Беззумный Аддам - Маргарет Этвуд

— Не знаю, получится ли. Может, сегодня лучше не надо. У меня до сих пор в голове шумит.

— Ну попробуй. Хотя бы покажись им. Ты же не хочешь, чтобы они подняли бунт.

Спасибо вам за рыбу.

Я не буду есть ее прямо сейчас, потому что я должна сказать вам нечто важное.

Вчера я послушала, что сказал мне Коростель через блестящую вещь.

Пожалуйста, не надо петь.

И Коростель сказал, что надо готовить рыбу чуть дольше. Пока она не будет горячая вся насквозь. Никогда не оставляйте рыбу на солнце перед тем, как ее приготовить. И на ночь тоже не оставляйте. Коростель говорит, что так лучше всего обращаться с рыбой, и Джимми-Снежнычеловек тоже всегда хотел, чтобы ее готовили именно так. А Орикс говорит, что когда для кого-нибудь из ее Детей приходит пора быть съеденным, она желает, чтобы его съели наилучшим образом. А это значит — хорошо прожаренным, насквозь.

Да, Джимми-Снежнычеловеку лучше, но сейчас он спит в доме, в своей комнате. И нога у него болит уже меньше. Очень хорошо, что вы над ней столько мурлыкали. Он еще не может быстро бегать, но каждый день тренируется в ходьбе. И Рен с Голубянкой ему помогают.

Аманда не может ему помогать, потому что она слишком печальна.

Сейчас нам не нужно говорить о том, почему она печальна.

Сегодня вечером я не буду рассказывать историю. Из-за рыбы. Из-за того, как ее надо готовить. И еще я немножко… Я немного устала. И от этого мне труднее услышать историю, когда я надеваю красную кепку Джимми-Снежнычеловека.

Я знаю, что вы разочарованы. Но я расскажу вам историю завтра. Какую историю вы хотели бы услышать?

Историю про Зеба? И Коростеля?

Историю, в которой есть они оба. Да, я думаю, что такая история есть. Может быть.

Родился ли Коростель? Да, я думаю, что он родился. А вы как думаете?

Ну, я не знаю точно. Но все же я думаю, что он родился, потому что он выглядел как… как человек. Когда-то. Зеб тогда его знал. Поэтому может существовать история, в которой есть они оба. И Пилар тоже.

Черная Борода? Ты что-то хочешь сказать про Коростеля?

Он на самом деле не родился из костяной пещеры, а только надел на себя кожу человека? Как одежду? Но внутри он был другой? Твердый и круглый, как блестящая вещь? Понятно.

Спасибо, Черная Борода. Пожалуйста, надень красную кепку Джимми, то есть Джимми-Снежнычеловека, и расскажи нам эту историю.

Нет, кепка не сделает тебе плохо. Она не превратит тебя в кого-нибудь другого. Нет, у тебя не вырастет другая кожа; и одежда, как у меня, тоже не вырастет.

Все в порядке. Тебе не обязательно надевать красную кепку. Не плачь.

— Очень неудобно вышло, — говорит Тоби. — Я не знала, что они боятся этой красной кепки.

— Я сам боялся «Ред Соксов», — говорит Зеб. — В детстве. Я уже тогда умел идти на риск.

— Похоже, эта кепка для них священный объект. Что-то вроде табу. Они могут брать ее в руки, но не надевать.

— Очень их понимаю. Она же чудовищно грязная! Спорим, в ней вши.

— Я тут вообще-то пытаюсь обсуждать вопросы антропологии.

— Я тебе говорил в последнее время, что у тебя очень красивая попа?

— Не изображай сложную личность.

— Сложная личность — это, надо полагать, то же, что жалкий моральный урод?

— Нет, — заверяет его Тоби. — Просто…

Просто что? Просто она не может поверить, что он это всерьез?

— Послушай, это был комплимент. Ты еще помнишь, что такое «комплимент»? Мужчины говорят их женщинам. Это часть ритуала ухаживания — вот тебе, кстати, и антропология. Представь себе, что это букет цветов. Годится?

— Ладно, годится.

— Давай начнем сначала. Я обратил внимание на твою красивую попу как раз в тот день, когда мы компостировали Пилар. Когда ты сняла мешковатые тряпки вертоградарши и надела комбинезон парковой службы. И я преисполнился желания. Но тогда ты была недосягаема.

— Нет, неправда. Я…

— Была-была. Ты была вся такая «Мисс Вертоградарь», олицетворение чистоты и непорочности, насколько я мог судить. Преданная девушка-алтарница Адама Первого. Я, кстати, подозревал, что он с тобой развлекается. И ревновал.

— Ни в коем случае! Он никогда, ни за что…

— Я тебе верю. Но тысячи людей на моем месте не поверили бы. И вообще на мне тогда висела Люцерна.

