Мороз по коже - Михаил Март

Шершнев проводил мужчин в свою комнату. На кровати стоял открытый чемодан, забитый вещами.

– Уезжаете, господин Шершнев? – спросил самый высокий.

– Да… В отпуск. Вы извините, но у меня очень мало времени, в обрез что называется. Да и помочь я вам ничем не смогу. Меня же там не было. Я ничего не видел…

– Сядьте, пожалуйста, и не суетитесь. Мы вас долго, не задержим, если вы поведете себя правильно.

Хозяин сел на кровать, высокий на стул, а его помощники остались стоять в дверях.

– Уважаемый Яков Григорьевич, вы же не ребенок и понимаете, что люди просто так не стреляют друг в друга. Для этого нужны веские причины. Так получилось, что убийц чем-то заинтересовал ваш кабинет, а точнее, то, что в нем могло храниться. Вряд ли они искали у вас материалы, готовящиеся к публикации.

Нашлись люди, не желающие шума, скандала и тому подобного, что вызвал бы тот самый материал. Люди, связанные с криминалом. Значит, ваша газета угрожает криминалитету. А это не может нас не касаться. Идет следствие, и вам придется показать нам этот материал.

– Я не понимаю, о чем идет речь. Вы сказали, что вы из милиции. Мне звонили из прокуратуры и известили меня о начатом расследовании и открытии уголовного дела. Я разговаривал по телефону со следователем.

– Все правильно. Дела, связанные с убийством, расследует прокуратура, а розыском занимается милиция. Мы ищем убийц. Но для того, чтобы знать, где и кого искать, нам нужен путеводитель, правильное направление. С вашей помощью мы сможем выйти на след убийц, и не понимать таких элементарных вещей вы просто не можете. Могу вас заверить, что ваша сенсация от вас не уплывет. Мы же не конкуренты. Нам необходимо ознакомиться с оригиналом, снять с него копию, и он останется у вас.

– Допустим, что у меня есть наброски одного журналиста, где речь идет о всяких темных махинациях в определенных структурах. Но это всего лишь взгляд репортера, не подтвержденный документами, а значит, не может считаться доказательством. Это наше внутреннее дело. Мы не скрываем от вас документы или очевидные свидетельства. Речь идет о предположениях одного из сотрудников газеты. Вот и все. Не могу же я бежать в милицию с заявлением, если один из моих репортеров принесет завтра очерк о коррупции среди высокопоставленных чиновников. Пока мы не получили этому документальное подтверждение, никто его работу публиковать не станет. А у нас нет никаких доказательств. Вот и все, что я мог вам сказать.

Гость улыбнулся.

– Странный вы человек, Яков Григорьич! Мы только время теряем. Поймите главное, без статьи мы отсюда не уйдем, а вы не улетите в отпуск. Я помогу вам понять элементарные вещи. Речь идет о статье Аркадия Еремина. Это вы его отправили искать доказательства. И что из этого вышло? Еремина убили. Это лишь подтверждает правильность его пути и опасность его материалов. За ними начинается охота, и вновь погибают люди, а вы мне морочите голову внутренними делами редакции.

– Хорошо, я все понимаю. Ладно, статью Еремина я отдам следователю прокуратуры. У меня ее сейчас нет.

– Дали почитать соседу? Понятно. Следователь розыском не занимается, я уже говорил вам об этом. Он все равно передаст статью нам. Вы умышленно затягиваете работу розыска, и я буду вынужден вас арестовать за пособничество преступникам, и мы проведем у вас обыск.

– У вас нет санкции на арест и обыск, я пожалуюсь прокурору.

Очевидно, терпение гостей имело свой предел. Высокий достал из-под пиджака пистолет с глушителем и выстрелил. Пуля пробила редактору ступню, и тот с ревом повалился на пол. Схватившись за окровавленную ногу, он начал кататься по ковру и скулить, как побитый пес.

Гусь встал и прижал ботинком горло раненого хозяина. Тот начал хрипеть и задыхаться. Гусь взвел курок и направил ствол ему в лицо.

– Где статья, бумажный червь? Считаю до двух. Раз…

– Там… – прохрипел Шершнев, указывая пальцем на книжный стеллаж левой стены. – Там… Гусь убрал ногу.

– Где там?

– Третья полка сверху. Подарочное издание Грибоедова, синий переплет, «Горе от ума».

Один из мужчин оторвал плечо от дверного косяка и направился к стеллажам.

Рукопись лежала под обложкой указанной книги. Он ее достал и передал Гусю.

Убедивщись в том, что ему передали то, что он искал, Гусь сказал:

– Ты меня очень рассердил, Шершнев. Придется тебя наказать.

Он выстрелил, и между глаз редактора образовалась черная дыра. На ковре начала растекаться густая лужа крови.

