Шесть историй о любви - Михаил Антонов

Новоявленным писателям песня понравилась, все улыбались.

После нее повторили московскую "Столичную", а затем Дюков по просьбе товарищей исполнил еще несколько песен, но уже не собственного сочинения, а из репертуара Новикова и Розенбаума. И надо заметить, что в исполнении Вадима, песни бардов звучали не хуже, чем в авторском.

– Володя, а ты чего там пишешь?— удивился Алексеев.

– Да я ошибки исправляю,— отозвался Краснов и усмехнулся.

– Ну что, Михаил, ты готов продолжать?— поинтересовался хозяин.

– Что, опять я?— прикинулся наивным Бурлаков.

– А кто, сообразительный ты наш?— удивился Алексеев.

– Ну вы даете! Я-то думал, что мы тут по очереди будем диктовать по куску и у нас получится что-то забавное, а теперь вдруг выясняется, что я буду все делать один. А зачем тогда вы мне нужны. Да у меня и головка вот-вот заболит. На солнышке перегрелась.

Кстати, не мешало бы горло пивом промочить, для металла в голосе, как любит говорить Вадим. А то я, по-моему, уже сипеть начал,— заметил Бурлаков.

– А пива больше нет,— возразил ему Славик.

– Вот это дела. А кто у нас отвечает за охрану труда? Роберт, так ведь и погибнуть недолго.

Ваганян только развел руками.

– Слушай, Михаил,— обратился к Бурлакову настойчивый Алексеев.— У меня такое впечатление, что то, что ты нам надиктовал отнюдь не импровизация. Больно складно у тебя получается.

– Не беспокойся, в плагиате нас не обвинят. Даже если я это не выдумываю сейчас, то это говорит только о том, что я выдумал это раньше. Или тебе это что-то напоминает? Может ты где-то это читал?

– Нет.

– И я про то же. Я вам надиктовал первую главу задуманной мной давным-давно повести. Далее этот неведомый гражданин должен рассказывать сказочную историю. У меня были кое-какие наброски этого рассказа. Там фигурируют Король и Принцесса, злые и добрые волшебники, глупые и коварные министры, благородный граф де Бомон и коварный князь Ля Гер, а также еще кое-какая мелочевка. Самым главным героем намечался молодой вагант, который будет всю дорогу петь песни про любовь. Ну и естественно, что при таком обилии персонажей, история моя должна быть длинной. Что меня и смущает,— пояснил Михаил.— И мне кажется, что мы можем не уложиться во времени с этим моим произведением.

– Что, нужен еще один записывающий?— спросил Алексеев.

– Нет,— помотал головой Бурлаков.— Нам нужен еще один сочинитель.

И, видя недоумевающие лица коллег по писательскому труду, он пояснил:

– У моей истории есть один существенный недостаток: она была задумана, но не была дописана до конца.

– Значит время мы потеряли зря, Булгаков ты наш?— поинтересовался Вячеслав.

– Ну почему, можно вставить в мою сказку другое продолжение.

Поэтому я и остановился в данном месте повествования. А вот какую, должны решить мы вместе.

– Так, сейчас уже час,— объявил хозяин дачи, поглядев на солнце.— До двух- перерыв. Можете сходить искупаться. И думайте, соколы вы мои,— думайте. Нам нужен сюжет. Поскребите по своим извилинам, но сюжет дайте.

Парни согласно закивали головами.

– А тебе, Роберт, будет отдельное задание. Нужно съездить в город и кое- что купить. Ты же взялся быть нашим спонсором. И я думаю, мы тебе доверим дарить Леночке нашу рукопись…- пообещал Славик.

– Особенно, если у нас ничего не выйдет,— ехидно добавил Бурлаков, выходя за ограду участка.

Озеро было небольшое, метров двести в диаметре. На нем было два пляжа. На восточной стороне за забором купались пришлые, на южном берегу располагались садоводы. Погода была жаркая и на садовом пляже было полным-полно народу.

– Ха! Вон алексеевские соседки лежат. Подходить будем?— спросил Бурлаков.— Или для нас они слишком молоденькие?

– А почему бы и не подойти, возле них и место есть. Ну и что, что они молодые. Тебе же не пенсию по старости им оформлять,— ответил Вадим.

После дозы спиртного Дюков становился общительным и более раскованным.

– Девушки, я пришел вам сказать, который сейчас час. Уже десять минут второго,— начал Бурлаков, когда они подошли к загоравшим девицам.

Девушки подняли головы и, щурясь от яркого солнца, посмотрели на пришедших. Одна из них спросила:

– Ну и что с того?

И по реплике, и по тому как она была произнесена, чувствовалось, что девушки не возражают против продолжения беседы.

– Как, что с того? Уже скоро два часа пополудни, а мы до сих пор не знакомы. Кошмар. Может, моя неброская внешность и не вызывает у вас никакого интереса, но быть незнакомыми с моими друзьями- грешно!- заявил Бурлаков, снимаю штаны.— Вот этот с инструментом- лучший гитарист города Вадим Дюков. Вы не слышали, как он поет?.. Зря. Много потеряли. А это- художник. Его зовут Володей.

