Точка невозврата - Николай Валентинович Куценко

с грязными волосами и испачканным едой ртом, сидевшая рядом с Денисом, отодвинулась подальше. Телефон все звонил, и Денис наконец решил ответить.

– Денис, это дядя Юра. Как ты, долетел уже?

– Только приземлился.

– Ты в курсе уже, да? Знаешь, что происходит?

– Знаю.

– Денис, мне не нужны их деньги, главное, чтобы приборы не ушли. Ты же понимаешь? Да? – Он говорил надсадно. Так, что у Дениса все сжималось внутри.

– Понимаю.

– Деньги – дело наживное. Приходят и уходят. А если мы хлам моим друзьям продадим, то я потеряю не только деньги. Ты же понимаешь? – все повторял дядя Юра.

– Да понимаю я, дядя Юра.

– Я потеряю доверие. И у меня начнутся проблемы.

– Да, я все это понимаю.

– Очень хорошо. Контракт этот разорвать можно, там форс-мажор предусмотрен. А то, что происходит, самый что ни на есть форс-мажор. Согласен?

– Да.

– Только вот приборы не должны границу пересечь. Иначе, как говорят мои юристы, мы хер что и кому докажем. И это будет конец!

– Да.

– Всем конец, Денис!

– Да.

– Что да?! Ты объяснишь им все? Я же к тебе как к сыну, Денис! Я тебя к Максимке своему на курс даже хотел. Помнишь?

– Юрий Васильевич, мне сорок лет. Какой курс? Что вы несете? – Денис пьянел и начинал терять над собой контроль. В словах дяди Юры не было ничего, кроме страха. И этот самый страх разъедал Дениса изнутри, проникал во все уголки его тела, шел вместе с кровью по венам, попадая в каждую клеточку.

– Они же не отгрузят, Денис? – с надеждой спросил дядя Юра.

В этот момент самолет с оборудованием уже отлетел на сто миль от берега. Седой пилот с длинными, как у Элвиса, волосами вдоль висков пил свой утренний молотый кофе, который утром жена налила ему в термос.

– Надеюсь, что нет, – соврал Денис.

– Ты должен их остановить! Ты, сукин сын, должен их остановить! – стал визжать в трубку дядя Юра.

– Они заплатят вам комиссию в любом случае, – безразлично ответил Денис.

– Не дай бог! Мне никаких денег не надо! Меня потом за эти деньги так прижмут после твоих нанобуров. Скажут – Васильевич на хламе заработать решил и всех кинул. Нет уж!

– Вышлите на всякий случай еще раз реквизиты для перевода денег, – также спокойно попросил Денис, наливая виски из новой бутылки.

– Не смей, сучонок! Не смей! Мне не нужны твои поганые деньги!

– Прощайте, дядя Юра! – сказал Денис и выключил телефон.

Бар, в котором он сидел, мало чем отличался от других: барная стойка из дерева, барная стенка с разнокалиберными бутылками, зевающий бармен – молодой, подрабатывающий тут студент – и парочка посетителей, посасывающих пиво. Но именно здесь, в этом неприглядном месте, следовало решить, что делать дальше. Да, для дяди Юры ситуация оказалась форс-мажорной, но для Дениса она была куда хуже. И если дядя Юра получил сегодня нокаут, то Дениса отправили в глубокий нокдаун. Наверное, не было другого слова, чтобы описать эту ситуацию. Нокдаун, и все, без вариантов. Сейчас невидимый судья начинает свой счет до десяти. И Денису нужно срочно решать, что делать дальше. Иначе он так и останется лежать на этом ринге.

Пытаться спасти бывший бизнес Джона не имело смысла. Наступила одна глобальная катастрофа, дальше пойдут суды и прочие отнюдь не радостные мероприятия. А с Денисом, скорее всего, попытаются просто разобраться – и те, и другие. Он сделал свое дело и теперь был не нужен. Ему надо бежать. Но куда? С его-то памятью и дырявыми мозгами?

Он нагнулся над барной стойкой и заказал еще виски. Шотландское пойло потихоньку давало о себе знать – стресс уходил. И, как результат, возник новый, до этого казавшийся невозможным план. Да, жизнь закончится, но только не сейчас. Не когда его загнали в угол. Не когда одни жаждут его смерти, а другие хотят сделать виновным за все. И план этот быстро материализовался в звонок в Техас. Но на сей раз не Джону, он бы все равно не ответил, а Линде, его чернокожей финансистке.

– Линда, это Денис. Я вышлю реквизиты для оплаты.

– Да, Джон говорил. Я жду, Денис.

– Только Юрий Васильевич попросил сбросить не на его счет.

– А на чей? – удивилась Линда.

– Это счет родственника. Просто он не хочет светиться, понимаешь?

– Не совсем. Но вы, русские, – очень странные все.

– Что для этого надо?

– Пусть Юрий напишет письмо. Можно от руки. И пришлет мне скан.

– С каким текстом?

– Ну, что он просит перевести деньги на счет другого человека. И подпись его.

– Хорошо, он все сделает.

Денис взял салфетку, вытянул из сумки ручку и написал нужный текст. Причем по-русски. Реквизиты Юрия Васильевича он поменял на свои, оформленные на подставного человека, расписался случайной подписью и, сфотографировав салфетку, отправил Линде. После чего снова набрал ее номер.

Заспанная Линда, наблюдающая, как незнакомый негр переходит дорогу, прижав к груди маленького белого пуделя, ответила не сразу.

– Алло, опять ты?

– Я выслал, он все написал.

– Вижу. – Она зевнула и прикрыла рот ладонью. – Но почему по-русски?

– А как еще? Дядя Юра же русский. Он английского-то не знает.

– Ах да. А ты сам проверил, что там написано?

– Конечно. Все, как ты сказала.

– Бумага какая-то странная. Он на салфетке написал?

– С ума сошла, что ли, это бумага специальная. У нас на таких все документы официальные пишут.

– Ну ясно. – Она дотянулась до чашки с кофе, сделала глоток.

– Когда ждать?

– До вечера переведем, напишу тебе.

– Договорились.

Дело было сделано. Другого выхода Денис просто не видел.

Чтобы обналичить такую крупную сумму, ему потребовалось два дня. И, конечно, сама услуга обошлась в копеечку. Но другого выхода не было. Раз ни дяде Юре, ни Джону не нужны эти деньги, они очень пригодятся Денису. Их много, хватит на всю жизнь, а то и на несколько жизней. Остается лишь спрятаться, лечь на дно и попытаться переехать куда-нибудь, лучше за рубеж. Где только взять новые документы? Как? Впрочем, над этим можно подумать завтра. Пока он в отеле, с сумкой, доверху набитой пачками долларов. Такой суммы Денис никогда не видел, только, пожалуй, в кино.

Ему было страшно. Очень. Он даже не мог объяснить, чего именно боится. Смерти? Да нет. В его сегодняшнем положении это, возможно, был бы не самый плохой выход. Тогда чего? У него есть деньги, а главное – понимание, как действовать дальше. Он знал: надо скрыться, и даже представлял, как это лучше сделать. С такими деньгами можно убежать хоть