Звезда Стриндберга - Ян Валентин

– Двести пятьдесят, – сказал он.

– Триста. А если хотите, чтобы я сидел и ждал, пока вы там грабите могилы, – еще триста.

Он облизнулся. Язык у него был синий. Дон отошел немного, чертыхнулся и в свете фар пересчитал деньги еще раз.

– Триста за все, – сказал он, вернувшись к машине.

Водитель взял у него смятую пачку денег, нагнулся и нажал какую-то кнопку. Багажник открылся.

– Что найдете – все ваше. – Шофер с ухмылкой вручил Дону визитную карточку и тут же поднял стекло, чтобы не выстуживать машину.

Под запаской в багажнике лежали несколько больших отверток, связанных в пучок куском провода, как динамитные шашки. Дон сунул их за пояс и, покопавшись еще немного, нашел то, что искал, – карманный фонарик с почти севшей батарейкой. Пока он шел до мавзолея, фонарик успел несколько раз погаснуть, а его оранжево-красного света хватало в лучшем случае на пару метров.

Вернувшись, он обнаружил, что Эва без его помощи отодвинула дощатый щит, прикрывавший подвальный этаж. В помещении вновь распространился отвратительный запах нечистот.

–  A groyse shande,– пробормотал Дон, – стыд какой.

Он выбрал здоровенную отвертку с деревянной ручкой и посветил на верхнюю ступеньку лестницы:

– Нехорошо тревожить мертвых…

– Я пойду с тобой, – решительно сказала Эва.

В груди появилась неприятная ноющая боль, и он потянулся к сумке за трамадолом. Пока он выковыривал две таблетки, Эва исчезла в подвале. Дон изо всех сил старался дышать ртом.

Фонарик и в самом деле был на последнем издыхании. Он то и дело гас, и, чтобы вернуть к жизни, его приходилось встряхивать. Дон посветил вниз. Эва стояла на нижней ступеньке лестницы, как раз над уровнем жижи.

– Где саркофаг Мальро? – спросила она.

Он посветил вдоль стены.

– Убит врагом, – прошептала Эва.

– Прошу. – Дон протянул ей отвертку.

Это была маленькая месть, довольно, впрочем, бессмысленная – он прекрасно знал, что искать брод в зловонной жиже придется именно ему.

Они поменялись местами.

Дон опустил ногу в темную воду. Нога сразу стала ледяной.

–  Di ale toyte mentshen,– пробормотал он, ведя фонариком по длинному ряду надгробий. – Все эти мертвецы…

Держась за лестницу, попытался нащупать дно. Нога ушла почти по колено, но дна он не достал.

– Скорее всего, здесь неглубоко, – сообщила Эва ободряюще.

Дон буркнул себе под нос пару нецензурных слов и прыгнул с лестницы.

Он оказался в воде почти по пояс. Дно было покрыто вязким илом. Каждый шаг давался с трудом – ил словно присасывал ступни. Стараясь дышать ртом, Дон сделал несколько глубоких вдохов. Ему было очень холодно.

– Посвети хотя бы. – Он протянул Эве фонарик и двинулся вперед.

Оранжевый конус света прыгнул на потолок, потом на воду и остановился на номере 1913. Камилл Мальро. Убит врагом.

Отвертку он держал обеими руками – боялся выронить, настолько его трясло от холода.

– Ты не перестаешь меня удивлять, Дон Тительман.

Он так и не понял, сам ли произнес эти слова или это был голос Эвы.

Дон начал водить пальцами по стене, пока не нащупал некое подобие щели.

Он вставил отвертку в щель и постукал ладонью. Инструмент вошел на сантиметр, не больше.

Дон откинулся назад, уперся руками в деревянную рукоятку и постарался надавить как можно резче.

От бетона отломился кусок плиты, и вонючая жижа брызнула ему в лицо.

–  A bisele naches! – выругался Дон.

Он наклонился, пытаясь побороть приступ тошноты. Ему послышался голос Эвы: что-то там она должна захватить. Он оглянулся. Эва исчезла. Дон никак не мог сообразить, куда она делась. Ботинки и носки были полны ледяной воды.

– Силы небесные…

И в ту же секунду, словно услышав его божбу, у люка замелькал фонарик. Эва спускалась по лестнице. В руках у нее был большой серый камень – она с гордостью осветила его фонарем.

Дон побрел к лестнице и принял из рук в руки тяжелый булыжник.

– Ты уверена, что не хочешь принять участие в экспедиции? – спросил он.

Эва засмеялась, но тут же закрыла рот руками. К этой вони привыкнуть было невозможно.