– Теперь он в отпуск не поедет и к следователю не пойдет, – обронил один из присутствовавших.

– Пока в прокуратуре будут сидеть козлы, мы будем жить спокойно – усмехнулся Гусь. – Мало того, что они не взяли его под охрану, они еще позволили ему смыться на курорт. Даже подписку о невыезде не соизволили взять. И чем они там думают?!

Они направились к дверям. В отношении везения Гусь ошибался. Как только они открыли входную дверь, их встретил шквал огня. Каждый получил по шесть-семь дырок, не успев понять, что происходит. Лестничная площадка была усеяна гильзами и покрылась дымкой. Прохожие на улицах слышали характерный шум, но сегодня на всех телеканалах стреляют круглые сутки. К стрельбе привыкли, как к ревущим автомобильным сигнализациям, не дающим никому покоя ни днем ни ночью.

Однако машины угоняют, а преступники скрываются. У Митрофана тоже не возникло проблем с уходом.

На этот раз Маша вела себя очень странно. Она делала вид, что встретила Дика и Настю случайно, о чем-то болтала, смеялась и оставила на столе огромный торт, будто случайно забыла его. Появилась как ясно солнышко и вновь спряталась за тучку.

– И что ты об этом думаешь? – спросила Настя, когда Маша умчалась на крыльях.

– Выполняет инструкции Метелкина. Странно, что она не приземлилась возле пивной на самолете. Как дети, изображает случайную встречу. И где? В пивнушке. Будто она сюда каждый день ходит похмеляться.

– Может быть, за ней следят?

– Кто? Вокзальные бомжи?

– Нет, из Егорьевска.

– Ее тормознули бы в пути и уж, конечна, не дали бы довезти посылку. Давай глянем, что там, в коробке из-под торта.

– Прямо здесь?

– Самое лучшее место. Туг никого ничем не удивишь, если только французский коньяк из стаканов распивать не станешь. Здесь можно собрать и разобрать пулемет, и никто на тебя внимания не обратит.

Он развернул коробку из-под торта, и на стол выпали три парика и плотный конверт. Загадку париков решили отпечатанные фотографии. В приложенной записке говорилось, что негативы и подробное письмо от Метелкина лежит в ячейке камеры хранения на Курском вокзале.

– Ты что-нибудь понимаешь? – спросила Настя.

– Рождественские подарки в конце июля не дарят. Значит, это не для нас предназначено, а для исследования. Но тут все достаточно понятно. Видишь этих ребят на снимках?

– Да, двоих я узнала. Это они разъезжали на «джипе» и стреляли из автоматов.

– Вот и подтверждение наших первичных выводов. Здесь они убийцы, а в Кинской пустоши – монахи. Вопрос в другом – кто их убил? Ответ простой – они себя засветили. Ты как свидетель их узнала. Монастырь сбрасывает концы в воду.

Теперь их за руку не схватишь. Правда, и раньше это сделать было невозможно.

Чего же они так боятся? Не содержат же они в своих кельях притоны! Мне это очень не нравится.

– Монахи в париках с наклеенными бородами. И что, игумен тоже фальшивый? – удивилась Настя, разглядывая парики.

– Навряд ли, среди стада всегда найдется паршивая овца. Только кто из них ряженые, а кто истинные – узнать непросто.

– А мне кажется, что очень просто.

– Дергать каждого за бороду?

– Нет, можно проще. Парики сделаны из натуральных волос безукоризненно, а любой уважающий себя мастер всегда ставит клеймо на своем изделии. Фирменный лейбл. Вот он.

Настя вывернула парик наизнанку и показала пришитый к сетке кожаный кругляшок размером с пятидесятикопеечную монету.

– Тут веточка с листочками и вензель из трех букв «ДМК», очевидно, инициалы. Но они посажены одна на другую, и какую читать первой, я не знаю.

Фамилия, имя, отчество. Фамилия может начинаться на любую букву. Вот и гадай…

– Гадать не надо. Не так много в Москве мастеров, изготавливающих парики.

По пальцам пересчитать можно. И работа у них ручная, штучная. Если такой мастер получил заказ на десяток париков, то он этот день запомнит на всю жизнь. Каждый такой паричок стоит не меньше трехсот-пятисот долларов, а то и дороже.

– И с чего мы начнем?

– Сначала получим сопроводительное письмо на вокзале, а потом найдем фирму, где делают шиньоны, косы и парики, там должны знать кустарей-одиночек, а может быть, и сами делали. В крайнем случае обратимся на киностудию. Мне там уже делали однажды паричок. Короче говоря, найдем. Главное – искать, а не гадать на пивной пене.

Они сложили свои пожитки в сумку и вышли на улицу, где их поджидал «БМВ».