Май любви - Жанна Бурен

— Ему, несомненно, хотелось исповедаться в грехе, который он только что совершил, — пробормотала Матильда.

— Действительно, он явился ко мне потрясенный кровавым зрелищем содеянного им, и ему очень нужны были моя помощь и совет. Ничто в его студенческой жизни не подготовило его к исполнению в один прекрасный день роли судьи-палача, к такому обдуманному убийству человека, который сверх всего был еще и недавним другом.

— Какой ужасный рок! — прошептала Матильда. — Вы же видите, нас преследует беда!

— Этот Артюс был грязной скотиной! — вскричал Этьен, ранее не вмешивавшийся в рассказ дяди. — Он причинил Кларанс зло, ужаса которого невозможно себе представить! И намеревался сделать то же самое с Флори! Мне его не жалко! Он справедливо наказан, и наказан тем, кто имеет на это право. Я жалею лишь о том, что это сделал не я, а Арнольд, оказавшийся замешанным в это новое дело. Он еще молод и может многого ждать от жизни, мне же от нее многого ждать не приходится. Будь я на его месте, моя жизнь после этого справедливого возмездия окончилась бы без ущерба для кого бы то ни было. Не возражайте, Матильда! Я знаю, что говорю!

— Прошу вас, мой друг…

— Мне остается сообщить вам о решении, принятом вашим сыном, — продолжал Пьер Клютэн, узкая грудь которого, казалось, становится еще более впалой под бременем сострадания, — о решении, о котором он также просил меня сообщить вам. Как только он почувствовал, что в состоянии что-то делать, он отправился к отцу аббату Сен-Жермен-де-Пре, высшему представителю правосудия на территории, где находится дом Гертруды, с повинной, чтобы предстать перед судом.

— Перед судом! Но так или иначе Артюс был обречен! Арно не совершил преступления, он лишь опередил приговор!

— Вне всякого сомнения, племянница; однако такой приговор не был пока еще вынесен никаким судом, а как вам известно, никому не дано право вершить самосуд.

— Но нельзя же обвинить как обычного гнусного убийцу того, кто мстит за надругательство над его сестрой!

— Око за око и зуб за зуб, Матильда! Разве вы так понимаете учение Христа?

— Нет, дядя, нет же! Я просто хотела сказать, что речь идет не об обычном случае!

— Я знаю это не хуже вас, и к тому же вашего сына не сочтут обычным преступником, а скорее поборником справедливости. Как раз в эти минуты он, очевидно, излагает дело аббату вместе с мотивами своих действий.

— Я должен отправиться туда же, чтобы поддержать его! — вскричал метр Брюнель. — Мое поручительство, свидетельство уважаемого человека, одна из дочерей которого подверглась насилию, а другая хулиганскому нападению и чей сын заставил преступника расплатиться за свое преступление, в подобном деле может весить много.

— Я иду с вами, мой друг!

Каноник вернулся в Нотр-Дам; был отдан приказ оседлать лучшую лошадь, и супруги тут же выехали на ней за ворота. Как всегда, Матильда сидела позади мужа, держась за его плечи.

В этот предпраздничный день на улицах царило большое оживление: дома украшали зелеными листьями, гирляндами цветов, вывешивали ковры на подоконниках, а на площадях тем временем сколачивали подмостки, где на следующий день будут выступать фокусники, жонглеры и укротители диких животных. Правда, в столичном городе будет в этот Троицын день 1246 года меньше народу, чем обычно, так как король назначил на этот же день грандиозную церемонию в Мелёне в честь своего юного брата Шарля, который должен был быть посвящен в рыцари и получить по этому случаю владения в Мэне и в Анжу. Тем не менее сутолока все же была достаточной, чтобы затруднить движение лошади, и Этьен не переставая ворчал на задерживавшую их толпу.

— Сохраняйте спокойствие, мой друг, — говорила Матильда, — оно вам наверняка понадобится!

Проехав через оба моста Ситэ, затем по улицам Вьей-Бюшери и Гран-Рю-Сен-Жермен, супружеская чета выехала из Парижа через ворота Бюси.

В окрестностях, простиравшихся за укреплениями до самой Сены, повсюду виднелись стога свежескошенного сена. Легкие заполнял воздух, напоенный сладким, въедливым ароматом травы, высушенной июньским солнцем, вызывая воспоминания об удовольствиях юности и любовных играх.

Укрывшееся за высокими укрепленными стенами аббатство Сен-Жермен было уже совсем близко. Бывавшим здесь не раз Матильде с мужем был хорошо знаком обширный ансамбль, поднимавший над соседними полями башни монастырской церкви, крыши с широкими черепичными скатами поверх монастырских зданий, окружавших основное здание аббатства, с их кухнями, приемными, больницей, домом для гостей, громадной трапезной; здесь же были и зал капитула, тюрьма, сады, а также заканчивавшаяся строительством часовня Святой Девы. Все население округи жило под защитой отца аббата, подчинявшегося одному лишь папе и поэтому обладавшего такой большой властью.

Когда супруги, миновав площадку позорного столба, служившую местом исполнения приговора над осужденными к позорному выставлению в колодках, расположенную снаружи стены, доехали до рва перед первой крепостной стеной с потайной дверью, из ворот, перед которыми был опущен подъемный мост, выехала группа людей.

— Боже мой! Это Арно! — воскликнул метр Брюнель, приложив козырьком ладонь ко лбу, чтобы не слепили лучи садившегося на западе солнца.

— Господи… вокруг него жандармы… — пробормотала Матильда, сердце которой мучительно сжалось.

— Как я вижу, самое время вмешаться, — заметил Этьен решительным тоном.

Лошадь быстро подвезла их к этому небольшому отряду.

— Послушайте, сын! Куда это вы отправились под таким эскортом? — спросил ювелир, осаживая лошадь.

— Мы идем, отец, к дому Гертруды, — ответил Арно, хотя и несколько более бледный, чем обычно, но, несмотря на разорванную одежду и пятна крови на груди куртки, выглядевший собранным и спокойным.

— Зачем?

— Чтобы констатировать факт убийства, в котором признался этот парень, — ответил за него сержант, старший среди жандармов.

— Вы дали понять отцу аббату, что вы лишь воздали должное за насилие над вашими сестрами?

— Я не преминул это сделать, отец. Должен сказать, что я встретил большое понимание как у отца аббата, так и у его бальи[10]. Они решили оставить меня на свободе до вынесения приговора. Мы идем лишь для того, чтобы убедиться в правильности того, о чем я им рассказал. После этого я смогу уйти уже без конвоя.

— Мы можем сопровождать сына, сержант?

— Если желаете; это не запрещается.

— Как вы себя чувствуете, Арно? — спросила встревоженная Матильда.

— В мире с самим собой: я совершил то, что должен был сделать.