Опаленная колыбель - Иван Тропов

База совсем крошечная. Три десятка комнатушек, пара мастерских да зал собраний, он же столовая.

Перекусываем мы наскоро, и понеслось наше обучение уму-разуму…

Оказывается, не так уж и наивна теория императора о том, что у диких роботов есть всемогущественный хозяин. Хоккайдо в нее неплохо вписывается.

До Конфликта это был громадный мегаполис. На целый остров раскинулся, как одно большое здание, торговцы его сотами называют. Действительно похоже, в этих бетонных сотах до Конфликта сотни миллионов человек жили.

Но после Конфликта дикие роботы всех жителей города вырезали. Видно, хозяин их именно с Хоккайдо развлекаться начал — да переборщил. Столько роботов послал на остров, что люди им сопротивляться не смогли.

Тут их хозяин, видно, сильно огорчился, что развлечение таким быстротечным оказалось, — и в другую крайность ударился, теперь роботы на Хоккайдо с людьми откровенно играют, словно добрая тетушка с мелкими карапузами.

Когда в сотах появляется человек, на встречу выходит только один паук. Долго не нападает, только пищит. Провоцирует, зараза… или дает время подготовиться? Но уж стоит открыть по нему огонь — все, тут же к этому месту другие пауки спешат. И чем больше людей вошли в соты, тем больше пауков к ним стягивается.

Вот и приходится бегать мелкими группами с легким оружием — иначе пауков не перехитрить. Торговцы так и делают. Разбившись на пары, с легким оружием мчатся к ближайшим складам, хватают нужное — и быстрее обратно к флаеру, пока роботы все туннели вокруг не заполонили.

Дымок тут же с вопросами пристает.

— А почему вы сами не используете роботов? Можно было бы сделать роботов с блестящей реакцией и огромной скоростью передвижения, гораздо совершеннее этих роботов-пауков. Они могли бы эффективнее добывать товары, а вам не пришлось бы рисковать жизнями.

— Мы пробовали использовать роботов, — Стокер грустно усмехается. — Но оказалось, что по сравнению с людьми у роботов есть один неисправимый недостаток.

— Простите, это какой же? — Дымок недоверчиво щурится.

Действительно, чем люди могут быть лучше роботов? Мозгами — еще туда-сюда, но в ближнем бою, где все решает тактика и сотые доли секунды, — там роботы однозначно сильнее!

— Они не люди, — Стокер говорит.

Морщится Дымок, словно полный рот кислоты схватил.

— Простите, не понимаю, — говорит подозрительно. — Вы не любите роботов? До такой степени не любите, что согласны гибнуть сами, только бы их не использовать?

— Нет, Дмитрий, не в этом дело. Конечно же, мы пробовали использовать роботов. Но из этого ничего не вышло.

— Почему? — Дымок искренне удивляется.

— Пауки реагируют на роботов иначе, чем на людей, — Стокер говорит. — На нас, людей, пауки реагируют относительно спокойно. Даже огонь по нам открывают не сразу. Вообще такое ощущение, что они стараются брать нас в плен. А вот когда мы посылали в соты роботов, пауки реагировали совсем иначе. Они сразу начинали драться в полную силу. Никаких разведчиков, никакого предупредительного писка. Любых чужих роботов они уничтожают сразу. А в соте этих пауков десятки миллионов, численное превосходство всегда на их стороне. Использовать роботов на Хоккайдо бесполезно.

Дымок сначала глазами хлопал изумленно — и вдруг краснеет ужасно.

— Ну, конечно же… — бормочет. — Как я сразу не догадался… Все логично. Это же не просто роботы-убийцы, их хозяин с нами только играет… И пауки ведут себя соответственно. С роботами они расправляются сразу и в полную силу, а с людьми только играют…

И вдруг улыбается радостно.

— Впрочем, это даже к лучшему, — радостно говорит.

Опять поумничать решил? Пижон малолетний…

Ну, я-то к нему привык. А вот торговцам его улыбочка не понравилась. Дымку-то что — а они своими жизнями рискуют!

— Я хотел сказать, — Дымок быстрее поправляется, — что если это игра, то должен быть способ выиграть — иначе хозяину диких роботов будет неинтересно играть с нами. Значит, способ перехитрить этих пауков должен быть. Нужно лишь отыскать его. Все просто!

— Простите, Дмитрий, — Стокер мрачно усмехается, — но вы чересчур самоуверенный подросток. Вы думаете, мы не искали способы перехитрить пауков? Искали. Искали с самого момента основания нашей гильдии, и искали долго, более полувека. И мы убедились, что такого способа нет.

Краснеет Дымок, словно вареный рак. И не понятно, от чего больше — от «подростка» или от «самоуверенного». Оскорбился, что Стокер в его способности не поверил.

