Второй шанс (СИ) - Марченко Геннадий Борисович

После чего, минуя памятник Лермонтову, по мощёной красноватым кирпичом аллее мы побрели к барскому дому.

Осмотр экспозиции под монотонный бубнёж экскурсовода не вызвал во мне совершенно никакого интереса. Всё это я уже видел, и не раз, я и сам, пожалуй, кое в чём мог бы просветить эту немолодую женщину в очках на пол-лица. Но не стану этого делать, ни к чему из 15-летнего подростка лишний раз показываться 58-летнему мужику.

После барского дома мы заглянули в церковь Марии Египетской и дом ключника. Музейно-просветительский центр, работающая мельница и дом мельника появятся лишь в XXI веке, к 200-летию Лермонтова. А в один прекрасный осенний день 2014-го на территории усадьбы приземлится вертолёт, из которого спустятся губернатор и Владимир Путин. Тогда по всем местным и центральным каналам крутили сюжеты, как директор музея-заповедника Тамара Мельникова лично проводит экскурсию высоким гостям.

– Ребята, – попросила внимания Верочки после обеда в местной столовой. – У нас есть ещё время, можете побродить по аллеям усадьбы, подышать воздухом, которым дышал когда-то юный Миша Лермонтов. Через час все встречаемся у памятника поэту. Не опаздывайте!

В компании своих одногруппников я медленно брёл по очередной аллее вдоль тихого пруда, пиная опавшую листву, и будучи погружённым в свои мысли, когда вдруг услышал детский плач. Прямо по курсу плакала маленькая девчушка, которую утешала мама:

– Танюша, ничего страшного, мы тебе купим новый.

Похоже, слёзы вон из-за того красно-синего мячика, который мирно покачивался на воде в паре метров от облицованного камнем берега. Наша Таня громко плачет, уронила в речку мячик… И смех, и грех, сюжет прямо-таки по стихотворению Барто.

– Я вам сейчас его достану.

А это уже девушка примерно моего возраста, весьма, кстати, симпатичная, зеленоглазая, с аккуратной чёлкой на уровне бровей и собранными в «конский хвост» длинными волосами. Одета, кстати, неплохо, джинсы и кроссовки явно не отечественного производства. Девушка подобрала с земли сухую ветку и, присев на краю пруда, попыталась дотянуться кончиком прутика до плававшего между плоских листьев кувшинки мячика. Не хватало совсем чуть-чуть, и я с интересом продолжал наблюдать, что она предпримет дальше. Девица не растерялась, уцепилась другой рукой за ветку ивы, и буквально повисла над тёмной водой. Вот кончик прутика касается мячика, и тут ветка обрывается и девчонка, успев взвизгнуть: «Мамочка», падает в воду. Она тут же оказывается в метрах в трёх от берега, который ещё и представляет собой сложенный из камней бортик. Редкие гуляющие, и те всё то больше пожилые, стоят в нерешительности, какая-то женщина только кричит:

– Помогите! Кто-нибудь! Девочка тонет!

Мои наперсники стоят с открытыми ртами, и в их глазах читается растерянность. А девчонка-то, похоже, плавать не умеет, да и мокрая одежда тянет её ко дну. Эх, ну что ж такое! Скидываю новую, синюю куртку, секунду подумав, и новые «Цебо» тоже, после чего с разбега ныряю в воду.

Ух ты, холодная-то какая! Как бы судорогой ногу не свело. Делаю несколько гребков, моментально намокшая одежда сковывает движения, хорошо ещё, что догадался избавиться от куртки и обуви. А где девчонка? Только что вроде бы здесь была… Чёрт, придётся нырять. Набираю в лёгкие воздуха и погружаюсь под воду. С берега она казалась более прозрачной, чем снизу, почти ничего не видно, приходится шарить руками наощупь. Погружаюсь ещё на метр, чувствуя, что запаса воздуха в моих мальчишеских лёгких надолго не хватит, и в этот момент моя рука задевает что-то, похожее на куртку.

Есть! Хватаю утопающую за эту самую куртку и тяну вверх. Прорвав плёнку воды, делаю глубокий вдох, и слышу крики:

– Вон они! Он её вытащил!

Кое-как подгребаю в берегу, эти метра три дались мне так тяжело, будто я проплыл марафонскую дистанцию. К ледяной воду уже успел немного привыкнуть, а вот тяжесть одежды, особенно на девчонке, даёт себя знать.

