Тьма чернее ночи - Майкл Коннелли

Маккалеб поднялся по лестнице, и официантка, узнав его, указала столик, где сидела его семья. Он поспешил к ним и отодвинул стул рядом с Грасиелой. Терри заметил, что официантка уже принесла чек.

– Прости, я опоздал.

Маккалеб взял кусочек жареной картошки из корзинки в центре стола и, обмакнув в сальсу и гуакамоле[22], засунул в рот. Грасиела посмотрела на часы, потом пронзила мужа взглядом темно-карих глаз. Он выдержал его и приготовился к следующему.

– Я не могу остаться.

Грасиела со звоном положила вилку на тарелку.

– Терри…

– Знаю-знаю. Но кое-что произошло. Мне сегодня вечером надо на тот берег.

– Что же такого могло произойти? Ты отстранен от дела. Сегодня воскресенье. Люди смотрят футбол, а не носятся туда-сюда, пытаясь разгадать убийства, да еще и непрошено.

Она указала на телевизор, установленный на кронштейне под потолком зала. На экране виднелось футбольное поле. Маккалеб знал, что сегодняшняя игра определит претендентов на суперкубок. Это его волновало меньше всего, хотя он внезапно вспомнил данное Реймонду обещание, что по крайней мере одну игру они посмотрят вместе.

– Меня просили, Грасиела.

– О чем это ты? Ты сказал, что тебя отстранили от дела.

Маккалеб рассказал ей, как утром обнаружил на лодке Босха и о чем тот его попросил.

– Тот тип, который, как ты сказал Джей, виновен в убийстве?

Маккалеб кивнул.

– Откуда он узнал, где ты живешь?

– Он не знает. Он знал о яхте, а не о том, где мы живем. Тебе не следует беспокоиться.

– А по-моему, следует. Терри, ты заходишь слишком далеко и совершенно не думаешь об опасности, которой подвергаешь себя и свою семью. Мне кажется…

– Правда?

Он замолчал и вытащил из кармана два четвертака. Повернулся к Реймонду:

– Реймонд, ты поел?

– Ага.

– Ты хочешь сказать, «да»?

– Да.

– Хорошо, возьми. Иди, поиграй на автомате вон там, у бара.

Мальчик взял четвертаки.

– Можешь идти.

Реймонд неохотно встал и отправился в соседнюю комнату, где были настольные видеоигры. Мальчик выбрал игру «Пэкмен» и сел.

Маккалеб посмотрел на Грасиелу, которая положила на колени сумочку и теперь доставала оттуда деньги.

– Грасиела, забудь об этом. Посмотри на меня.

Она засунула бумажник обратно в сумочку. Посмотрела на него:

– Нам надо ехать. Си-Си пора спать.

Малышка сидела в переносном стульчике на столе, в руке она сжимала бело-голубой шарик на проволоке.

– С ней все в порядке. Она может спать и здесь. Просто послушай меня минутку.

Маккалеб ждал, и Грасиела сдалась:

– Хорошо. Говори, а то потом мне надо идти.

Маккалеб повернулся и наклонился ближе к Грасиеле, чтобы его слова слышала только она. Заметил торчащий из-под волос краешек ее уха.

– Похоже, перед нами встает большая проблема, верно?

Грасиела кивнула, и сразу же по ее щекам потекли слезы. Словно произнесенные вслух слова сломали слабый защитный механизм, который она выстроила в душе, чтобы защитить себя и свой брак. Маккалеб вытащил неиспользованную салфетку и подал ей. Потом положил руку на затылок Грасиелы, притянул ее к себе и поцеловал в щеку. Бросив взгляд поверх ее головы, он заметил, что Реймонд наблюдает за ними; вид у парнишки был испуганный.

– Мы уже говорили об этом, Граси. Ты решила, что мы не можем иметь дом, семью и все остальное, если я останусь таким, каким был. Проблема в этом слове «если». Здесь и заключается ошибка. Потому что никакого «если» нет. Я остался таким, каким был. И я слишком долго думал иначе, пытался убедить себя в обратном.

Снова потекли слезы, и Грасиела поднесла салфетку к лицу. Она плакала молча, но Маккалеб был уверен, что другие посетители ресторана заметили это и смотрят теперь на них, а не на телевизор под потолком. Он бросил взгляд на Реймонда: мальчик вернулся к игре.

– Знаю, – с трудом выговорила Грасиела.

Ее признание удивило Маккалеба. Он воспринял это как добрый знак.

– Так что же нам делать? Я говорю не об этом конкретном деле. Я имею в виду вообще. Что нам делать? Граси, я устал пытаться быть тем, кем я не являюсь. Последние события наконец заставили меня понять это.

Она промолчала. Но он и не ждал ответа.

– Ты знаешь, что я люблю тебя и детей. Это не обсуждается. Я считаю, что могу иметь и то, и другое, а ты полагаешь, что такое невозможно. Ты заняла позицию «или – или», а, по-моему, это неправильно. И нечестно.