Ноги совершенно окоченели. Он с трудом вернулся к саркофагу, вставил в щель отвертку и начал колотить по ней камнем. Деревянная ручка расщепилась при первом же ударе. Левая рука, которой он удерживал инструмент, онемела.

Дон остановился, совершенно обессиленный. Оставалось только надеяться, что отвертка вошла достаточно глубоко. Он отступил на шаг, собрался с силами и бросился на инструмент.

Плита, прикрывающая саркофаг, сдвинулась. Он еле удержался, чтобы не упасть.

Дон взялся за отошедший край и стал тянуть его на себя.

Плита подалась неожиданно легко. Мало того, она оказалась очень тяжелой. Он не смог ее удержать, и плита с глухим всплеском рухнула под воду. Слава богу, не на ногу, успел подумать он.

Дон всмотрелся в глубину узкого саркофага. Эва выгнулась на лестнице, стараясь, чтобы луч фонарика проникал в могилу как можно глубже. Прямо перед ним виднелся какой-то бледно-желтый шар, облепленный черными нитями. Он не сразу сообразил, что это череп.

– И что теперь? – крикнул он Эве.

– Попробуй вытащить его наружу!

– Gotteniu…

– Возьми за плечи и потяни.

Дон сжал челюсти и заглянул в саркофаг. Мальро лежал на спине.

Он завел руку поглубже, ведя ее вдоль стены, чтобы не задевать щеки покойника и то, что когда-то было ушами. Нащупал что-то костистое – скорее всего, плечо.

– Осторожнее! – Громкий шепот Эвы.

Он потянул – никакого результата. Тогда он завел обе руки. Труп сдвинулся с места со звуком, напоминающим звук открываемой «молнии», – скелет освободился от последних остатков кожи, прилипшей к каменному дну саркофага, и заскользил к выходу.

На этот раз он потянул слишком сильно – только хорошая реакция помогла ему подхватить затылок и остановить скольжение.

В свете фонаря лицо француза показалось ему довольно хорошо сохранившимся – скулы были частично покрыты кожей. Кое-где, впрочем, кожа истлела, и виднелись сухожилия, удерживающие нижнюю челюсть в суставе.

– Какие-нибудь повреждения? – тем же страшным шепотом крикнула Эва.

– Это же была газовая атака… – Он тоже почему-то начал шептать. – Посвети на лицо.

По-прежнему удерживая голову, Дон левой рукой разжал челюсти покойного. И там, во рту, где уже не осталось даже следов плоти, в луче фонарика блеснуло что-то белое.

Он ухватил предмет пальцами, задевая зубы, вытащил наружу и показал Эве.

Под тонкой пленкой грязи была хорошо видна молочно-белая пятиконечная звезда с фотографии Эберляйна. Та самая, которую немец называл звездой Себа. Вторая часть навигационного прибора Нильса Стриндберга.

– Дай ее мне, – прошептала Эва.

Дон не торопился. Он попросил Эву еще раз посветить в глубину саркофага. Там было что-то еще. Он запустил руку как можно дальше. Ему пришлось разжать лишенные кожи пальцы скелета, чтобы вытащить наружу сложенный в несколько раз лист. Он показал его Эве.

– Передай мне! – уже в полный голос крикнула Эва. – Тебе неудобно, ты можешь уронить!

Он сделал шаг к лестнице и постарался достать руку Эвы.

Череп выскользнул у него из рук и начал медленно клониться назад, пока не стукнулся о бетонную стену. Запрокинутая голова уставились на Эву пустыми глазницами, но она, поглощенная находками, не замечала ничего.

– Это какое-то письмо, – сказала она. – Это…

Послышались странные звуки. Дон оглянулся. Шейные позвонки, лишенные поддержки истлевших связок, были уже не в состоянии удерживать тяжелый череп и один за одним выходили из сочленений. Через мгновение череп повис на последнем сухожилии, но и оно не выдержало. Голова Камилла Мальро с глухим всплеском рухнула в коричневую жижу, затопившую пол мавзолея.

На поверхности забулькали пузырьки воздуха – в пустотах черепа, очевидно, сохранился воздух.

31. Телефон

Было время ланча, и многоголосый шум из открытого кафе «Старый Том» проникал в окно четвертого этажа. В номере стоял устойчивый могильный запах. На полу лежали перемазанные грязью останки брюк и носок Дона, а в ванной, после отчаянной попытки их отмыть, бесконечно долго сохли сапоги «Др. Мартене».

Дождь наконец кончился, и сквозь тонкие льняные шторы проникал робкий солнечный свет – слишком робкий, чтобы разбудить Эву и Дона. Они лежали рядом совершенно неподвижно, укрытые одним махровым одеялом.