Опасный возраст - Иоанна Хмелевская

— Послушай, — обратилась ко мне Алиция. — Ты не возражаешь, если я свертки переложу на постель?

Я удивилась.

— Пожалуйста, делай, как считаешь нужным, вещи-то твои.

— Как это мои?

— Да просто ты принесла их из города.

— Я принесла? — живо заинтересовалась Алиция. — Ты уверена? А я подумала, это твои свертки.

— Нет, не мои, твои. Мне даже любопытно было, что это такое, да постеснялась спросить — вдруг ты вовсе не намерена сообщать.

— Что ты говоришь! А я была уверена — твои вещи и тоже интересовалась, что купила, да не спрашивала, вдруг не рвешься докладывать…

Мы развязали покупки с величайшим интересом. Не понадобись стул, лежали бы свертки до скончания века.

Мартин жил в пансионате вместе с приятелем, но на выходные к приятелю приезжала невеста, и с пятницы до понедельника он жил у нас. Случалось, приходил неожиданно и как-то явился, не захватив пижаму. Отопление в нашей прачечной оставляло желать лучшего, наступила осень, температура на дворе и температура в помещении приблизительно одинаковая. Дания не тропики. Алиция забеспокоилась, не замерз бы Мартин, и выдала ему одежду. Пижаму извлекла из кота в мешке…

Алиция работала в проектировочной мастерской, принадлежащей датским государственным железным дорогам, а железные дороги заботливо занимались вещами, позабытыми пассажирами в вагонах. Вещи можно было получить в столе находок, но чаще всего люди никогда не обращались за своим имуществом, и весь собранный хлам время от времени продавали на аукционах в закрытых мешках. Содержимого мешков никто не знал, одним словом, покупали кота в мешке. А вещи в мешках случались необыкновенные. В каждом обязательно находились колготки и стиральный порошок, черт знает, почему датчане именно эти товары теряли непременно, а кроме того, случалось вдруг извлечь чернобурую лису или золотой браслет, не говоря уже об абсолютно новой одежде. Алицию эти мешки развлекали ужасно, заменяли ей азартные игры, на каждом аукционе она обязательно что-нибудь покупала, кажется, и сейчас еще пользуется стиральным порошком железнодорожного происхождения, запасы образовались на тысячу лет. Пижама Мартина происходила из того же источника, никто нормальный этакое нечто никогда не купил бы в магазине: поп-арт в черно-белые волны слепил глаза, и человек совершенно одуревал. Пижама была Мартину чуть-чуть маловата, да лучше такую, чем никакой.

Алиция выдала пижаму в субботу утром и уехала в Биркерод, а я отчалила на свидание с поклонником.

Недели уже две, как меня начал обхаживать некий профессор истории, владевший французским. Место для обхаживания выбрал благородное — Национальный музей, человек он был очень симпатичный, вполне толковый, около сорока, я и сегодня сожалею, что отнеслась к нему несерьезно. Разумеется, женись он на мне, долго бы со мной, понятно, не выдержал, развелся и оставил бы мне в наследство датское гражданство и шансы на такой же домик, как у Алиции в Биркероде. Да ладно, ничего не поделаешь, что с возу упало…

Начал он с беседы музейно-исторической, затем пригласил на вино, от вина я отказалась из-за треклятой печени, как по-французски печень, я забыла, объяснить мою хворобу удалось через Прометея. Какова же культура! Между прочим, Алиция когда-то в разговоре с Соланж объяснила слово «клецки» через Мулен Руж. Господин историк приходил во все больший восторг от моей особы, за некоторое время истратил на меня по разным кабакам крон сто пятьдесят, якобы сумма ошеломительная и доказывала великие и серьезные чувства, пока в эту самую субботу не решился реализовать свои чувства. Был он под крепкой мухой, ибо вино потягивал весьма охотно, отсидели мы свое где-то, он проводил меня домой, всю дорогу вымогая приглашение на чай. Я пыталась втолковать, живу, дескать, не одна, а с подругой Алицией, да перепутала род, мой воздыхатель понял, что с приятелем, осведомился, не жених ли. Я возмутилась: какой там жених, Алиция женщина! Женщина ему не помешает — интересно, почему это? Мы вошли во двор, и в дверях на лестницу в прачечную я воспротивилась решительно.

