Луис Альберто - Бальтазар Хосе Антонио

В реальной жизни – Марианна одинокая, бесприютная, с израненной душой, без единого пайса в кармане, без работы, потерявшая всякую надежду на спасение, бредёт под палящим солнцем по этим незнакомым улицам, сама не зная, куда, не ведая, что же с ней будет, где искать спасения, прекрасно понимая, что никакая, даже самая расчудесная река ей не поможет. Не поможет и не спасёт, как не спасла всех этих несчастных, коих здесь превеликое множество, буквально на каждом шагу, протягивающих к ней свои костлявые руки, молящих и взывающих о помощи.

Марианна шла, и беспощадное индийское солнце жгло ей голову, плечи, руки. Она почувствовала, что не в состоянии переносить больше эту жару, что она опять близка к обмороку – сказалось недавно перенесённое волнение. Надо было поскорей спрятаться от опасных лучей, найти навес, тень, передохнуть и прийти в себя после всего пережитого. Нужно было обдумать своё положение. Поискать выход. Ведь перед ней стоял вопрос – как жить дальше?

Оглядевшись по сторонам, Марианна увидела невдалеке маленькое уличное кафе, спрятанное в тени. Его столики были расположены как бы под зелёной крышей, их укрывали густые зелёные заросли вечнозелёных деревьев и кустарников. Наверное, там было прохладно. Марианна направилась туда. Она пересекла большую пыльную площадь и, войдя под густые зелёные навесы, в спасительную тень, в изнеможении опустилась на лёгкий, белый, словно кружевной стул. Многие столики были заняты, в прохладной тени щебетала и ворковала молодёжь. Марианна вспомнила о Бето и Марисабель и почувствовала, что слёзы опять подкатывают к горлу. В этот момент к ней подлетел официант:

– Добрый день, рад вас видеть в нашем кафе. Что прикажете?

– Если можно, воды… – смутилась Марианна. Без единого пайса, в запыленной одежде, она опять почувствовала себя нищенкой.

– Какой воды, мадам? Минеральной? Сельтерской? Лимонада?

– Если можно, простой воды, – ещё больше смутилась Марианна, не зная, как сказать официанту, что ей нечем заплатить.

– Мадам хотела бы воды со льдом? С соком лимона? Ананаса?

– Простите… Но не надо ничего, – пробормотала Марианна, страдая от услужливого официанта. – Я только посижу минутку, только минутку передохну.

– Как угодно, – бросил официант и удалился, пожимая плечами, оставив неплатёжеспособную посетительницу наедине с её мыслями. А мысли были одна больней другой: богатая, всегда благополучная Марианна никогда не сможет справиться с ролью нищенки, попрошайки, а этот молодой, такой услужливый индус в изящной форме официанта понял, с кем имеет дело, и не принёс ей простой воды, как она просила… О, она запомнит это кафе и этого официанта! Она ещё вернётся сюда и швырнёт ему кучу их грязных рупий, швырнёт просто так, не считая, ни за какую воду, пусть он потратит эти деньги на лекарства!…

Эта неожиданная вспышка злобы, эта мысль о лекарстве странным образом подействовали на Марианну. Усталость как рукой сняло, а перед мысленным взором встала аптека. Да, конечно, Тангам, и только она одна поможет и поддержит! Что это было за затмение, как могла она забыть о Тангам? Об этой милой семье, где её Марианну, приняли как родную?! Быстро встав с кружевного стула и сделав несколько шагов из кафе, Марианна вдруг с ужасом вспомнила, что не взяла ни адреса, ни номера телефона Тангам. Ведь предполагалось, что Марианна обоснуется у Поля и Дорианы и будут постоянно общаться с Тангам… В растерянности Марианна остановилась посреди тротуара, не зная, что предпринять. Город, конечно, большой, но не такой большой, чтобы не найти аптеку, как говорили добрые её владельцы, имеющую добрую славу, доброе имя в городе. Марианна пошла наугад, спрашивая у прохожих, где здесь поблизости аптека. Она решила, что, зайдя в любую аптеку, она спросит, где находится аптека, принадлежащая таким-то людям, и не сомневалась, что городские аптекари знают друг друга.

