Три женских страха - Марина Крамер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мысли о том, что можно жить у Акелы, я не допускала – не хотела рисковать его жизнью. Завтра позвоню из института и все объясню.
Но утром я не смогла встать – видимо, ночная поездка в расстегнутой куртке не прошла даром. Я кашляла, разрывая горло и грудь, голова болела, страшно знобило – в общем, простуда. Мобильный телефон у меня был, но я предусмотрительно отключила его, справедливо полагая, что папа, хватившись, начнет меня отслеживать. Нужно было как-то встать и позвонить хотя бы Акеле, но силы покинули совсем.
Я промучилась до вечера, то проваливаясь в сон, то снова садясь на диване и вытирая полотенцем мокрую от пота грудь. Близилась ночь, и это пугало меня еще сильнее – вдруг мне станет хуже? И никто не знает, где я.
Я собрала в кулак волю, кое-как оделась и побрела на улицу, планируя заодно зайти в аптеку и в магазин за молоком. В телефонной будке я прислонилась к стене и набрала номер Акелы.
– Ты где? – сразу спросил он, и я поняла – отец поднял бучу.
– Неважно… я не появлюсь, пока он не одумается. Ты просто знай, что я жива, со мной все в порядке.
– Аля, скажи, где ты! – потребовал он, но я уперлась:
– Саша, не нужно тебе знать. Со мной все в порядке… – и тут я предательски захлебнулась кашлем, сползая по стене вниз.
– Ты больна! Скажи мне, где ты! Аля, ты слышишь?! – заходилась трубка голосом Акелы, но я, прокашлявшись, повесила ее на аппарат и вышла.
Все, теперь Сашка в курсе, что меня никто не убил. Можно идти в аптеку.
Накупив антибиотиков и средств от кашля, я завернула в ближайший продуктовый магазин и купила бутылку молока, пару булочек и шоколадку. Теперь осталось только решить, куда убрать байк, прикованный цепью к заборчику у гаражей.
Мне повезло – один из боксов был открыт, и около него копошился владелец. Я подошла и, кашляя, спросила, не могу ли поставить к нему в гараж мотоцикл на недельку.
– Я заплачу, как за стоянку машины, – хрипло пообещала я, и владелец бокса кивнул:
– Загоняй, места хватит. Ты откуда сама-то?
– Я комнату снимаю, вон в том подъезде, – я указала на соседний с моим.
– А-а. Ну, хорошо. Меня дядя Витя зовут, я в седьмой квартире живу. Если что – заходи, когда мотоцикл понадобится.
Я перегнала «Харлей» в бокс, отдала дяде Вите деньги за три дня и побрела к себе, дождавшись, пока он скроется в подъезде.
В квартире стоял дым коромыслом – ругались соседи, по кухне плавал запах подгоревшего молока, орал чей-то ребенок, кто-то долбил в дверь туалета с криком «да сколько можно заседать» – в общем, коммуналка жила каждодневной привычной жизнью. Мне это было дико, и в другое время я непременно удивилась и ужаснулась бы, но не сегодня. Заперев дверь своей комнаты, я выпила таблетки, отпила молока прямо из бутылки и упала на диван, не раздеваясь.
К моему великому счастью, назавтра с утра в комнату вломился сам ее владелец – Холера. Жутко обрадовался, обнаружив меня:
– О, Санча! А ты чего тут? – Но потом подошел ближе, и голос его изменился: – Ты чего это… красная, как рак. Захворала? – Он прикоснулся к моему лбу, и на лице отразилась паника: – Мля… да у тебя температурища… может, того – в аптеку? Или «Скорую», а?
– Не надо… сходи купи водки… в кармане куртки деньги возьми, – прохрипела я.
– Ты че – бухать собралась? – изумился Холера. – Нельзя же…
– Да не бухать, дурак ты… обтираться… от температуры…
– А-а-а! – понимающе закивал Холера. – Это я быстро.
