Цесаревич Вася - Сергей Николаевич Шкенев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Правда, учёбу забросил на половине второго курса, сбежав в сербскую армию воевать с турками. В конце военной карьеры командовал батальоном добровольцев, но получил тяжёлое ранение и долго лечился на итальянском острове Капри. В Россию вернулся весной четырнадцатого, а осенью того же года ушёл на фронт, возглавив охотничью команду Сумского пехотного полка.
И никогда не был замечен в набожности и религиозном рвении!
– Вот же тебя разобрало, дядя Лёша!
– А как же иначе? Старую жизнь мне заботой о здоровье отравили, а до новой два года ждать. Но ты бы не глумился над пожилым человеком, а о себе задумался. Вот отвесит отец горячих за самоуправство, тогда вместе посмеёмся.
– Сильно ругался?
– За побег на войну даже хвалил, – усмехнулся Алексей Максимович. – Остальное узнаешь при личной встрече. Мы, кстати, на ближнюю дачу сейчас едем.
– Это я заметил, – кивнул Красный. – Но за что хоть ругал больше всего? Мне же надо морально подготовиться к разговору и подобрать аргументы в защиту.
– Разве кроме присоединения Восточного Туркестана ты ещё что-то успел натворить? – удивился Горький. – Ах да, летающие дохлые головы… Хотя нужно признать, что получилось очень смешно.
Василий с досадой поморщился. Он ещё в поезде начитался газет, на все лады комментирующих появление некрокурьеров, и сто раз успел пожалеть о принятом решении.
– А с Восточным Туркестаном что не так? Практически бескровно присоединили кусок земли размером с четверть Европы.
– А Российской империи был нужен этот кусок? – вопросом на вопрос ответил Горький. – Им, между прочим, и подавиться можно.
– Авось разжуём и проглотим.
– Министру финансов бы твою уверенность.
– Этот чем недоволен?
– Ты ещё спрашиваешь? – удивился Алексей Максимович. – Привёл в российское подданство несколько миллионов нищих кочевников и спрашиваешь?
– Там всего полтора миллиона было.
– Было?
– Ага, – кивнул Вася. – Я их обратно китайскому императору продал по восемь рублей за штуку.
– Ну, знаешь…
– Знаю, продешевил. Но там была оптовая покупка, пришлось сделать большую скидку. А куда деваться?
Глава 16
Василий очень пожалел, что под рукой нет фотоаппарата, чтобы запечатлеть для истории лицо императора Иосифа Первого, читающего оправдательную бумагу. Ту самую бумагу от генерал-лейтенанта Дзержинского, что когда-то выпросил для Лизы Бонч-Бруевич. Лежала себе и лежала, а сейчас вот пригодилась.
– Получается, что ты как бы и не виноват?
Вот с этого и нужно начинать! А то не дал толком поздороваться с матерью и сёстрами, сразу утащил в кабинет и принялся ругать за самодеятельность и политическую близорукость.
– Как бы да, не виноват.
– Но я в этом очень сомневаюсь. Допустим, присоединение новых территорий можно понять и оправдать, но что ты скажешь про позорную торговлю людьми? Почему у всех дети как дети, а у меня какой-то Себастьян Перейра, торговец чёрным деревом и компаньон великого Альвеца?
– Жёлтым деревом, отец.
– Помолчи, это был риторический вопрос.
– Молчу, – согласился Василий и достал из нагрудного кармана ещё одну бумагу.
– Что это?
– Копия того самого договора с китайцами, из-за которого ты несправедливо обвиняешь меня в работорговле.
– И что в нём? – император не стал брать документ в руки.
– Если коротко, то стоимость выездной визы для покидающих территорию Российской империи подданных богдыхана и размер штрафных санкций в случае отказа кого-либо добровольно переселяться. Так что никакой торговли людьми нет и в помине, всё в соответствии с нормами, принципами и традициями международного законодательства.
– Неожиданная предусмотрительность, – император усмехнулся в густые усы. – Но ладно, бог с ними, с китайцами… У тебя какие планы на ближайшее будущее?
– Стратегические или тактические? – уточнил Василий.
– И те и другие.
– Для начала хотел бы экстерном сдать экзамены за весь гимназический курс, для чего прошу предоставить отпуск. Как ни крути, а без документа об образовании выше штабс-капитана мне не прыгнуть.
– Задумался о военной карьере?
– И о ней тоже. Но не забыл о желании проектировать и выпускать летательные аппараты тяжелее воздуха. Деньги на приобретение завода у меня сейчас есть, так что…
– То есть в качестве подарка на день рождения ты этот завод принимать отказываешься?
– Ни в коем случае! – тут же пошёл на попятную Василий. – Да и нет у меня лишних денег. Так, мелочишка в карманах звенит.
Вообще-то оно так и есть на самом деле. Вроде со стороны посмотреть, так крупная сумма от китайского императора получена, но если поделить её на всех, то не так уж много. Ещё стоит вычесть обязательные трофейные отчисления в казну в размере десяти процентов, и остаются слёзы.
Вот дед порадовал, пообещав занести долю за инсайдерскую информацию. В своё время из Николая Александровича получился не самый лучший император, но в качестве финансового махинатора он оказался выше всяческих похвал. Дедушка хороший!
Забегая вперёд можно сказать, что штрафные санкции с китайского императора ещё много лет составляли солидную часть бюджета Василия Красного. Уйгуры, киргизы, казахи Восточного Туркестана не горели желанием переезжать и становиться китайцами. Впрочем, российская сторона на этом не настаивала.
Император покрутил в руках трубку и с сожалением отложил её:
– На свой завод поедешь после Первомайского бала, раньше никак. Но Поликарпов уже там и каждый день шлёт телеграммы с просьбой представить тебя пред его светлы очи. Кажется, он что-то там сконструировал действительно стоящее.
– А что именно, не говорил?
– Нет, не говорил, но барон Шахурин с Ярославского моторного завода жаловался, что орлы Николая Николаевича от моего имени выгребли все наличные двигатели и оставили без работы Саратовский автомобильный.
– Да в них мощности чуть больше тридцати лошадиных сил, – удивился Красный. – Не взлетит.
– Вот за это барону Шахурину пообещали выдернуть руки. Он, собственно, и звонил с просьбой защитить от произвола.
– Нужно ехать в Нижний Новгород.
– Поедешь, но потом. С этим успеется, – отмахнулся император. – Отпуск просил? Вот и будет тебе краткосрочный отпуск до пятого мая. Отдохни, выспись, с девушками в театр сходи. Тебя замечательные девушки с войны дождались, а ты… Нельзя их расстраивать.
– Э-э-э…
– Не подумай, будто я на что-то намекаю, но в мусульманстве с его многожёнством есть нечто притягательное, – Иосиф Первый засмеялся и хлопнул растерявшегося сына по плечу. – Шучу! Но ты их, Вася, не обижай.
– Солдат ребёнка не обидит!
– Офицер.
– Тем более. Но вообще-то шутка прозвучала как угроза. Я пока жениться не собираюсь, молод ещё.
– Да кто же заставляет? Но если что, я тебя поддержу
