Пещера мечты. Пещера судьбы - Владимир Мальцев

Посмотрели мы на все это безобразие, организовали себе спальное купе в дальнем углу, и стали думать, что делать будем. Во-первых, сейчас, во-вторых, потом. С «сейчас» было более или менее ясно. Озадачить чем-либо всю эту толпу и лечь спать. Для чего первым делом нужно было привести в себя воспитательниц. Пришлось пожертвовать заветной плюшкой — четвертинкой клюквенной настоечки. Хотя и взять при этом грех на душу — одна оказалась непьющей, так что пришлось заставить силой. Минут через пять их глаза обрели осмысленное выражение, еще минут десять пришлось сочувственно слушать всякие разные непарламентские выражения обо всей этой затее, а еще через пять минут они включились, разобрали топосъемку, собрали детей и двинули. По моим расчетам, часов на восемь.

Вопрос о дальнейшей стратегии был уже существенно сложнее. Поддерживать все это рекламное мероприятие не хотелось совершенно, но по поведению детей и воспитательниц чувствовалось, что при правильном подходе толк все-таки возможен. Проблема была только в том, как сделать так, чтобы Черныш и банда журналистов нормальной работе не мешали. Постепенно выкристаллизовалась идея. Уговорить одну из воспитательниц взять пяток детей постарше и засепулиться с лагерем на Баобаб. Узость проходов в Сучьих Детях была вполне достаточной, чтобы Черныш туда не полез, не говоря о журналистах, которые набрали с собой кино- и видеокамер чудовищного размера, а в качестве киноосвещения взяли переносной бензиновый движок весом килограмм под семьдесят и лампы с кабелями в руку толщиной.

Договориться с Чернышом было просто — уловив момент, когда он на базе этого начальственно-журналистского бардака перестал что-либо соображать, мы задали ему коронный вопрос именно в такой форме, чтобы он дал добро не поняв, о чем идет речь. Все было собрано, воспитательница (Ирина Цыганова) уговорена, так что исчезли мы раньше, чем Черныш включился и понял, что к чему.

Во избежание возможного отката ситуации была выстроена дополнительная линия обороны. Телефон (Черныш настоял на протягивании связи) был установлен в двухстах метрах от лагеря. Под предлогом нехватки провода. Дети были проинструктированы, что подходя к телефону — говорить бодро и браво, все записывать, но на все вопросы отвечать, что Мальцев в Б-подвале, Цыганова там же, Кафанов в Свинячьем Сыре, а сами принимать решения не уполномочены. Наверху таким же конспиративным образом была развернута агентура по обеспечению лагеря. Через остальных воспитательниц, которым дети должны были передавать кодированные сообщения.

Расположившись на нижнем лагере, взялись за дело. Половина ушла со мной в Б-подвал топосъемить лабиринты, половина с Кафановым в Свинячий Сыр рваться на север. Первый выход не дал ничего. Той блестящей интуиции, с которой действовали мы с Веселовой, в этом составе не оказалось. Ребята запиливались в один тупик за другим, забазировали где-то в лабиринте Генкин фотоаппарат и пяток других предметов, зато структура сыра стала более или менее ясной. После вечерней отрисовки топосъемки я уже смог с уверенностью предложить ребятам осмысленную стратегию дальнейших действий. К сожалению, наутро Гена свалился с клещевым возвратным тифом — малоприятной лихорадкой, разносимой аргасовыми клещами, паразитирующими на дикобразах. Пришлось его забазировать в лагере, ребят отправить одних, а самому задержаться и организовать лечение. Как выяснилось, несмотря на все мои требования к составу аптечки, в ней оказалось всего половина стандартного курса левомицетина — вместо как минимум трех полных курсов, абсолютно необходимых для такой большой экспедиции. Пришлось идти разбазировать аптечку, оставшуюся с предыдущей экспедиции, и надеяться, что кроме Гены никого не прихватит до тех пор, пока верхний лагерь не пошлет гонцов в аптеку в Гаурдак. На самом деле одну из девочек тоже прихватило, но лекарств из нашей старой аптечки хватило. Следующее, что нужно было сделать — заказать сверху по нашей кодированной связи бутылку водки, равно необходимую для лечения Гене и для успокоения расшатанных нервов мне и Ирине. В оговоренном коде это понятие не было предусмотрено.

— Алло, кто у аппарата?

— Семиклассник такой-то!

— Слушай, друг! Найди там Лену и попроси ее послать нам вниз с ближайшей оказией большую зеленую конфету.

— Так вы же уходя взяли целый ящик конфет?

— Все равно скажи, это важно.

— Ну, вы даете!

Ребята с выхода вернулись окрыленные. Никуда пока не вышли, но ходы стали повыше и пошире. У остальных тоже пошли какие-то новые мелкие кусочки. Вечером раз пять пытался дозвониться Черныш, но безуспешно. Прибыла оказия (четыре человека) с запрошенной бутылкой. После того как они услышали, что пещера пошла, уговаривать их вернуться обратно позировать журналистам было бессмысленно, да и грешно. Пришлось оставлять их у нас, слегка реорганизовавши лагерь. Спальников у них, естественно, не было, поэтому имевшиеся в наличии спальники развернули, подразделили на коврики и одеяла и устроили логово для спанья штабелем. Впрочем, еще через два дня все равно пришлось вводить сменный режим спанья, так как ежедневно выяснялось, что какой-то продукт кончился, его заказывали сверху, доставляли, и все курьеры оседали внизу. Таким манером к концу кампании в лагере, организованном на семерых, жило около тридцати человек.

Следующий день был праздничным. Ребята, вернувшиеся из Свинячьего сыра, разбудили меня и задали вопрос. Приятнее которого я сроду не слышал. А вопрос состоял в том, что делать дальше. Потому как продолжать было страшно. Потому что всюду под ногами вдруг начали расти арагонитовые кусты чуть ли не по колено высотой, полностью преграждая дорогу. А ломать их — просто не поднималась рука.

Труднее всего было заставить себя продолжать лежать. Дьявольски хотелось немедленно выскочить из спальника и бежать в новооткрытые залы. Ведь ребята рассказывали о том, что казалось невозможным даже в этой сказочно красивой пещере и до сих пор существовало только в фольклоре. Арагонитовые кусты, через которые нужно прорубаться. Надо же! И ведь своими руками отдал это открытие ребятам! А впрочем ничего, поделом. Первым ведь в продолжение воткнулся не я, а Бартенев. Так что все справедливо. Несправедливо будет только, если к этому примажется Черныш, но тоже ничего — хрен он туда пролезет со своими журналистами. Скрепя сердце, объясняю ребятам, как организовать тропу, удаляя с нее все и базируя где-нибудь рядом, как топосъемить не сходя с тропы и все такое прочее, и отправляю опять одних. Заслужили. Такое единственный раз в жизни бывает, и далеко не у всех.