Мороз по коже - Михаил Март

Подполковник не торопился заточить себя в гостиничном номере. Он заехал в глухой двор и очень внимательно осмотрел машину. Никаких «жучков» в салоне не оказалось. Однако он не был специалистом в этих делах и мог не заметить микрофонов. Их могли установить в клаксон или в прикуриватель, но искать с дотошностью, значит разбирать машину на запчасти. Какой в этом смысл, если он не собирался ни с кем разговаривать в машине.

Платонов вышел из «Волги» и осмотрелся. Тихий московский дворик пустовал.

На лето детей вывозят из города, а пожилым людям тяжело дышится в жару. Он устроился на краю песочницы, достал из пакета чизбургер и неторопливо поел.

После этого он извлек из того же пакета диктофон и очень обрадовался, что в нем есть наушники. Гарантия того, что он сможет слышать запись без посторонних ушей.

Надев наушники, он включил диктофон. Качество звука оставляло желать лучшего, мешали помехи, но голос Гельфанда он узнал: «Объект вышел из моей машины и направился на точку. Готовность номер один. Запускайте первый наряд».

Паузы в записи означали разницу во времени. Вдруг он услышал голос капитана Щепкина: «Шестнадцать часов тридцать пять минут». Далее вновь послышался голос Гельфанда: «На „скорой“ его никуда не отправят, а сразу в отделение к Потапову и в „одиночку“. Надеюсь, ты его не сильно шандарахнул? Действуйте».

Так вот почему он остался жив! За его спиной стояли люди Шамиля, а за их спинами люди адвоката. Вот почему Шамиль сбежал, вместо того чтобы продолжить стрельбу, когда он отвлекся на его холуев.

И опять послышался голос Щепкина: «Семнадцать часов десять минут».

Гельфанд звонил хозяину:

«Гусь? Соедини меня с шефом… Это я, Илья Михалыч. Работа в „Колхиде“ прошла чисто. Сердюк нам подходит. Я хочу отдать его в распоряжение Пигмея для дальнейшей разработки… Извините, что перебиваю вас, но ликвидировать Пигмея преждевременно. Он не успеет вывести следствие на след треста… Нет, это исключено, но я не знаю другого человека, который способен провести операцию в Горенках лучше, чем Пигмей. Она нам нужна как воздух. После чистки рядов в своем доме мы ослабли на какое-то время и нам понадобится время для восстановления сил. Нам нужны гарантии, что в этот период мы не получим нож в спину. На той стороне наверняка уже знают о гибели Сократа. Надо дать им знать, что они рано потирают руки. Акция в Горенках скорее политический ход, чем устрашающий. Она выбьет противника из седла на несколько месяцев. Нам хватит этого времени для реорганизации силовых структур… Хорошо, я все понял».

Это все, что удалось записать капитану. Конечно, Щепкин прав.

Односторонняя связь много не даст. Теперь он знал, что Пигмей висит на волоске и трест готовится к крупным переменам. Такую пирамиду нужно разрушать изнутри.

Они сами себя губят, и самый удобный момент для полного подрыва всей организации уже наступил. Выкинув из колоды Пигмея, они превратятся в монстров на глиняных ногах. Тут самое время влезть к ним в доверие и занять удобную нишу в новой структуре, за которую так ратует адвокат. Значит, стоит хорошенько Постараться, чтобы они увидели в нем пользу не только на один акт, а поверили бы в него, как в человека, способного на нечто большее, чем террорист-одиночка.

Перед тем как отправиться в свое новое прибежище, Платонов заехал к себе домой, но в квартиру подниматься не стал. Он опустил конверт с чертежами в свой почтовый ящик и обнаружил там записку. Почерк капитана Щепкина он хорошо знал: «Сработало! Пошел новый источник информации». Это означало, что установленный им «жучок» в особняке заговорил. Оставалось ждать новых сюрпризов со стороны господина Пигмея.

Сегодня полнолуние, а если верить астрологам, в этот день мало кто чувствует себя комфортно. А тут еще синоптики сообщили о вспышках на солнце.

Все вкупе не обещало тихого и беззаботного времяпровождения.

Дантист сидел в своем любимом кресле-качалке на веранде и разглядывал четверых мужчин крепкого телосложения, которым обычно доверял самую сложную и грязную работу. В их надежности он не сомневался, это были верные псы, мгновенно реагирующие на команду «фас».

– Провал за провалом. Только не валите все на черных. Дрозда у редакции убили те, кто охотится за теми же документами, что и мы. Иначе при них что-то нашли бы. По данным из милиции, они ничего при себе не имели, кроме оружия. Я уверен, работает то же самое звено, что отлично себя показало при похищении сына Пигмея и в канализации на Тверской, где им удалось вызволить свидетельницу и убить Сократа. Мы несем потери в то время, когда у нас возникла острая ситуация внутри самого треста. Я хочу выслушать от вас хоть одно здравое предложение. Говори ты, Гусь.