Как он рисует, вы тоже не видели?.. Очень много потеряли, мне вас искренне жаль… Не хотите ли искупаться, девушки… Уже?… Ну а вот тут вы явно поторопились.

Потом молодые люди попросили девушек посмотреть за вещами, а сами отправились в воду.

Первым на сушу выбрался Бурлаков и опять же вступил в переговоры с девицами. Он вскоре вызнал, как их зовут, и когда из воды вылез Вадим, Михаил ему сказал:

– Вадик, эти девушки, Леночка и Светочка, не верят в то, что ты можешь взять что-то на этой гитаре, кроме пресловутых трех аккордов. У них, оказывается, музыкальное образование. Они закончили музыкальную школу. Я думаю, что тебе придется им что-то продемонстрировать, иначе они всю оставшуюся жизнь будут думать, что я- гнусный обманщик, а ты- бахвал.

Вадик ответил, что сейчас у него мокрые руки.

На это Леночка сказала, что она так и думала.

Потом из воды вылез Краснов и блаженно растянулся на траве подставив солнцу белый живот. На просьбу Михаила изобразить что-нибудь для девушек, он лениво достал блокнот с автоматическим карандашом и изобразил на листке две фигуры в манере "точка, точка, огуречик…" Девушки, похоже, начинали разочаровываться.

Мишенька, поняв, что против него составлен заговор, обозвал друзей предателями и сказал, что ему остается только утопиться. Что он и пошел делать. Он смело направился в воду и, зайдя по пояс, нырнул.

Когда он вынырнул, то увидел, что Краснов бренчит на гитаре, а Вадим водит карандашом по его блокноту. Погода и настроение были настолько хороши, что топиться расхотелось. Мишенька вылез из воды и подошел к друзьям. Краснов, побренчав, объявил:

– Песня называется "Интер-танцы"

В избушку на танцыПришли китайцы,Возле оконцаСтоят два японца.А у самых дверейСидит рыжий еврей.Словно три барбосаПришли три негритоса.Почесывая спинки,Сидят две кубинки.Компот пьют из банкиЧетыре перуанки.И туркмен явился в новых галошах,Смотрите, девчонки, какой он хороший.Появились вскоре русские девки,Напевая тихо свои припевки.Поправляя юбки и резинкиВ уголочке тихо сидят грузинки.Привалили парни со всех концов,Очень много разных молодцов.

Здесь речитатив кончился. Владимир перевел дыхание и объявил:

– "Интер-драка", часть вторая.

Музыка играет, пары пляшут.Ножками дрыгают, ручками машут.А народу было ужасно много,Русскому Ивану отдавили ногу.Он вскричал сердито: "Братцы, братцы!"И дал по шее обоим китайцам.Те упали на пол, зацепив туркмена,И ввязалась в драку новая смена.Все тут смешалось: японка банкой,Взвыв чего-то, лупит перуанок.Русские девки треплют кубинок,Еврей сбежал, потеряв ботинок.Латиноамериканцы словно на ринге,Ручками машут: "Бей всех гринго!"А в углу тихонько плачут грузинки(Им помяли юбки, порвали резинки).По щекам слезинки затем размазав,Кинулись в драку: "Бей черномазых!"И всю ночь качалась, тряслась избушка.Лишь к утру затихла эта заварушка.

Здесь он сделал прощальный аккорд. Бурлаков уважительно поглядел на него и отметил:

– Такого народного фольклора я еще не слышал. Ну что, негры, солнце еще высоко, нам не пора еще на плантацию?

– Слушай, Дюма-отец, у нас еще двадцать минут в запасе,— ответил ему Краснов.— Может, Вадим еще что-нибудь споет.

Вадим не стал долго сопротивляться и, взяв пару аккордов, запел:

"Ревнуешь меня к пожелтевшему снимку,Где я молодой и счастливый в обнимкуС другой. Молодой и счастливой,В то время, может быть, самой красивой.

Мелодия была на редкость красивой и лиричной. Причем, надо учитывать, и пел Дюков удивительно умело.

Я думаю, просто мы встретились позже.И с кем-то в обнимку снималась ты тоже.С другим. Молодым и счастливым,В то время, может быть, самым красивым.Тогда отчего ты так дико ревнуешь,И ненавидишь на снимке другую,Которая все эти годы,Со мной разделяла невзгоды.Мои разделяла невзгоды.Быть может за то, что когда-нибудь позже.Со мною в обнимку ты снимешься тоже.А снимок потом пожелтеет.И кто-то тебя ненавидеть посмеет…

Песня проняла. Девушки с уважением глядели на Вадима. А тут еще и Володя подал девушкам два листочка из своего блокнота. На каждом из них было по два десятка штрихов, но, тем не менее, из этих штрихов выглядывали два милых девичьих личика, очень похожих на Свету и Лену. Здесь до них дошло, что Мишенька не такое уж трепло, поскольку так нарисовать мог только профессионал. Тогда Леночка обратилась к Михаилу и спросила: