ОПГ «Деревня» (СИ) - Alchy

Сотник, упрятав деньги, сказал с гордостью: «Не ошибся я в тебя, Сергей! Справный казак! Зря про вас гутарят, что вы немцы, вижу — истинно православные вы! Ужо я сегодня попу в рыло то насую вечером, чтоб не хаял вас!» Егор с интересом поинтересовался, как же так, лицу духовного звания и в рыло. Рази так можно?! Сотник ответил, что он по соседски и вечером, не прилюдно, так можно. А заседатель нижней расправы, с подозрением глядя на блокнот в руках Егора, высказал пожелание: «А можно как-нибудь без этого протокола, раз уж полюбовно решили миром дело решить?»

Серёга согласился, что да — можно и повелел Егору уничтожить листок. После раздачи слонов заседатель и сотник воспылали энтузиазмом и порывались ехать прямо сейчас в Новую Пристань, наводить справедливость и трясти закрома волостного головы. Еле-еле получилось остудить их пыл, уговорившись выехать завтра с утра всем вместе. Деревенские с казаками и крестьянским обозом домой, а заседатель и сотник с казаками — как группа поддержки и организация легитимности для полюбовного примирения с вороватым головой.

— А с этим что будет, куда его теперь? — Поинтересовался Егор, показывая на писаря. Серёга, во время процедуры дознания — выместил на нем всю злость. Так что тот сейчас висел и жалобно стонал.

— А ничо не будет, — охотно разъяснил сотник, — вы же полюбовно решили, коли выживет, дальше работать будет. А уж пригляд за ним сейчас строгий будет, за шельмой!

— Выживет! — Оптимистично заявил Серёга,.- Я же не изверг, умеючи бил. Не калечил. Через неделю оклемается. Минимум год, а то и два от греха мздоимства воздерживаться будет!

Решили заночевать здесь, в городе, на постоялом дворе, чтоб с утра — домой. И к волостному голове по пути. Договорились вечером встретиться в трактире с сотником и казаками, кто свободен от службы окажется — отметить верстание. Был зван и заседатель нижней расправы, а пока наши теперь уже казаки — отправились известить крестьян о изменившихся обстоятельствах. И по лавкам пробежаться, благо теперь — финансы позволяли.

Предыстория всего этого была простой — после церкви, отмечая оказачивание, Серёга, поддавшись наитию — выложил казачьему сотнику Пантелею немного урезанную версию, с правильно расставленными акцентами, беспримерной подлости и наглости чиновничьего люда. Побагровев, сотник спросил: «Имеются ли видаки сего непотребства?» Участковый подозвал Вахромея, тот как на исповеди выдал расклад: «писарю триста рублей лично в руки, голове семьсот, и продуктов без счету. У барыни Галки всё записано!»

Послали казака за заседателем нижней расправы из Челябы, приехавшим разбирать накопившиеся тяжбы и по счастью — оказавшимся старинным приятелем сотника. О чем то переговорив между собой, прямо спросили деревенских, как хотят решить вопрос, по закону, или по справедливости. Серёге, конечно же, хотелось решить кардинально, устраивать судебную волокиту не хотелось, поэтому склонялся к справедливости. А когда ему озвучили, что в этом времени понимали под справедливостью — твердо решил и впредь все вопросы так решать.

У заседателя тоже были вопросы к этому писарю, несколько жалоб от приписных лежало. Руки ещё не дошли. Поэтому Серёге выдали карт-бланш на меры воздействия в ходе дознания. Оговорив, что желательно без смертоубийства, сразу по крайней мере. А если потом помрет — все в руках божьих. Поначалу то он его и не бил, это потом, когда в ходе допроса тот раскололся по полной и выложил всё — Серёга опьянел от безнаказанности. Ну и от желания восстановить справедливость, не откладывая процесс восстановления в долгий ящик.

Цинизм и коварство махинаторов поражали, в деле оказались ещё замешаны приказчик из лавки при Айлинском сторожевом посту Яков (он же Какуж) и некие староверы, жившие под самым боком у деревенских. На другой стороне реки, по прямой — километров шесть. «Вот это мы лоханулись!» — Самокритично признал участковый: «Под боком сектанты живут, интриги плетут и наблюдают, а мы о их существовании — ни ухом, не рылом!» Древлеправославные эти, в одну дудку с Какужем и надудели обьятым алчностью писарю с Никодимом о неких странных поселенцах.

