Владимир Высоцкий - Владимир Высоцкий

Сердца стучали на три счета вместо двух.

К тому же дамы приглашали кавалеров

На белый вальс традиционный – и захватывало дух.

Ты сам, хотя танцуешь с горем пополам,

Давно решился пригласить ее одну, —

Но вечно надо отлучаться по делам —

Спешить на помощь, собираться на войну.

И вот, все ближе, все реальней становясь,

Она, к которой подойти намеревался,

Идет сама, чтоб пригласить тебя на вальс, —

И кровь в виски твои стучится в ритме вальса.

Ты внешне спокоен средь шумного бала,

Но тень за тобою тебя выдавала —

Металась, ломалась, дрожала она

в зыбком свете свечей.

И бережно держа, и бешено кружа,

Ты мог бы провести ее по лезвию ножа, —

Не стой же ты руки сложа,

сам не свой и – ничей!

Если петь без души —

вылетает из уст белый звук.

Если строки ритмичны без рифмы,

тогда говорят: белый стих.

Если все цвета радуги снова сложить —

будет свет, белый свет.

Если все в мире вальсы сольются в один —

будет вальс, белый вальс.

Был белый вальс – конец сомненья маловеров

И завершенье юных снов, забав, утех, —

Сегодня дамы приглашали кавалеров —

Не потому, не потому, что мало храбрости у тех.

Возведены на время бала в званье дам,

И кружит головы нам вальс, как в старину.

Партнерам скоро отлучаться по делам —

Спешить на помощь, собираться на войну.

Белее снега, белый вальс, кружись, кружись,

Чтоб снегопад подольше не прервался!

Она пришла, чтоб пригласить тебя на жизнь, —

И ты был бел – бледнее стен, белее вальса.

Ты внешне спокоен средь шумного бала,

Но тень за тобою тебя выдавала —

Металась, ломалась, дрожала она

в зыбком свете свечей.

И бережно держа, и бешено кружа,

Ты мог бы провести ее по лезвию ножа, —

Не стой же ты руки сложа,

сам не свой и – ничей!

Если петь без души —

вылетает из уст белый звук.

Если строки ритмичны без рифмы,

тогда говорят: белый стих.

Если все цвета радуги снова сложить —

будет свет, белый свет.

Если все в мире вальсы сольются в один —

будет вальс, белый вальс!

Где б ни был бал – в лицее, в Доме офицеров,

В дворцовой зале, в школе – как тебе везло, —

В России дамы приглашали кавалеров

Во все века на белый вальс, и было все белым-бело.

Потупя взоры, не смотря по сторонам,

Через отчаянье, молчанье, тишину

Спешили женщины прийти на помощь к нам, —

Их бальный зал – величиной во всю страну.

Куда б ни бросило тебя, где б ни исчез, —

Припомни этот белый зал – и улыбнешься.

Век будут ждать тебя – и с моря, и с небес —

И пригласят на белый вальс, когда вернешься.

Ты внешне спокоен средь шумного бала,

Но тень за тобою тебя выдавала —

Металась, ломалась, дрожала она

в зыбком свете свечей.

И бережно держа, и бешено кружа,

Ты мог бы провести ее по лезвию ножа, —

Не стой же ты руки сложа,

сам не свой и – ничей!

Если петь без души —

вылетает из уст белый звук.

Если строки ритмичны без рифмы,

тогда говорят: белый стих.

Если все цвета радуги снова сложить —

будет свет, белый свет.

Если все в мире вальсы сольются в один —

будет вальс, белый вальс!

1978

РАЙСКИЕ ЯБЛОКИ

Я когда-то умру – мы когда-то всегда умираем, —

Как бы так угадать, чтоб не сам – чтобы в спину ножом:

Убиенных щадят, отпевают и балуют раем, —

Не скажу про живых, а покойников мы бережем.

В грязь ударю лицом, завалюсь покраси́вее набок —

И ударит душа на ворованных клячах в галоп,

В дивных райских садах наберу бледно-розовых яблок…

Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.

Прискакали – гляжу – пред очами не райское что-то:

Неродящий пустырь и сплошное ничто – беспредел.

И среди ничего возвышались литые ворота,

И огромный этап – тысяч пять – на коленях сидел.

Как ржанет коренной! Я смирил его ласковым словом,

Да репьи из мочал еле выдрал и гриву заплел.

Седовласый старик слишком долго возился с засовом —

И кряхтел и ворчал, и не смог отворить – и ушел.

И измученный люд не издал ни единого стона,

Лишь на корточки вдруг с онемевших колен пересел.

Здесь малина, братва, – нас встречают малиновым

звоном!

Все вернулось на круг, и Распятый над кругом висел.

Всем нам блага подай, да и много ли требовал я благ?!

Мне – чтоб были друзья, да жена – чтобы пала

на гроб, —

Ну а я уж для них наберу бледно-розовых яблок…

Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.

Я узнал старика по слезам на щеках его дряблых:

Это Петр Святой – он апостол, а я – остолоп.

Вот и кущи-сады, в коих прорва мороженых яблок…

Но сады сторожат – и убит я без промаха в лоб.

И погнал я коней прочь от мест этих гиблых и зяблых, —

Кони просят овсу, но и я закусил удила.

Вдоль обрыва с кнутом по-над пропастью пазуху яблок

Для тебя я везу: ты меня и из рая ждала!

1978

ЛЕКЦИЯ О МЕЖДУНАРОДНОМ ПОЛОЖЕНИИ, ПРОЧИТАННАЯ ЧЕЛОВЕКОМ, ПОСАЖЕННЫМ НА 15 СУТОК ЗА МЕЛКОЕ ХУЛИГАНСТВО, СВОИМ СОКАМЕРНИКАМ

Я вам, ребяты, на мозги не капаю,

Но вот он перегиб и парадокс:

Ковой-то выбирают римским папою —

Ковой-то запирают в тесный бокс.

Там все места – блатные расхватали и

Пришипились, надеясь на авось, —

Тем временем во всёй честно́й Италии

На папу кандидата не нашлось.

Жаль; на меня не вовремя накинули аркан, —

Я б засосал стакан – и в Ватикан!

Церковники хлебальники разинули,

Замешкался маленько Ватикан, —

Мы тут им папу римского подкинули —

Из наших, из поляков, из славян.

Сижу на нарах я, в Наро-Фоминске я.

Когда б ты знала, жизнь мою губя,

Что я бы мог бы выйти в папы римские, —

А в мамы взять – естественно, тебя!

Жаль, на меня не вовремя накинули аркан, —

Я б засосал стакан – и в Ватикан!

При власти, при деньгах ли, при короне ли —

Судьба людей швыряет, как котят.

Но как мы место шаха проворонили?!

Нам этого потомки не простят!

Шах расписался в полном неумении —

Вот тут его возьми и замени!

Где взять? У нас любой второй в Туркмении —

Аятолла и даже Хомейни.

Всю жизнь мою в ворота бью рогами, как баран, —

А мне бы взять Коран – и в Тегеран!

В Америке ли, в Азии, в Европе ли —

Тот нездоров, а этот вдруг умрет…

Вот место Голды Меир мы прохлопали, —

А там – на четверть бывший наш народ.

Плывут у нас по Волге ли, по Каме ли

Таланты – все при шпаге, при плаще, —

Руслан Халилов, мой сосед по камере, —