Самому мне её на берег не вытолкнуть, полуметровой высоты каменный бережок не позволяет. Но на помощь приходят чьи-то руки, которые вытаскивают сначала девчонку, а следом и меня. Оказалось, помогали тащить нас мои одногруппники и парочка пожилых дядек.

Суета, охи и ахи, чьи-то причитания, смотрю на девчонку, та откашливается и отплёвывая воду, озираясь вокруг безумными глазами. Слава богу, живая… Правда, мокрая с ног до головы, так и простудиться недолго. Я тоже мокрый, но у меня хотя бы ветровка и ботинки сухие.

Спустя десять минут мы со спасённой сидим в одной из комнат административного здания. Перед этим по очереди в туалете обтерлись сухими полотенцами, мокрую одежду у нас забрали, и сейчас на мне и девчонке никакой одежды, только по два одеяла, а в руках по кружке горячего чая. Даже с сахаром и лимоном, хотя я бы и от ста граммов коньяка не отказался. Но нет, не поймут, если 15-летний подросток окажется любителем спиртного.

– Спасибо! – шепчет она, робко глядя на меня.

Только в этот момент замечаю, как она похожа на Верочку, только моложе на десять лет.

– Не за что, – хмыкаю я. – Тебя как звать-то?

Вот будет прикол, если она ещё и Вера. Но нет, Инга, редкое по нынешним временам имя.

– А я Максим.

В этот момент дверь распахивается, и в комнату врывается ещё довольно симпатичная женщина лет сорока с безумным взглядом таких же, как и у спасённой, зеленоватых глаз. Да и внешнее сходство прослеживается. Наверное, мама, думаю я, когда она начинает тискать в объятых девчонку и причитать:

– Инга, Господи, Инга, доченька! Господи, Господи…

В результате объятий мамаши одно из одеял сползает на пол, и я невольно вижу розоватый сосок. Смущённо отворачиваюсь, переводя взгляд на замершего в дверном проёме холёного мужчину в добротном костюме. Наверное, отец девушки. Он какое-то время мнётся, наконец, шагает вперёд и обнимает сначала за плечи жену, потом гладит спасённую по уже высохшим волосам.

– Инга, право, как ты нас напугала. Ну нельзя же так, прямо-таки детский сад. Мы с мамой уже сто раз пожалели, что отпустили тебя погулять одну. А это, я так понимаю, и есть твой спаситель? Спасибо, молодой человек!

Протягивает мне руку, я жму, и вижу на его лице лёгкое удивление от моего крепкого рукопожатия.

– Спасибо вам, если бы не вы…

Теперь уже мама Инги бросается ко мне, встаёт на колени и, такое чувство, сейчас примется целовать руки.

– Ну что вы, – изображаю смущение, – на моем месте так поступил бы каждый.

И едва не прыскаю со смеха, настолько официозно это прозвучало. Готовое название для газетной заметки.

А что, вдруг и правда напечатают. Я даже увидел мысленным взором свое фото на газетной полосе, и текст про юного героя.

В этот момент в комнате появляется ещё одно действующее лицо.

– Заместитель директора по научной работе Тамара Михайловна Мельникова. Очень жаль, что на территории усадьбы произошёл такой случай. Директор музея-заповедника в отпуске, поэтому готова выслушать все претензии и оказать всемерную помощь.

А вот и сама Мельникова собственной персоной! В следующем году, если память не изменяет, она займет директорский пост, и в 2020-м в возрасте 80 лет все ещё будет руководить музеем-заповедником. Очень активная женщина, насколько я её знаю, хотя читал много нелестного о ее тоталитарном способе руководства. За глаза ее будут называть барыней, по аналогии с когда-то правившей здесь бабушкой Лермонтова Арсеньевой.

– Я сама виновата, – подаёт голос Инга.

На что папа замечает, косясь на Мельникову:

– Ну, это мы ещё разберёмся, кто в чём виноват.

А в дверях уже новое столпотворение. Впереди Верочка, за спиной которой виднеются возбуждённые лица будущих железнодорожников.

– Максим, с тобой всё в порядке? Как ты себя чувствуешь?

И тоже, как недавно мама Инги, садится на корточки, хватая меня за плечи. Во мне что-то шевельнулось, но усилием воли я взял себя в руки. Её есть кому дарить своё тепло, ты для неё – не более чем ученик.