Мол и зажиточные они. И живут не православным укладом, наособицу, таясь от других. И простоватые в делах житейских, до глупости. Вот на этих словах то у Серёги и сорвало крышу слегка, подрихтовал писаря. Чтоб поменьше лишнего болтал, главное то вызнали. И добавил сверху, чтоб подольше молчал, макитру стряс однозначно. Как потом, вечером в трактире, Егор сказал ему: «Не ожидал я от тебя, братан, такого зверства!» Серёга признался: «Я и сам от себя не ожидал, вырвалось как-то. Всю ведь жизнь в правовом поле старался держаться, без залетов. А такие мрази иной раз попадались, что и удавить хотелось. Знаешь, а ведь неплохое время сейчас, оказывается!»

Егор хмыкнул: «Подожди радоваться, думаешь здесь нет коррупции, воровства и когда мажоров и высокопоставленных лиц отмазывают?» Брат Серёга, однако — разумным речам Егора не внял и продолжал радоваться сегодняшней, собственноручно восстановленной справедливости.

А трактир сегодня сделал, как минимум — недельную выручку, деревенские угощали казаков в честь своего верстания, не обидели и Викуловских возчиков. Допились до того, что чуть не отправились на другой конец поселка, соблазненные рассказами местных казаков о весёлых солдатках, которые принимали всех — только наливай. Местные то и отправились к ним, с концами. А деревенских угомонили Серёга с Лехой, почти без рукоприкладства.

Несмотря на то, что подавали в трактире спиртное, купленное у деревенских — на утро встали все кое как. Не иначе — разбавляли! Или закуска была не очень! Егор так тот вообще — блевал минут десять во дворе, после того, как выпил поданного ему капустного рассола. С двумя тараканами на дне...

Слегка оклемавшись на свежем воздухе, перекурив и отпившись колодезной водой — Егор поинтересовался у мужиков: «Не всё хоть вчера пропили? Рыл сорок угощали, считая нас» Серёга успокоил, проставлясь — меньше тридцати рублей потратили. И то есть подозрения, что трактирщик, как это водится — счет пьяным выставил, они и подмахнули не глядя. Зато погуляли хорошо!

Но деньги почти кончились, вчера перед трактиром — прогулялись по лавкам. На радость приказчикам. Закупились на всю котлету. И вновь обратно предстояло плестись возле саней, ибо те были забиты. Бочонки с моченой клюквой и брусникой детям и кормящим, аршины парусины для пошива одежды. Бумага, хоть и низкого качества, и дорогая — тоже нужна. Егор, соблазнившись относительно низкой ценой — купил почти четверть мыла, мысля его переварить. На свое — сырья уже в деревне катастрофически мало оставалось. И так, по мелочи, по копеечке, по рублю — всё почти истратили.

Серёга же был уверен, что получиться выцарапать у Никодима, как минимум свое, как максимум — и за моральный ущерб. «Не будет денег — заставлю всё железо с крыши обдирать, натурой расплачиваться будет!» — Участковый с похмелья был безжалостен. Да и группа поддержки в лице заседателя и сотника с пятью казаками — не из альтруизма с ними увязалась. Они тоже выглядели помятыми и были немногословны, к гадалке не ходи — бодяжат вино целовальники!

С трудом собрались и выдвинулись в дорогу, хоть и рассвело — но горы задернуло сизыми снеговыми тучами, и посыпало крупным снегом, с ветерком. Вначале потеплело, но стоило выехать на взгорок — как ветер забирался под одежду, выдувая тепло. Добравшись до вершины Калым-горы — изрядно озябли, и тут Егор, не выдержав морального осуждения общества — сдался и достал из заначки спиртное. На такую ораву немного получалось, поэтому сварили жалкое подобие грога (хотя чай, надо признаться — в это время попадался отменный, пуэр был распространен, как в наше время чай в пакетиках) с медом. Специй, увы — не было.