Поклонник не уступал. Ну черт с тобой, лезь на пятый этаж за чаем!.. И вдруг вспомнила ситуацию. Алиция в Биркероде, у нас ночует Мартин, возможно, улегся спать — время позднее, мы явимся, Мартин спросонья вылезет на шум из другой комнаты, и глазам пламенного обожателя предстанет моя подруга Алиция в виде худого парня в поп-артовой пижаме не по размеру…

Физиономию Мартина я тоже хорошо представила, и на меня напал смех. Я заливалась, подвывала, плакала, поклонник наконец оскорбился. И ушел навсегда. А Мартин и в самом деле вылез из дверей — мой хохот не утихал с первого этажа. Мартин разнервничался, ибо, силясь объяснить, в чем дело, я показывала на него пальцем и, задыхаясь от смеха, выдавливала по слогам:

— Моя… подру…га… Алиция!

— Это я, а не Алиция, — с достоинством объяснил Мартин. — У тебя помешательство постоянное или временное?

Я все-таки исхитрилась объяснить. Мартин взглянул на свой поп-артовый костюм и тоже начал хохотать. Нахохотались мы вволю, смех — это здоровье, а вот серьезного претендента я потеряла безвозвратно.

Ну и при удобном случае сообщаю: эти сто пятьдесят крон, растраченные ухажером на охмурение, целое событие. Датчане денег на ветер не швыряют. Торкиль, сделавший Алиции дорогой подарок, вызвал неслыханную сенсацию — прошу учесть, сейчас забегаю намного вперед, подарок случился значительно позже, уже после их свадьбы.

В Париже состоялся очередной съезд Союза женщин-архитекторов, Алиция получила приглашение.

— Ну и как мне ехать? — спросила она не то сердито, не то смеясь. — В предыдущий раз на мне был норковый палантин, а теперь что? И то же самое платье!

— Платье не проблема, — заметила я. — Сейчас лето, скомбинируешь новое, а где тот палантин? Или плохой тон поехать еще раз в том же палантине?

— Дура, нету у меня палантина, я его тогда одолжила. В этом все дело.

Я подумала.

— Между нами говоря, возьми да и купи. Ведь у тебя есть деньги.

Алиции идея явно не приходила в голову, и она заинтересовалась.

— Слушай, а ведь ты права. В самом деле могу купить. Я как-то не подумала! Прекрасная мысль!

Мы обсудили цвет. Конечно, самый изысканный — белый, как раз на лето, но белая норка со временем желтеет, и тогда ее отдают горничной.

— У меня нет горничной, так что проблема отпадает. Ты не против пастельного?

Сошлись на бежевом палантине. Перед своими именинами Алиция вместе с Торкилем отправилась по меховым магазинам, Торкиль капризничал ужасно. Не разрешил ей купить самый красивый, идеального оттенка и прекрасно лежащий палантин. Вытащил ее из магазина, убеждая поискать еще, такие-де важные решения не принимаются с ходу, следует сравнить, посмотреть еще и так далее.

— Уж не знаю, что там еще сравнивать, — сообщила мне Алиция по телефону, злая как черт. — Палантин прекрасный, я сержусь на него и на себя, надо было сразу купить. Ничего лучшего не найдем.

— Ну завтра и купишь, помнишь ведь, где смотрели мех.

— Пока помню, а через день-два забуду…

На следующий день приходились ее именины. Позвонила мне сразу по приходе на работу, чуть не плача от волнения.

Оказывается, Торкиль действовал коварно и дипломатично. Рано утром поздравил ее и положил на одеяло сверток, перевязанный ленточкой. Палантин, купленный ей в подарок.

Я тоже прослезилась от восторга. Палантин стоил пять с половиной тысяч крон, никто в Дании таких подарков не делает, король по этикету может позволить себе купить что-нибудь за пятьсот крон, а пять с половиной тысяч — вообще безумие! Мои сотрудники заинтересовались, что случилось, потому как я плавилась в эмоциях. Рассказала, не хотели верить, пять с половиной тысяч я написала на бумаге, считали нули, деликатно выспрашивали, вполне ли нормален муж моей подруги. Начали звонить знакомым, в свою очередь рассказывая про неслыханное безумие, сенсация пошла в город — событие без прецедента.

Палантин сослужил Алиции и еще одну службу. Задавала шик на съезде, а после проехалась до Монте-Карло и отправилась в казино. Проигрывать состояние в ее намерения не входило, других игр, кроме бриджа, не признавала, но в казино пала, во всяком случае, она придерживалась такого мнения. Решила попробовать игральный автомат, бросила в него франк.

Автомат франк сожрал. Алиция возмутилась и бросилась разыскивать обслуживающего, механик слазал в механизм и вернул ей франк с поклоном.

— А все из-за палантина, — рассказывала она похохатывая. — Представь, как он взглянул на меня — молниеносный оценивающий взгляд, и сразу же полный Версаль. Кабы не палантин, шиш бы я получила, а не франк. Знаешь, я подозреваю, Торкиль меня любит…

— Что ты говоришь, — удивилась я вежливо. — Представь себе, тоже подозреваю…