Ближайшая аптека, на которую ей указал один из прохожих, оказалась не такой уж ближайшей. Марианна шла туда довольно долго, сворачивая направо-налево, и продолжая спрашивать прохожих, из которых кто-то не понимал её английского языка, отвечая на каком-то непонятном для самой Марианны, кто-то не знал вообще, где здесь аптека, кто-то разводил руками и оказывалось, что он сам приезжий или иностранец, и сам ищет дорогу, с трудом ориентируясь. Но аптека всё же, нашлась. Она оказалась на углу двух многолюдных улиц с великолепными витринами магазинов, с яркими рекламными щитами, с великим множеством цветов, продающихся буквально у всех магазинов, с нескончаемым потоком машин.

Бросив взгляд на ослепительную аптечную витрину, Марианна подошла к сияющей на солнце стеклянной двери. «Открыто. Пожалуйста, входите» – гласило на небольшой дощечке, висевшей под стеклом. Марианна толкнула тяжёлую дверь. И в ту же минуту раздался удивительно мелодичный звон серебряного колокольчика, висевшего над дверью. Вернее, это был не колокольчик, а, скорее, маленький колокол, размером с самую большую чайную чашку. Он также сверкал и переливался всеми цветами радуги в солнечных лучах.

Огромный зал фешенебельной аптеки был отделан светлым и чёрным мрамором – стены, прилавки, колонны, – всё блестело, сверкало и отражалось в зеркальном потолке. На высоких полках, простирающихся от стены до стены и достигающих потолка, теснились тысячи, а может быть, и десятки тысяч удивительно красивых сосудов с чёрными надписями и над каждой секцией этого огромного сооружения светились названия всевозможных лекарственных средств – растворы, настои, отвары, микстуры, мази, пасты, порошки, таблетки, самые диковинные аэрозоли. Прямо перед входом сверкала горделивая вывеска, сообщающая о том, что эта аптека – первая в Индии, основанная много веков назад, и что здесь можно приобрести и заказать любое лекарство как растительного, так и животного происхождения, получить консультацию опытных специалистов. На стенах, свободных от шкафов, висели портреты знаменитых целителей – Гиппократа, Диоскорида, Парацельса и других, которых Марианна не узнала.

Опять всё это великолепие тяжёлым грузом упало на её плечи, и в который раз за эти несчастные несколько дней она почувствовала свою убогость, свой нищенский вид, угнетающее безденежье. А к ней уже с услужливой улыбкой направлялся сухонький, тёмнолицый аптекарь, всем своим видом приглашая воспользоваться любым лекарственным средством, любым препаратом из любого отдела – терапии, хирургии, онкологии, гомеопатии.

– Что мадам желает? – вежливо осведомился аптекарь, убрав с лица улыбку, и всем своим видом показывая желание услужить.

– Извините, – заторопилась Марианна, – я зашла не за лекарством, а…

– А зачем же? – несказанно удивился аптекарь, и вся его вежливость сразу испарилась.

– Я в большом затруднении, я оказалась в вашей стране, в вашем городе совершенно без средств… У меня большое несчастье… – быстро, быстро, проглатывая слова, забормотала Марианна, боясь, что её недослушают, не дадут договорить. Но аптекарь слушал, хотя его тёмнокожее лицо выражало всё большее непонимание и, наконец, недоумение.

– Но мы не занимаемся благотворительностью, – не скрывая недовольства, произнёс он. – Вам следует обратиться…

– Умоляю вас, выслушайте меня! – взмолилась Марианна. – Я не прошу вас о… – она запнулась, слёзы непрошенные, ненужные, опять подступили к горлу, перехватили дыхание. – Я не прошу вас о деньгах, – с рыданием в голосе проговорила она. Видно, проговорила она это слишком громко, так как бывшие в зале несколько покупателей обернулись на её голос… – Мне нужно совсем другое!

– Я слушаю вас, я готов… – сдерживая раздражение, проговорил аптекарь, очевидно желая выглядеть добрым и гуманным в глазах покупателей. Он и Марианна всё ещё стояли посреди зала, когда откуда-то из глубины этого огромного, прохладного, великолепного, с многими нишами и зеркалами помещения к ним вышла высокая пожилая индуска в белоснежном халате и такой же шапочке. Её лицо выражало величайшую тревогу.

– Что? Что? – повторяла она, торопясь выяснить, что же такое могло произойти в такой добропорядочной аптеке?