Возвращение домой - Люси Уокер

Пенни попыталась усмирить стук сердца, когда отец упомянул Джона. Она подумает о Джоне потом. Не сейчас.

— Папа, как ты узнал правду о мисс Диттон?

— Я позволил ей убедить меня, что ты неравнодушна к Россу. Во время выставки… в тот день, когда ты выиграла соревнования… мне было не по себе. Вечером на балу в Охотничьем клубе я понял, что это не так. Мне стало ясно: стараясь спасти тебя от изолированной жизни, мы ввергли тебя в иную, неприятную ситуацию. В тот вечер я был очень обеспокоен. Эйлса Смит помогла мне понять это. Уверяю тебя, она не передала мне ничего из того, о чем вы беседовали. Не спрашивай, как ей это удалось… — Впервые за весь вечер мистер Бартлетт улыбнулся. — Я думаю, она умеет действовать не менее тонко, чем мисс Диттон, только руководствуется при этом другими мотивами.

— Я так рада, что тебе понравилась Эйлса.

— Очень понравилась. Между прочим, в тот вечер я пригласил твою тетю Изабеллу месяц погостить у нас в Бинду, чтобы разрешить все твои проблемы, — тогда я считал, что они связаны именно с нашим домашним хозяйством. Я попросил Изабеллу передать приглашение и Эйлсе Смит, так как подумал, что ее общество будет приятно всем нам…

— Конечно. Надеюсь, она приедет.

— Сегодня за ленчем я сообщил об этом мисс Диттон. После этого известия все маски с нее спали и она показалась в своем истинном обличье. Боюсь, она устроила мне безобразную сцену. Я стал настаивать на том, что являюсь хозяином в собственном доме и приглашаю сюда всех, кого хочу. Мисс Диттон обвинила Эйлсу…

Мистер Бартлетт на мгновение смутился, и Пенни догадалась, что это были за обвинения. Мисс Диттон поняла, что заманить в свои сети отца Пенни ей уже не удастся. — Посыпались угрозы уволиться. Боюсь, сцена действительно вышла малоприятная. Мисс Диттон заявила, что немедленно идет собирать вещи, но сначала принесла мне эти письма и продолжила безобразные обвинения.

Отец и дочь немного помолчали. Он подошел к самому тяжелому моменту этой горькой истории.

— Мисс Диттон сделала последнюю попытку сыграть на жалости Джона. Когда она приехала, Джон моментально заподозрил, что дело тут нечисто, и отправился ко мне. Я показал ему письма…

— Папа, зачем? Джон тут совершенно ни при чем.

— Так же как его отец, моя милая. Джон прямиком привез меня сюда и показал письма, которые его отец, к счастью, не уничтожил. Пока я их читал, Джон попросил мисс Диттон покинуть его дом и поручил одному из своих работников отвезти ее в Грин-Вэлли в гостиницу.

Мистер Бартлетт вытащил из кармана несколько листков бумаги.

— Пенни, прежде чем ты это все прочтешь, я хочу тебе сказать, что твоя мама была очень серьезно больна. Ее мучили сильные боли. Она старалась скрыть это от меня, и Джеймс Дин из уважения к ее мужеству и, думаю, из привязанности к нам обоим давал ей сильнодействующие обезболивающие препараты. Она упросила его хранить это в секрете от меня — до тех пор, пока это уже стало просто невозможно скрывать. Вот почему она посылала за ним, когда я уезжал из дому.

Отец вручил Пенни письма. В одном из них девушка узнала то, которое читала в Бинду.

«Если ты уверена, что сегодня вечером Барт уедет на собрание совета по строительству дорог, я обязательно приеду. Мне удалось кое-что достать для тебя. Скорей бы уж провели телефон. Давно обещают.

Джеймс».

Мистер Бартлетт протянул ей записку, написанную другим почерком:

— Вот что твоя мама написала Джеймсу.

Пенни прочитала:

«Джеймс, прости за то, что я прошу тебя заехать сегодня вечером, но мне не обойтись без твоей помощи. Барт уезжает на собрание совета по строительству дорог, и ему незачем знать, что мне приходится прибегать к лекарствам, чтобы избавиться от боли. Ты сможешь мне что-нибудь привезти?

Обращаюсь к тебе как к старому другу и надеюсь, ты пощадишь Барта и не станешь рассказывать ему об этом».

Еще одно послание Дина-старшего, в котором было лишь несколько слов:

«Записку получил. Жди».

А вот что было написано в ответ на эту:

«Джеймс, больше мне не выдержать. Приезжай и скажи правду, не пора ли мне отправляться в больницу. Спасибо за все, что ты сделал, добрый и благородный друг! Очень тебя прошу, не оставляй Барта».

Несколько минут отец с дочерью сидели в тишине, с мокрыми от слез глазами.

Наконец Пенни взглянула на отца.

— Мисс Диттон… — начала она.

— Никогда больше не упоминай ее имени. С этим покончено. Она навсегда ушла из нашей жизни.

Они снова помолчали. Потом мистер Бартлетт встал, подошел к камину и постоял, глядя на огонь. Наконец он обернулся:

— Скажи мне, Пенни, почему ты ушла из дома?

— Я не могла вынести все это. Эта женщина. Сначала на тебя… потом на Джона.

Пенни заколебалась.

— Потом на Джона — что?

— Набросилась на него. Может, даже завоевала его.

— Сейчас речь не обо мне. Мне это совершенно не угрожало, но неужели ты думаешь, что Джон мог увлечься особой, которая не пустила его пса даже в сад?

— Я не знала, что и думать. Просто я ревновала.

Покрасневшая от своих слов, Пенни откинулась на спинку кресла и принялась разглядывать носки своих сапог.

— Пенни, тебе дорог Джон?

— Да.

— Насколько дорог?

— Папа, даже ты не имеешь права спрашивать меня об этом.

— Ошибаешься, имею. Видишь ли, именно из-за того, что ты очень дорога Джону, мы с Изабеллой развели эту канитель с приглашением мисс Диттон…

Пенни недоверчиво уставилась на отца.

— Я повел себя как полный дурак. Да и Изабелла. Это было бы так замечательно — поженить вас с Джоном… так удобно. Нас это очень тревожило. Две фермы по соседству… так дополняют друг друга. Собственность останется в семье… такая возможность и дальше проводить эксперименты… Это было бы настолько замечательно, что мы забеспокоились о тебе. Ты должна была иметь право свободного выбора. Видишь ли, рядом с тобой не было никого, кроме Джона. Росс Беннет уехал. Ты редко бывала в компаниях молодежи Грин-Вэлли, потому что ведешь дом. Общаться, по большей части, тебе удавалось только с Джоном… а он на десять лет старше. Это было нечестно по отношению к тебе. Поэтому мы решили предоставить тебе возможность осмотреться как следует, прежде чем сделать выбор… из множества.

— А Джон? Откуда ты знаешь… откуда ты знаешь, что он чувствовал?

— Он честно мне признался. Видишь ли, его тоже мучили сомнения. Десять лет разницы… опять же земельные владения. Ты очень дорога его сердцу, Пенни, но еще очень молода.