Маккалеб знал, что его слова причиняют ей боль. Он проводил границу. Один из них должен капитулировать. И Маккалеб давал понять: не он.

– Послушай, давай все обдумаем. Здесь неподходящее место для разговора. Сейчас я собираюсь закончить работу по этому делу, а потом мы с тобой сядем и поговорим о будущем. Хорошо?

Грасиела медленно кивнула, не глядя на него.

– Делай, что считаешь нужным, – произнесла она тоном, который, Маккалеб знал это, заставит его вечно чувствовать себя виноватым. – Я только надеюсь, что ты будешь осторожен.

Он наклонился и снова поцеловал ее.

– Обязан быть – ради тебя и детей.

Маккалеб встал и, обойдя стол, склонился к малышке. Поцеловал ее в макушку, потом взял девочку на руки.

– Я отнесу ее в тележку. Вытащишь Реймонда, ладно?

Он отнес дочь к тележке и устроил на детском сиденье. Поставил переносной стульчик в багажное отделение. Через несколько минут подошли Реймонд с Грасиелой. Ее глаза опухли от слез. Маккалеб положил руку на плечо Реймонда и подвел мальчика к переднему пассажирскому сиденью.

– Реймонд, тебе придется посмотреть вторую игру без меня. Мне надо заняться кое-какой работой.

– Я могу поехать с тобой. Могу помочь тебе.

– Нет, это не туристы.

– Я все равно могу помочь.

Маккалеб знал, что Грасиела смотрит на него.

– Спасибо, Реймонд, в следующий раз. Застегивай ремень.

Когда мальчик сел и пристегнулся, Маккалеб отступил от тележки. Посмотрел на Грасиелу. Она отвела взгляд.

– Ладно, – сказал он, – вернусь, как только смогу. Если захочешь, звони.

Грасиела словно не слышала. Тележка тронулась, и Маккалеб смотрел ей вслед, пока она не исчезла из виду.

33

Маккалеб возвращался на причал, когда ожил телефон. Джей Уинстон говорила очень тихо, объяснив, что звонит из дома матери. Маккалебу было плохо слышно, поэтому он сел на скамейку у казино. Наклонился вперед, уперев локти в колени, одной рукой крепко прижимая телефон к уху, а другой зажав другое ухо.

– Мы кое-что упустили, – сказал он. – Я кое-что упустил.

– Терри, о чем ты?

– В материалах дела. В рапорте об аресте Ганна. Он…

– Терри, что ты делаешь? Ты вышел из игры.

– Кто это говорит? ФБР? Я больше не работаю на них, Джей.

– Тогда говорю я. Я не хочу, чтобы ты и дальше…

– На тебя я тоже не работаю, Джей. Помнишь?

В трубке воцарилось долгое молчание.

– Терри, не знаю, что ты делаешь, но остановись. У тебя больше нет полномочий. Если Твилли и Фридман узнают, что ты по-прежнему что-то вынюхиваешь, они могут арестовать тебя за вмешательство. Вчера я отозвала данные тебе полномочия. Ты не можешь ссылаться на меня.

Маккалеб поколебался, потом решил сказать:

– Наверное, можно сказать, что я работаю на обвиняемого.

Теперь Уинстон молчала еще дольше. Наконец она заговорила – очень медленно:

– Ты что, пошел к Босху и все рассказал?

– Нет. Он сам пришел ко мне. Сегодня утром появился у меня на яхте. Я был прав насчет того вечера. Совпадение: я заявился к нему домой, потом напарница звонит насчет тебя. Он сопоставил. Репортер из «Нью таймс» звонил и ему тоже. Мне не надо было ничего рассказывать – он сам все понял. Однако важно другое. Я слишком быстро накинулся на Босха. Я кое-что упустил и теперь уже не так уверен. Есть шанс, что мы имеем дело с хитроумной подставой.

– Он убедил тебя.

– Нет, я сам убедил себя.

На заднем плане кто-то что-то сказал, и Уинстон попросила Маккалеба подождать. Потом он услышал голоса, приглушенные зажавшей динамик рукой. Похоже на спор. Маккалеб встал и пошел к причалу. Уинстон заговорила через несколько секунд.

– Прости, – сказала она. – Сейчас неподходящий момент. У нас тут как раз кое-что происходит.

– Встретимся завтра утром?

– О чем ты толкуешь? – чуть ли не завизжала Уинстон. – Ты только что сказал мне, что работаешь для объекта следствия. Я не собираюсь встречаться с тобой. Как, мать твою, это будет выглядеть? Подожди…

Маккалеб услышал ее приглушенный голос: она перед кем-то извинялась. Потом снова заговорила в трубку:

– Мне действительно надо идти.

– Послушай, плевать я хотел, как это будет выглядеть. Меня интересует истина. Тебя она тоже должна бы интересовать. Не желаешь встречаться со мной – отлично, не встречайся. Я сам займусь…

– Терри, подожди.

Он слушан. Уинстон молчала. Очевидно, ее что-то отвлекло.

– Ну, Джей?

– Что же такое мы, по-твоему, упустили?