Орел в песках - Саймон Скэрроу

Пока заново собирали караван, солдаты возвращались из погони — поодиночке и небольшими группками, усталые, но ликующие от быстрой и полной победы над пустынными грабителями. Бойцы давали лошадям остыть, затем поили и кормили скакунов. Симеон и его компаньоны появились последними и спустились по склону, весело переговариваясь. У Адула раненая рука была небрежно перемотана, но он в великолепном расположении духа, казалось, не замечал боли. Симеон, улыбаясь, подъехал к Макрону.

— Не очень-то вы торопились, — небрежно заметил тот.

Симеон, не обращая внимания на резкий тон римлянина, возбужденно заговорил:

— Мы убили всех, кроме одного, как ты и приказал. Мы отрезали ему нос и посадили на лошадь. Я велел ему предупредить все племена в пустыне, что такая судьба ждет тех, кто осмелится нападать на караванный путь на землях римской провинции.

— Хорошо. Остается надеяться, что они поймут предупреждение.

Табор подъехал к Макрону и, легко поклонившись, заговорил торжественным тоном.

— Стой, стой! — Макрон поднял руки и повернулся к Симеону. — О чем это он?

Симеон перевел:

— Табор хочет поблагодарить тебя за победу над мерзавцами, досаждавшими им на дороге к Декаполису. Он говорит, что он сам и все караванные картели в Петре перед тобой в долгу, центурион.

— Замечательно. — Макрон устало пожал плечами. — Скажи ему… — Он нахмурился, пытаясь подобрать нужные слова. — Скажи, что римский гарнизон в Бушире отныне обеспечит безопасность на этом пути. Больше не будет поборов. Надеюсь, это хоть как-то поможет восстановить добрые отношения Рима и Набатеи.

Табор поклонился, когда Симеон перевел слова Макрона, и заговорил снова:

— Запомни, центурион, если тебе понадобится его помощь, отправь сообщение Табору в Петре.

— Да. Хорошо. Я не забуду его предложение. — Макрон махнул в сторону каравана. — А пока мы проводим караван до Филадельфии. Потом я возвращаюсь в форт: мы обезопасили себя с этой стороны, пора взяться за Баннуса. — Макрон посмотрел на Симеона. — Не буду притворяться, что это легкая задача. Впереди новые битвы. И мне пригодился бы хороший воин вроде тебя. Интересно?

— Большая честь, центурион.

Раненых загрузили в крытую повозку и отправили в Бушир под охраной одного из эскадронов Макрона, а караван продолжил путь в Филадельфию. Дорога заняла два дня, грабители больше не появлялись. Казалось, что люди и животные каравана были единственными живыми существами в прозрачной пустоте широко расстилавшейся пустыни. К закату второго дня путники достигли деревни у небольшого оазиса. Навстречу каравану из-за домов выскочили дети и побежали рядом с передовыми всадниками. Макрон и солдаты скинули маскировку; римские воины вызвали большой интерес у ребятни — дети показывали пальцами и оживленно переговаривались. Караван остановился на ночевку вблизи оазиса; приятели Симеона купили у местных несколько овец, разделали и поджарили, чтобы устроить прощальный ужин для друзей-римлян. Когда костры угасли и солдаты, сытые и усталые, расположились на ночлег, завернувшись в одеяла, Макрон улегся на спину, закинув руки за голову, и уставился в усеянное звездами небо. Узенький месяц клонился к западу, в сторону Бушира, сияя, словно изогнутый меч Мурада в день атаки. Это напомнило префекту о тех сложностях, которые ждали его в ближайшие дни. Внезапно Макрону захотелось покинуть мирный оазис и оказаться в форте.

Наутро, едва на горизонте замерцал рассвет, римские всадники оседлали лошадей. В прохладном воздухе струился пар от дыхания людей и скакунов. Макрон и Симеон пожали друг другу запястья.

— Увидимся в форте… — Это был наполовину вопрос, и Симеон кивнул.

— Я буду там, центурион. Обещаю.

— Хорошо. Нам нужны такие союзники, как ты.

Больше говорить было не о чем. Макрон дал знак солдатам отправляться, и колонна всадников двинулась из оазиса в форт Бушир. Спустя три дня они достигли форта; Макрон обратил внимание, что на стенах гораздо больше людей, чем полагается. Колонна подошла к воротам, створки распахнулись — в проеме стоял Катон. Воодушевление Макрона мигом испарилось, стоило ему увидеть напряженное и усталое выражение лица друга. Он сразу понял: что-то случилось.

Глава 20

— Постум сбежал.

Катон и Макрон стояли у ворот, пока усталые всадники, покрытые пылью, входили в форт. Некоторые все еще были в окровавленных льняных повязках на ранах, полученных в схватке с пустынными грабителями.

— Что случилось? — спросил Макрон.

— Он заболел. По крайней мере, это так выглядело. Он рухнул на пол, его начало рвать, изо рта пошла пена. Дежурный офицер перевел его в лазарет. Мне сообщили только на следующее утро, но к тому времени Постум уже удрал. И одна лошадь пропала. Видимо, он выбрался через потайную дверь. Но когда я пошел проверять, они все были заперты изнутри.

— Не прыгал же он на лошади через стену! Кто-то открыл ему ворота.

— Подозреваю, что кто-то из офицеров все еще предан Скрофе, — тихо сказал Катон.

— А Скрофа? Он еще тут?

— Да. Под усиленной охраной.

— Когда это случилось?

— На следующий день после твоего отъезда.

Макрон уставился на Катона, и они одновременно поняли ситуацию.

— Проклятье, — тихо сказал Макрон. — Ты ведь понимаешь, куда он отправился?

— На север, в Сирию. Искать Лонгина.

— Куда же еще? — Макрон стукнул кулаком по бедру. — Если скакать быстро, то до легата можно добраться дня за четыре. Значит, Лонгину известно, что когортой командую я. Вдобавок он знает о полномочиях и обо всем, что из этого следует.

Катон кивнул.

— И что он, по-твоему, сделает?

— Ну откуда мне знать? — Макрон неожиданно почувствовал необычайную усталость от навалившихся новостей. Ему нужен отдых. Баня и отдых, решил Макрон. Но потом стряхнул с себя эти мысли. Префект, отвечающий за когорту, не может расслабляться, пока он на посту. Слишком многое поставлено на карту. Макрон поскреб щеку и взглянул на Катона. — А сам как думаешь?

— Как только Лонгин сообразит, что к чему, он захочет с нами повидаться, выведать, что нам известно и что мы подозреваем. Думаю, он уже отправил гонца, чтобы вызвать нас для доклада к нему в Антиохию.

— Гонец вот-вот появится.

— Да.

— Проклятье! — Макрон покачал головой. — Одно к одному. У нас нет времени на разговоры с Лонгином. Пока Баннус на воле.

— Если мы не ответим, то бросим вызов полномочиям легата.

— Ну, наши-то полномочия посерьезнее, чем его?

— Конечно. Только сомневаюсь, что Нарцисс погладит нас по головке, если мы в открытую выступим против самого могущественного человека за пределами Рима. А вдруг мы ускорим заговор, который нас прислали расследовать и предотвратить? Если Лонгин вызовет нас с отчетом, думаю, лучше пойти.