— И тебя это остановило, мистер Персональный Магнит?

Вздох.

— Конечно, меня как магнитом тянуло к женщинам. В молодости. Это гормональное, все равно что волосатые яйца. Чудеса природы. А вот женщин ко мне тянуло не всегда. — Пауза. — Как бы там ни было, я верен. Когда я с какой-нибудь женщиной, то я с ней всецело. Я, можно сказать, серийный моногамист.

Верит ли ему Тоби? Она сама не знает.

— Но потом Люцерна ушла от вертоградарей, — говорит она.

— А ты стала Евой Шестой. Беседовала с пчелами и отмеряла грибочки для психоделических трипов. Практически мать-настоятельница. Я решил, что если полезу к тебе, ты меня осадишь. Рогатая Камышница, воинственная бойцовая птица, — это он вспомнил ник, которым она когда-то пользовалась в чате Беззумных Аддамов. — Точно, это ты и есть.

— А тебя звали Белый Барибал. Индейцы еще называют его «медведь-призрак». Его очень трудно увидеть в лесу, но кто увидит, тому он принесет счастье. Так говорилось в индейских сказках — пока этот вид не вымер полностью.

Тоби начинает хлюпать носом. Еще одно побочное действие смеси для медитации — она рушит неприступные стены крепостей.

— Эй, ты чего? Я тебя чем-то обидел?

— Нет, — уверяет Тоби. — Просто я сентиментальна.

Она хочет сказать: «Все эти годы ты был моим спасательным тросом». Но не говорит.

Юность Коростеля

— Сегодня я обязательно должна им что-нибудь рассказать, — говорит Тоби. — Историю, в которой действует Коростель, а кроме него — еще и ты. Коростель был в юности знаком с Пилар, это я вычислила. А что мне сказать про тебя?

— По странной случайности, это будет чистая правда, — говорит Зеб. — Я знал его, когда никаких вертоградарей еще и в проекте не было. Но тогда он еще не был Коростелем, даже близко к этому не подошел. Он был просто мальчишкой с большими проблемами, и звали его Гленн.

Оказавшись в «Здравайзере-Западном», Зеб постарался как можно быстрей усвоить местные мемы, а усвоив, начал их старательно использовать. Знание правильных мемов — волшебная дорожка из желтого кирпича, ведущая к слиянию с фоном и, таким образом, к выживанию. Когда злое око преподобного начнет гигантским прожектором обшаривать «Здравайзер» по сети своих контактов, его взгляд скользнет над головой Зеба, не заметив. Защитная окраска — вот что сейчас нужно было Зебу.

Официальная концепция, продвигаемая начальством «Здравайзера-Западного», заключалась в том, что вся корпорация — одна большая счастливая семья, дружно идущая по пути поисков истины во имя улучшения участи человеческого рода. Была и еще одна цель, обогащение акционеров, но слишком распространяться о ней считалось дурным тоном. С другой стороны, сотрудники получали право приобрести акции компании по сниженной цене. От сотрудников ожидалось следующее: неизменно бодрое расположение духа, трудолюбие, прилежная работа над достижением установленных целевых показателей и — совсем как в обычных семьях — отсутствие чрезмерного интереса к истинному положению вещей.

Еще — опять же, как в настоящих семьях, существовали запретные зоны. Одни были умозрительными, другие — весьма осязаемыми. В частности, такой зоной был плебсвилль за пределами охраняемого поселка «Здравайзера», куда нельзя было выходить без пропуска и выделенной личной охраны. Интеллектуальная собственность компании была обнесена толстыми файрволлами, кое-где непроницаемыми, если у тебя не было «троянского коня» внутри стен; поэтому те, кому не удавалось взломать систему, старались добраться до первичных источников материала. Высоколобых гениев из всех корпораций похищали и контрабандой увозили за границу (а иногда, по слухам, в охраняемые поселки конкурирующих корпораций), а там уже вычерпывали досуха в поисках спрятанных внутри сокровищ.

Начальство «Здравайзера-Западного» было этим весьма обеспокоено (а значит, в корпорации за закрытыми дверями разрабатывались по-настоящему серьезные вещи). Принимались разные меры: главные биогики все время носили с собой особые сигнальные пейджеры, отслеживающие положение носителя. Впрочем, иногда эти устройства, ловко хакнутые, помогали противникам обнаружить и украсть ученого. В зданиях — на стенах, в коридорах, в комнатах для совещаний, повсюду — висели плакаты, призывающие к постоянной бдительности. «Следуй правилам безопасности, а то потеряешь голову! И ее содержимое!» Или: «Ваша память — наша ИС, мы охраняем ее для вас!»