван, твой отец, потерял ключи? Он держал их в руке. Он сам их попросил нести.

Тут послышался мягкий старческий голос:

— Дорогая, имей терпение…

Для Джедеоне это был проблеск света во тьме.

— Спасены! — закричал он. “Они спасены! Это же голос моего старого друга Суареса. Я узнал бы его среди тысячи других.

И упал на колени, споткнувшись о камень.

Еще через минуту пассажиры с «Эстеллы» были обнаружены среди скал, друзья горячо обнялись, а веселые купальщицы из Майами, содрогаясь от рыданий, повисли на шеях у мужей.

Жертвы кораблекрушения, спасшиеся по чистой случайности и сгрудившиеся на узком пляже, стенали, охваченные страшной тоской. После того, как был брошен клич «спасайся кто может» и все попрыгали в воду, самые сильные смогли добраться до берега вплавь, остальных же выбросило на берег мощными волнами; но все никак не могли досыта насладиться радостью спасения — по причине пугавшей их темноты и полного незнания местности, куда их доставило бурей.

Легко представить себе их радость, когда вслед за стариком Мальпьери они увидели, как к ним бегут, размахивая фонарями, люди, и услышали дружеские крики:

— Мужайтесь! Вы в С***!

— С***! — закричала Катерина, очаровательная невеста Андреа.

Она мечтала побывать в С***.

— С***! — хором закричали другие пассажиры. — Волшебный край!

— Вы тут все? — спросил синьор Афрагола.

— Все.

— Слава богу! Пойдемте в мою гостиницу. К счастью, в этом году не так много народу. И цены умеренные. Вот рекламные проспекты. Можете убедиться сами. — Он позвал: — Арокле.

В темноте Арокле, красный как рак, делал вид, что не слышит.

— Болван ты эдакий, — закричал синьор Афрагола, — ну что ты нос воротишь, коли тут такая беда? Идем готовить номера.

Арокле припустил галопом, хозяин — за ним.

Мы не будем описывать трогательную встречу отца и сына Мальпьери с семьей невесты. Разумеется, не обошлось и без слез.

— Как это было ужасно! — сказала синьора Суарес.

Она увидела, как муж разводит и сводит руки.

— Прекрати, — крикнула она. — Нашел время заниматься гимнастикой.

— Но, дорогая, я делаю искусственное дыхание.

— Естественное не получается, так он искусственное придумал!

— Ну ладно, — покорно сказал старик.

Джедеоне вытащил вперед Андреа, который прятался у него за спиной.

— Познакомьтесь с моим сыном, — сказал он. Подтолкнув Андреа к собеседникам, он шепнул ему: — Поприветствуй, скажи что-нибудь.

— Хорошо доехали? — выдавил Андреа, весь покраснев.

Отец ущипнул его.

— Он волнуется, — объяснил он. — Он так ждал невесту.

При скудном свете фонарей Андреа пожирал глазами прекрасную девушку Катерину, с которой еще несколько мгновений назад был знаком только по фотографии, и довольно потирал грязные руки.

Старик Мальпьери крепко обнимал отца невесты — своего старого товарища юности, который уехал в Америку и теперь возвращался оттуда, сколотив там состояние.

— Сегодня же вечером, — сказал он ему со слезами на глазах, — мы совершим обручение, а потом в необходимые сроки сыграем свадьбу.

Отец девушки молчал, качая головой. Мальпьери поднес ему фонарь к лицу и посмотрел на него.