— Это ни о чем не говорит, — говорит спесиво.

Но Стокер только снисходительно усмехается.

— Посмотрим, Дмитрий, посмотрим.

Фыркнул Дымок обиженно, и в свою комнатушку оскорблено утопал.

А мне остаток дня о повадках пауков рассказывали.

К вечеру я ужасно вымотался. В смысле, умственно. А вот уснуть… попробуй усни, когда в соседнем бетонном гробу Анна лежит!

Минут пять я между этикой и эстетикой выбирал. А потом остатки вежливости с меня испарились. Выбираюсь в коридор. Комнат Анны как раз соседняя. Но только я к ней — дверь сама открывается.

— Анна…

С нее тоже всю скромность как ветром сдуло. Вместе с большей частью одежды.

— Серж…

И за руку меня берет. Обнимаю я ее, в комнатку к ней заваливаемся. Но только я поцеловать ее собрался — она мне ладошкой рот закрывает.

— Серж, я должна сказать тебе что-то очень важное.

Мне, конечно, не до слов. Но хочется, чтобы и Анна расслабилась.

Напрягся я, инстинкты перебарывая.

— Что-то не так? — шепчу хрипло.

— Серж… — она бормочет смущенно, глаза пряча. — Прости, но…

Тут до меня дошло, что речь вовсе не о любви пойдет. Как-то мне неуютно стало. «Простите» для начала — это всегда настораживает. А в такой ситуации…

— Только не бросай меня, Серж! — Анна вдруг глаза вскидывает. — Пожалуйста! Не отвози меня в Иркутск!

Да я об этом даже не думал… мигом покраснел. Такой свиньей себя почувствовал… Вовсе я не такой благородный. Слишком хорошо она обо мне думает.

— Серж, прошу тебя! У меня там никого нет. Я вовсе не дочь президента.

— Анна, я все знаю.

— Нет, Серж. Это не все.

И в глазах у нее такое странное выражение… Мне совсем уж нехорошо. Если такие прелюдии, что же дальше-то будет?…

— Анна, успокойся, — шепчу. — Я бы хотел тебя бросить — не смогу. Анна, я тебя…

Но она опять пальчиками мне рот закрывает.

— Не надо, Серж, — говорит поспешно.

Очень серьезно. Глаза от волнения — словно темные омуты за голубыми льдинками.

— Подожди, — просит. — Сначала я должна тебе все рассказать…

И вздыхает убито. И глаза опускает.

— Я не человек, Серж, — выдыхает едва слышно. — Прости…

От таких слов я, понятно, не то, что в осадок выпал — совсем никакой стал!

Как это — не человек?… Неужели тоже андроид?…

Но она же не три центнера весит! На коленях у меня во флаеры сидела, совсем легкая она!

Вот только… Не только боевые андроиды бывают. Не обязательно из стали, могут быть и из легкого пластика.

Анна совсем лицо прячет.

— Прости, Серж, — говорит глухо. — Я не человек. У меня модифицированные хромосомы…

Тут уж я на пару секунд вообще связно соображать перестал. В голове — полная каша. Надо же — с модифицированным геномом!

Анна лицо поднимает, мне в глаза тревожно заглядывает.

А я с отпавшей челюстью стою.

У Анны на глаза слезы наворачиваются, на лице — мука.

— Серж, не бросай меня! — шепчет. — Я не человек, но все, что ты скажешь, сделаю! Пожалуйста, не бросай! Я тебя люблю… — и рыдает, пальцы ломая…

Только она меня совсем не так поняла.

Не знаю, как у них в Иркутске, а в нашем Ангарске детей в пробирках не разводили. Но какая разница, из пробирки она или из живота? Набор ее генов искусственно сформирован — ну и что?

Я наоборот — обрадовался, когда про модифицированные гены услышал! Я же испугался сначала, что она андроид! А теперь обрадовался: она все-таки человек!

Просто не рассчитан я на такие психологические перепады. Я же в нее до последнего нейрона влюбился… Вот и не сразу в себя пришел.

— Анна, милая… — шепчу.

Обнимаю ее крепче, лицом в ее волосы зарываюсь.

— Серж, не бросай меня…

— Не шути так со мной больше, — говорю.

Вырывается она из объятий. Отстраняется от меня. Глаза — как черные льдинки, словно и не голубые вовсе…

— Это не шутка, Серж, — говорит дрожащим голосом. — Я действительно с модифицированными хромосомами.

— Анна, милая, да понял я это! Но никогда больше не шути со мной так! Никогда не говори, что ты не человек. Никогда.

Тут уже она ничего не понимает.

— Но у нас в Иркутске, — бормочет удивленно, — модификантов не считают за полноценных людей…

— Ну и дураки! — говорю честно. — Какая разница, как ты появилась на свет? Разве без родителей ты не можешь быть человеком?