Эффектный шатен, похожий на героя романов Флеминга Джеймса Бонда, тихо заговорил:

– Мы уже сделали некоторые выводы, хозяин. Могу вас заверить, что Дрозд ничего ценного из редакции не унес. Те, кто его поджидали не получили желаемой информации. Я так думал изначально и сейчас остался при том же мнении. Двое моих людей следят за главным редактором. Шершнев напуган не на шутку. Я бы даже сказал, что он в панике. Наутро он появился в редакции, увидел погром, и ему вызвали «скорую помощь». В больницу его забирать не стали, но он тут же оформил отпуск. Вчера вечером он купил билет на самолет до Адлера. Хочет исчезнуть из поля зрения, пока все вокруг не уляжется. Мне кажется, материалы журналиста находятся у него.

– Почему об этом не подумал Дрозд?

– Не понимал ценности материалов и решил, что их можно хранить в рабочем кабинете. Уверен, статья имеет большую силу, способную поднять газету, теряющую свой имидж в глазах читателя, на новый уровень. Несомненно, такой материал главный редактор без боя не отдаст. Но, учитывая, что Шершнев невероятный трус, его можно напугать и он отдаст материал.

– Вот и пугайте. Только не до инфаркта. Он должен сначала отдать материалы, остальное меня не интересует.

– Можно приступать? Пока он еще не улетел в Адлер.

– Работай, Гусь, и не появляйся мне на глаза без результатов. Ступай.

Трое остались стоять на месте.

– Похоже, я и вправду живу в птичьем питомнике, а не среди профессионалов.

Что скажешь, Фазан, слушаю. Токуй свою лебединую песню.

– И мне вас обрадовать нечем, хозяин. Склад переполнен оружием. Сбыт сошел на ноль. Мертвый сезон, вся братва разъехалась по курортам. Только черные возятся на своих рынках, как муравьи, а Пигмей ждет новых пополнений от Раджи.

– Откажите Радже в поставке.

– Невозможно. У него все подвалы забиты, ему нужен слив. В Егорьевске тоже обстановка раскалена до предела, а завод готов выдать следующую порцию.

Замкнутый круг. Зимой мы сидели на бобах и перестраховались. Запросили у генералов слишком много, а теперь сидим на раскаленной бочке с порохом. С Раджой лучше не портить отношений.

Дантист ударил кулаком по столу.

– Он посредник! Перевалочный пункт! Если нас возьмут с оружием на кармане, всем крышка! В течение недели ангары должны опустеть! Чтобы ни одного патрона в угол не завалилось! Ох уж этот мне Пигмей! Он засвечен. После разборки в Горенках вам о нем придется забыть. Ты, Фазан, примешь его дела. Мне нужен сбыт!

– Но пока Пигмей на своем месте, он не станет портить отношения с Раджой. Мы будем вынуждены принимать новые поступления.

– Убирайтесь к чертовой матери! Мне нужно подумать.

Думать пришлось недолго. Дантисту сообщили о приезде адвоката, и хозяину пришлось принять главного советника. Гельфанд понял состояние шефа по трясущемуся подбородку и по нездоровому блеску глаз с расширенными зрачками.

– Не так уж все плохо, Илья Михалыч.

– Если верить моему другу с Петровки, Зяма, то нам осталось радоваться жизни не больше двух недель. Я только не знаю, с кого начнут – с нас или монастыря, кто кому пойдет на выручку. Но Раджа паникует больше меня.

– Вряд ли, он человек сильный, и его напугать очень трудно. Так в чем проблема?

– Кто из черномазых к нам относится лояльней других?

– Я думаю, Гуталин. Арсен скрипит зубами, но платит налоги. Его люди не участвуют в разборках. Он занимает золотую середину, ни вашим ни нашим. При всем том имеет обширные связи и авторитет среди басурман.

– Я хочу с ним встретиться где-нибудь на нейтральной почве и так, чтобы об этом никто не знал. Сможешь устроить?

– Вероятно, смогу, но такой жест выдает нашу слабость. Что они подумают, узнав, что сам Дантист ищет встречи с авторитетом среднего звена.

– В первую очередь, Гуталин – коренной москвич, а не просто заезжая обезьяна, а во-вторых, от него не приходится ждать серьезной угрозы. Никаких уступок с моей стороны они не увидят. Просто у меня для него есть предложение, от которого он не сможет отказаться.

Гельфанд промолчал. Он уже понял, что крах империи неизбежен.

Девушка зашла в кафе выпить чашку кофе перед работой. К ее столику подсел мужчина. Вика была очень непосредственна и никогда не скрывала своих чувств и мыслей. Наивность, граничащая с глупостью, как говорил ее начальник. Она пила кофе и разглядывала красавца, усаживавшегося за ее столик. Не то чтобы он был в ее вкусе или не имел недостатков, а просто такие мужчины не встречаются на каждом шагу. Объект приятный для обозрения, и Вика не считала нужным отводить взгляд и тупо смотреть на общепитовскую солонку, будто ее уже давно ничем не удивишь.