Он ушел, громыхая ботинками и поскрипывая кожей куртки и брюк. Я подумала, что надо было попросить его купить еды, но даже мысль вызвала тошноту.
Холера вернулся с бутылкой водки, двумя пакетами сока и упаковкой бульонных кубиков:
– Надо пить много, а бульон – он питательный.
– Особенно этот – химия одна… – саркастически прохрипела я, но потом устыдилась – Холера, выросший рядом с пьяницей-бабкой, вряд ли знал, что бывают дома, где такие «блюда» на стол не подаются. Зато заботу проявил…
Скинув куртку, кожаный шлем с очками и намотанный вокруг шеи черный расписной платок-бандану, Холера пошел в кухню, и через пару минут я услышала его мат, грохот чего-то, звон посуды и тонкий ответный писк какой-то женщины. «Что-то делят», – равнодушно подумала я, закрывая глаза.
Холера появился довольно скоро, принес большую белую чашку, над которой поднимался пар. Я с трудом села и взяла ее. Пахло вполне пристойно, да и выглядело тоже не настолько ужасно, и я сделала глоток. Внутри стало разливаться тепло. Бульон оказался вполне пригодным, хоть и слегка соленым. Если не питаться этим каждый день – вполне можно.
– Спасибо. Чего орал-то?
– Да соседи… вот люди, а? Хуже крыс! – с возмущением произнес Холера, растягиваясь в старом кресле. – Стол у меня в кухне стоит – ну, так положено, у каждого жильца свой столик, в нем посуду можно хранить, мелочь всякую. Ну, стоило не показаться тут месяц – нате, держите – соседка уже обжила территорию, наставила там своих хохоряшек! Убирай, говорю, а она ни в какую – мол, не живешь тут, и нечего.
– А ты что?
– А я – кардинально. Взял да сгреб все на пол, ну, она и понесла.
Мы посмеялись немного, и я спросила:
– Слушай, тебе, наверное, комната нужна?
– Не, я так зашел – проверить, – беспечно отмахнулся Холера. – А ты-то как тут?
– С отцом повздорила, – уклонилась я. – Если можно, я тут поживу пока?
– Да живи – делов-то.
Так я осталась в комнате Холеры, а он стал выполнять при мне функции ординарца – съездил в институт, сказал в деканате, что я заболела, покупал продукты и варил какие-то чудовищные супы или жарил покупные котлеты. Но мне было легче от его заботы и присутствия. Кроме того, он притащил откуда-то старую игровую приставку и кучу картриджей, подключил к телевизору, и мы часами рубились в «Марио». В общем, не скучали. Ночевал Холера тут же, вытащив из-за старого, рассыхающегося шкафа раскладушку. Мне, признаться, так было даже лучше – я не боялась ночных шорохов, которыми всегда полна коммунальная квартира. Все-таки живой человек рядом.
Больше всего меня угнетало отсутствие Акелы. Мне не хватало его рук, его объятий, голоса. Ночью я часто выла в подушку, проклиная отца – ну какое ему дело, за кого я собираюсь замуж?!
Однажды Холера пришел домой с известием – в институте кто-то из отцовской охраны интересовался моими пропусками и адресами возможных подруг в группе.
– Откуда ты узнал?
– Увидел «девятку», которая тебя всегда провожала, дождался, пока уедут, и купил девчонке в деканате коробку конфет, – ухмыльнулся он.
– Молодец…
Я не беспокоилась – об этой квартире никто не знал, и вряд ли отцу придет в голову, что я могу жить в таких условиях. Волновал только Акела. Выйти и позвонить ему я пока не могла – сильная слабость после температуры не давала возможности. И тогда я попросила Холеру это сделать. Просто набрать номер и сказать, что, мол, Аля просила передать, что у нее все в порядке. Кто бы знал, что работающий в службе безопасности банка Акела запросто вычислит, откуда был звонок, и засядет в машине у дома, где располагался автомат, чтобы понаблюдать…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});