Бронзовый грифон - Владислав Русанов

– А посуду бьет! – покачала головой женщина-воин.

Кир бросил быстрый взгляд на карапуза. Кровь хлестала у него из рассеченной брови, заливая глаз, стекая по щеке на бригантин, где расплывалась уродливым пятном. Рана, бесспорно, болезненная, но никакой опасности для жизни не представляющая.

– Он меня оскорбил, – угрюмо бросил молодой человек.

– А разве оскорбление – повод бить по голове? – наигранно возмутилась женщина.

– В некоторых случая – да.

– Но мы же не дикарье из Окраины, – проговорил седобородый. – Оскорбление, возможно, смывается кровью, но не в кабацкой потасовке.

– Золотые слова, господин! – поддакнул Морелло. – Только у меня не какой-то кабак, а приличная харчевня!

– Кто бы спорил? – пожал плечами наемник. – Успокойся, добрый хозяин, ни имуществу, ни честному имени твоего мансиона ущерб нанесен не будет. А мы продолжим… Если ты, малыш, счел себя оскорбленным, то можешь вызвать обидчика на поединок.

– Иногда шелудивого кота следует поучить палкой, – твердо отвечал Кирсьен.

Коротышка зарычал и схватился за булаву.

– Тихо, Мелкий! Остынь! – тоном, не терпящим возражений, прикрикнул на него предводитель.

Женщина рассмеялась, запрокинув голову.

– Хорошо сказано, – задумчиво проговорил седобородый. – Речь не простого наемника, но человека, понимающего толк в благородстве.

– Хорошо, хоть кто-то за этим столом толк в благородстве понимает! – дерзко, решив, что терять больше нечего, сказал Кир.

– Ах ты, мальчишка! Нет, каков наглец! – восхитилась женщина.

Дроу пробурчал что-то невразумительное на своем птичьем языке. Наемник с рассеченной бровью зашипел от злости, сжимая кулаки. Полное спокойствие сохранили только предводитель и боец с двуручником.

– Значит, ты осмеливаешься утверждать, воины из банды[Банда – отряд наемников численностью до ста человек. ] Кулака ничего не смыслят в воинской чести? – медленно, раздельно и как бы удивленно проговорил седобородый.

– Я не знаю, кто такой Кулак…

– Кулак – это я! – Старший наемник поднял правую руку, затянутую в перчатку. В самом деле – всем кулакам кулак. Никакого желания знакомиться с ним поближе.

– Хорошо. Тогда отвечу тебе, как предводителю. У меня не было возможности убедиться в достоинствах и недостатках всех бойцов из твоего отряда, но честь одного из них не стоит и гнутой медной монеты. Есть ли необходимость указывать, кого именно? – Кир говорил и чувствовал, как к нему возвращается утраченное было холодное спокойствие. Они хотят навязать ему дуэль? Что называется, напугали ежика голым задом. От дуэли он никогда не бегал в гвардии, не побежит и сейчас. Пускай вызывают…

Кулак задумчиво потеребил бороду:

– Значит, мой друг Мелкий, по-твоему, не соблюдает законов воинской чести? Так-так… Я вижу, малыш, ты напыжился, как петух перед боем. Значит, прикидываешь, что придется помериться силами с Мелким. Или со мной думаешь?

– Ты меня не оскорблял, – мотнул головой Кирсьен.

– Зато ты оскорбил меня, нехорошо отзываясь о моем подчиненном… Но я не из обидчивых. Значит, ты не откажешься от поединка с Мелким?

– Не откажусь! К чему лишние слова? Я готов хоть сейчас. Вот только… – Кир несколько смущенно развел руками, хлопнул себя по поясу. Мол, меча нет, а корд твои люди отобрали. Вернее, нелюдь, но какая, в сущности, разница? Главное, что отобрали.

– Я понял, – кивнул предводитель. – Тяжелые дни у каждого случаются. Без оружия. – Серые глаза наемника глянули неожиданно насмешливо, словно предчувствуя скорую забаву. – Помнится мне, кто-то говорил, что шелудивого кота следует поучить палкой?

– Говорил, – не стал отрицать очевидное молодой человек.

– И говоря о шелудивом коте, имел в виду моего боевого товарища Мелкого?

– Верно.

– Тогда тебе придется отделать его палкой. Ну, или хотя бы попытаться это сделать.

Настал черед Кира удивляться. Он мог ожидать всякого, но чтобы ему предложили подраться на палках, как играющему в «войнуху» мальчишке? Или это новая попытка унизить его?

– Разве оружие выбирает тот, кто вызвал? – сделал он последнюю попытку завладеть ситуацией.

– А мне кажется, вызвал как раз ты, – невозмутимо парировал седобородый. – А кроме того, ты можешь предложить что-то получше палки? Может, у тебя целая телега с оружием на заднем дворе стоит? Так мы лошадей расседлывали и что-то не углядели.

Молодой человек вздохнул. Вот придавили так придавили, как генерала Глена дель Варрона в Карденейском ущелье. И сражаться невыгодно, и отступить стыдно. А куда деваться? Назвался котом – надевай ошейник.

– Хорошо. Я согласен.

Седобородый улыбнулся. Воительница немедленно потянула кошель из-за пазухи:

– Три скудо на Мелкого! Кто со мной?

– Лучше кровь ему уймите, – отмахнулся предводитель. – Где-то там я две чудесные метлы видел. В самый раз.

Во двор вместе с Киром и наемниками увязалась едва ли не половина посетителей харчевни. Артельщики – так все до единого. Еще бы! Дармовое развлечение. Потом дома рассказывать будут, что едва ли не сами в великом сражении участие принимали. Так разукрасят, что от правды рожки да ножки останутся, как от голубя, угодившего в кошачьи когти. Вышел и ученый. И пара возниц в широкополых соломенных шляпах, защищающих их от палящих лучей солнца в долгой дороге. И фра Морелло с Микой. В глазах служанки Кир прочел нескрываемое злорадство. Дескать, обманул мои чаяния, пусть тебе ребра пересчитают. А там победителю и на ласку намекнуть можно будет.

Кулак торжественно вручил поединщикам освобожденные от прутьев метлы. Точнее, уже не метлы, а просто длинные палки. Локтя по три с половиной.

Мелкому к тому времени перевязали голову полоской чистой холстины. Теперь они стали даже похожи друг на друга – Кир с повязкой на голове и наемник с повязкой.

Бывший гвардеец осторожными шагами прошелся по траве, привыкая к месту схватки. Еще и довольно удобно! Один раз он имел несчастье рубиться по щиколотку в грязи. И ничего. Победил. Правда, среди гвардейцев Аксамалы не принято сражаться до смерти. До первой крови. Не хватало еще убивать своих же соратников. Вот проучить зазнавшегося наглеца – это другое дело. Это – сколько угодно.

Он взмахнул пару раз палкой. На пробу. Легкая, хоть и почти вдвое длиннее меча. Запросто можно работать как кавалерийским мечом. Единственная помеха – все та же длина. К двуручному оружию Кирсьен не привык.

А что противник?

Мелкий схватил держак привычным движением – левая рука точно посредине, а правая на ладонь отступает от конца. Очевидно, он привык так управляться с «воловьим языком». Это плохо. Хотя на черенке метлы нет лезвия, способного разрезать толстую кожаную куртку или проткнуть кольчугу, но удар-тычок, нанесенный мастером, способен не только вышибить дух, но и сломать кость.