Шевалье - Синтия Хэррод-Иглз

Аннунсиата выглядела мрачной.

– Боюсь, что при нынешнем положении вещей это одно и то же. О, дорогая, я не собираюсь оставаться здесь. Чем скорее перестроят Шоуз, тем лучше. Но потом она станет моей соседкой и вечно будет обращаться ко мне.

Она воздела руки в притворном страхе. Хлорис рассмеялась и подошла к ней, чтобы помочь расстегнуть дорожное платье.

– Теперь мне понятно, почему Берч недолюбливает ее, – заметила Хлорис. – Бедное создание! Вы знаете, она очень молода, с годами ее характер может улучшиться. А общение с вашей милостью, возможно, научить ее чему-нибудь.

– Невежественная и наглая, и, пресвятая Мария, как бесстыдно модная! – проворчала Аннунсиата. – Я чувствую себя столетней старухой, Хлорис. О, как давно минули те дни, когда я задавала тон в придворной моде! Ты помнишь, как провинциалы подражали моим платьям и украшениям?

– И румянили свои лица, пытаясь выглядеть, как вы без румян, – вспоминала Хлорис, радуясь, что к ее госпоже вернулось, наконец, чувство юмора.

– Что ты думаешь, если я спрошу ее по секрету: «Госпожа Индия, не посоветуете ли вы мне, как одеваться?»

– Я думаю, что она может принять это всерьез, – ответила Хлорис.

Две женщины рассмеялись. Подобная мысль поразила их так сильно, что они смеялись до тех пор, пока обессиленные, не вынуждены были опуститься на кровать, и волосы Аннунсиаты растрепались, выбившись из заколок. Когда Берч вошла немного позже с двумя служанками, принесшими чаши с горячей водой, они все еще сидели там с раскрасневшимися лицами и сверкающими глазами. На подслеповатый взгляд Берч графиня выглядела моложе и прелестней, чем четырнадцать лет назад, когда она последний раз сидела на этой кровати.

Свадьба прошла очень хорошо. Аннунсиата не могла найти никаких недочетов, кроме того, что платье невесты очевидно выбиралось хозяйкой Морлэнда. Оно было так разукрашено лентами, искусственными цветами, безделушками и кружевом, что напоминало Аннунсиате раму для сушки белья, на которой висят лучшие платья нескольких дам. И убор на голове невесты был так высок, что возвышался над ее женихом и чуть ли не задевал пламя свечей люстры. Артур, однако, сам был также разукрашен и обвязан лентами. Его белый парик спускался до талии, украшенный в середине большим голубым бантом. Ему явно нравилось, что происходит, и он несколько раз бросил Индии торжествующие взгляды, которые перехватила Аннунсиата, и это ее озадачило. Он проверил свою новую собственность и нашел ее лучшей, чем ожидал. Более того, его новые соседи в Вестморлэнде обращались с ним с преувеличенной степенью уважения, и он уже получил два заказа на проектирование новых домов для лиц, занимающих высокое положение в Озерном крае. Он обещал заняться ими, «совместить их с обязательствами в отношении замка Говард». У его соседей сложилось впечатление, что он один проектировал и строил новый дворец графа Карлайла, и были очень благодарны тому, что виконт оказался настолько любезным, что уделил им время. Джентльмен, землевладелец, виконт, архитектор и обладатель красивой и умной жены, Артур считал себя очень выгодно устроенным, жизнь его казалась наполненной. Он надеялся, что Индия, поняв, что она ему больше не нужна, будет уязвлена.

После официальной церемонии начались пир и представление. Музыканты играли, не переставая. Индия наняла где-то замечательного контр-тенора и маленький оркестр, на который она возлагала большие надежды. После пира были танцы. Индия решительно запретила любой из обычных шумных деревенских танцев и приказала оркестру играть только придворные танцы, так как не хотела, чтобы у графини сложилось впечатление, что они не знают, как нужно устраивать балы здесь, в Йоркшире. Аннунсиата сочла все это очень утомительным, ибо не находилось интересного собеседника для разговора, и она вынуждена была постоянно произносить вежливые фразы, до которых Индия оказалась большой охотницей.

Следующий день, однако, выдался лучше. В то время как молодая чета наносила необходимые визиты, Аннунсиата попросила сводить ее в конюшни и показать лошадей. Когда Индия обнаружила, что графиня отнюдь не презирает езду верхом и охоту, она немедленно приказала организовать охоту и подготовить верховую лошадь для графини в ее полное распоряжение.

– Мне доставит огромное удовольствие сопровождать вашу милость, – объявила Индия, – однако я должна быть осторожна и не ездить по неровным местам.

Она опустила глаза с подобающе скромным румянцем.

– Я думаю, ваша милость может догадаться, почему. У меня большие надежды, что у меня опять будет ребенок.

Аннунсиата выразила свою радость, в самом Деле, это говорило о хорошей плодовитости, и просила Индию ни при каких условиях не рисковать своим здоровьем, сопровождая ее.

– Я ездила верхом по этим полям с трех лет, мадам, и я совершенно в безопасности и вполне удовлетворюсь обществом слуги. Вы должны заботиться о себе, мадам, я настаиваю.

Индия, восхищенная любезностью графини, разрешила себя уговорить.

Визит в Шоуз был в сопровождении Кловиса. Старый дом стоял наполовину в руинах. Много камней увезено простым людом для починки старых строений или строительства новых.

– Ты слишком надолго его забросила, – произнес Кловис. – Хорошо, что ты вернулась до того, как все исчезло.

Купальня оказалась в порядке, если не считать, что кое-где были разбиты стекла, а внутри дождь повредил штукатурку. Но в других отношениях «каприз графини», как называли ее крестьяне, не пострадал. Она бродила из одной комнаты в другую, заново восхищаясь, вспоминая, как она планировала его с Мартином, наблюдая за постройкой, а он поддразнивал ее. Казалось, его присутствие здесь ощущается больше, чем в Морлэнде.

– Я рада, что это сохранилось. Я построю новый дом и использую для него старые камни. Как говорит Кит Рен, дом должен выглядеть, будто он вырос из земли, на которой стоит. Мы начнем сразу, на следующей неделе, если сможем найти людей.

Кловис посмотрел на нее с удивлением.

– Ты похожа на ребенка с новой игрушкой. Может ли тебя заботить новый дом после стольких лет?

Она медленно кивнула и окинула взглядом нетронутые поля, где однажды Генри Вайс разобьет ее сады.

– Жизнь ничего не дает нам, Кловис, только забирает. Но есть две вещи, которые мы можем сделать, чтобы обессмертить себя. Две вещи, которые будут расти после нашей смерти. Одна – иметь детей, а другая – построить дома.

– Я до сих пор не сделал ни одной, – проговорил Кловис.

С моментальным раскаянием она увидела, что лицо его стало мрачным. Он действительно очень сильно переживал утрату Кловер. Аннунсиата взяла его руку и сжал ее: