Дети Вечности - Василий Головачев

– С Конструктором надо драться, Ярополк, вы прекрасно понимаете, что закончится все дракой, и чем раньше мы начнем, тем больше у нас шансов сохранить среду обитания и себя как вид хомофутур. Опасность не совершить попытку и опасность испытать неудачу не равны. Ибо в первом случае мы теряем огромные блага, а во втором – лишь небольшую человеческую работу.

– Чеканная формулировка. Твоя?

– Нет, древнего писателя и философа Фрэнсиса Бэкона. Ярополк, ты ошибаешься в оценке ситуации, вы все ошибаетесь. Не знаю, чем вас загипнотизировал Грехов, почему вы ему верите, но и он ошибается тоже, выбрав удобный постулат: все – трын-трава! Недаром он якшается с чужанами.

– Ты чем-то расстроена, Забава. Или тебя так разбередил К-гость? О чем ты в тот момент думала?

– Не знаю… о себе… об Аристархе… я была сама не своя.

– Но эти химеры – всего лишь отражение человеческих эмоций и фантазий. Неужели ты еще не поняла? Каждый К-гость – это, по сути, наше собственное детище.

– Даже если и так, что это меняет? Я не могу относиться спокойно к стихии, несущей гибель цивилизации, а тем более к разумной стихии. Ярополк, я… – Боянова замолчала, словно собираясь с духом. – Аристарх пропал в неизвестном направлении, в штабе его нет.

– Ну и что? Почему он должен докладывать о каждом своем шаге? Небось где-то на Земле.

– Его нет на Земле, Ярополк. Как и Грехова, и Берестова. Они что-то затеяли, я чувствую, и никого не предупредили. Помоги их отыскать, я звоню из дому, возможностей у меня меньше, а сердце не на месте.

Баренц был не из тех людей, кто отмахивается от вопросов, имеющих очевидные ответы, тревога Забавы передалась и ему, хотя он и считал, что в случае опасности координаторы ГО уже давно подняли бы погранзону по тревоге. Поэтому председатель Совета безопасности без лишних слов принялся наводить справки по своим каналам.

Дежурный отдела безопасности знал только, что Берестов, занимаясь «свободной охотой», побывал в «Метротрансе» и больше не давал о себе знать. В оперативном центре ГО на «Перуне» дежурил Эрберг, который не имел понятия, куда направился Железовский. О местоположении Грехова не знал никто. Тогда Баренц позвонил в «Метротранс» и через две минуты выяснил, зачем там крутился Ратибор Берестов. После этого счет пошел на секунды, тем более что инки центра ГО установили точные координаты направленного поиска Берестова, и Баренц в темпе погони покинул свой уютный кабинет, не пообедав: он представлял, с какой скоростью мчится сейчас в метро Забава и как разворачиваются по императиву «засада» оперативные обоймы безопасности и погранслужбы.

Однако они опоздали. В зале погранпоста «Лямбда» на Меркурии их встретил ослабевший от потери крови и борьбы с болью Егор Малыгин, безуспешно пытавшийся включить старт-кабину метро: канал, связывающий пост с базой К-мигрантов, был заблокирован, К-мигранты приняли свои ответные меры.

Все четверо шагнули из метро в темноту и остановились, каждый по-своему оценивая обстановку, определяя степень и векторы опасности, мгновенно впитывая и перерабатывая поступающую от всех органов чувств информацию и тут же сообщая в пси-диапазоне всем свои выводы.

Помещение, в котором располагалась станция метро, не имело определенной формы, напоминая пещеру, запрятанную в недрах скал. Пол ее был гладким и черным, потолок выгибался неровным куполом, стены посверкивали тысячами искр – источников радиации. Судя по объемному эху пси-зондирования, это и в самом деле была пещера. В центре пещеры разгоралась и гасла вертикальная световая нить, и в ее неверном голубом свете в такт пульсации проступала в углу из темноты и пропадала странная фигура – не то рыцарь в латах, не то скульптура из металла, оплывшая к полу, как восковая свеча.

Их четверка, наверное, тоже выглядела со стороны экзотично и жутковато: лица и руки у всех светились в темноте, хотя и по-разному – сказывалось колоссальное нервное напряжение, а спектр свечения указывал на диапазон энергетических возможностей; самым большим он был у Грехова, лицо которого отливало прозрачной зеленью, как подсвеченная изнутри хрустальная маска. Двигался проконсул так быстро, что фигура казалась жидкой, плывущей, смазанной от скорости.

В тот момент, когда они определили, что за стеной находятся еще пустоты, похожие на пещеру с оборудованием метро, и приготовились идти дальше, выяснив, что фигура в углу – мертвый чужанин в «скафандре», К-мигранты начали гипноатаку.

Ратибора охватил непрерывный поток сменяющих друг друга сложнейших, многогранных и противоречивых состояний – ощущений, сопровождаемых вспыхивающими в мозгу, но видимыми словно в действительности, наяву, картинами с необычайно четкой детализацией и внутренней логикой.

Состояние первое: он стоит на голой каменистой площадке, заросшей серебристой шерстью, как и трое соплеменников рядом. Сзади – дымящиеся черно-красные скалы, хаос теней, впереди – груды камней, поросшие красным с фиолетовым отливом лишайником. Вокруг высокие изрезанные трещинами горные склоны – похоже, действие происходит в кратере вулкана. А напротив замерших с дубинами в руках-лапах людей (предлюдей, их праотцев?) – цепь странных существ, полумедведей-полуящеров: могучие головы, напоминающие крокодильи и медвежьи одновременно, с высоким лбом, в ромбовидной броне, неуклюжие на вид тела с выпуклыми чешуйками грязно-зеленого цвета вместо волосяного покрова, мощные задние лапы, и у каждого по четыре передние лапы, держащие камни, дубины и острые шипы какого-то растения. Одиннадцать монстров против четырех полуобезьян.

Цепь бросилась вперед, и четверо встретили ее как надо: треск столкнувшихся дубин, жалобный вскрик, удары, мелькание лап, камней, бронированных тел. Ратибор отбил несколько выпадов четырехрукого урода, защищая тылы основного отряда, увернулся от брошенного обломка, ударил сам…

Волна нападавших накатилась и откатилась, у многих из них были выбиты камни и дубины, у троих разбиты лбы и вывихнуты лапы. У соплеменников Ратибора – только царапины.

Свет погас и вспыхнул вновь…

Состояние второе: тот же пейзаж, но скалы ниже, под ногами не скальная твердь, а крупный оранжевый песок. Цепь напротив та же, но тела существ закутаны в пушистые «безрукавки», а в лапах – копья и странные гибкие хлысты, расширяющиеся на концах. Напарники Ратибора тоже претерпели изменения: они стали выше, стройнее, гибче; торсы плотно обтянуты шкурами каких-то животных; в руках длинные, заостренные с двух концов шесты – не копья, но и не палки, а также овальные щиты из черепашьих панцирей. Кто из них кто – узнать было невозможно, все трое были бойцами, и от всех троих исходила спокойная мрачная уверенность, сила и угроза. Ратибор надеялся, что он выглядит так же.