Приключения-76 - Сборник

Ася только кивнула и пошла за Андреем, держась неестественно прямо. Проходя мимо комнаты Алексея Львовича, из-за двери которой доносилось бормотание Аскар-Нияза, Андрей внятно произнес:

— Мы ждем вас внизу. Закройте дом и выходите.

— Я готов, Андрей Дмитриевич, готов, — донесся дрожащий голос Алексея Львовича. — Вот только никак не найду для поручика обувь. Он же босой.

— Поторопитесь, умоляю вас, — сказал Андрей. Он взял Асю за руку и повел ее вниз.

Автомобиль уже стоял на улице, и псы, время от времени подвывая (чутье не обманывало их), носились по двору. В комнате у Алексея Львовича еще горела лампа.

— Слушайте меня внимательно, Асенька, — сказал Андрей. — Вы и отец сядете в автомобиль вместе с нами.

— И с этим? — Ася закрыла лицо. Волнение ее все-таки прорвалось наружу. — Я чувствовала, все время чувствовала: что-то должно случиться ужасное, — проговорила она, тщетно пытаясь сдержать всхлипы.

— Идет война, Ася, — сказал Андрей. — Вы оказались втянутой в нее. А на войне убивают. — Он прижал ее голову к своему плечу. — Прошу вас, успокойтесь и запомните все, что я сейчас скажу. — Он погладил ее волосы, и она по-детски всхлипнула.

— Тише, — шепнул ей на ухо Андрей. — Слушайте. Мы обгоним поезд, который ушел от границы на юг нынче вечером. Вы с отцом войдете на разъезде в мягкий вагон — он всегда свободен, — а проводнику скажете, что едете давно, но он по невнимательности вас не заметил. Будет хорошо, если вы еще и отругаете проводника. На юге поселитесь в небольшом пансионате и постараетесь обеспечить себе дополнительное алиби. Вы знаете, что это такое?

Ася молчала.

— Сделайте так, чтобы все окружающие были убеждены, будто вы с отцом приехали на этюды хотя бы на день назад. Поняли?

Он дважды повторил это, пока услышал утвердительный ответ.

Алексей Львович и Аскар-Нияз приблизились к ним.

— Садитесь в автомобиль. Вы, поручик, сзади вместе с Антоновыми. Поведу я.

Аскар-Нияз пропустил вперед Алексея Львовича, сам сел посередине и отгородил собой от Аси мертвого Хюгеля.

Мотор завелся почти без шума. «Мерседес» свернул за угол и помчался по бульвару.

Могучие псы глядели вслед автомобилю, положив толстые лапы на ограду и по-щенячьи скуля.

На миг «мерседес» задержался у железнодорожного полустанка и притаился во мгле. Вскоре подошел поезд. Он постоял недолго и с трудом тронулся, лязгнув буферами.

«Мерседес» резко набрал скорость и устремился на север.

Перед рассветом он был в горах. Два человека вышли из автомобиля, а третий остался в нем, уронив голову на грудь. Переваливаясь, пополз «мерседес» вниз и вправо к пропасти, словно раздумывая, навис над бездной и вдруг рухнул в ущелье, по дну которого несся грохочущий поток.

— Во второй раз спасли вы мне жизнь и честь. Впрочем, на жизнь мою мне начхать. Но все-таки скажите, зачем вы это сделали? Зачем нужно вам, чтобы коптил небо отпетый людьми и богом поручик из тюрков? Я же понимаю: вы не благотворитель. На этот раз вы тоже появились вовремя. Только не говорите, что вы оказались в доме у Антоновых случайно именно в тот миг, когда проклятый немец хотел сбить меня с ног. Хюгель, подлец, все точненько рассчитал. Но черт с ним, с дохлым колбасником! Я о другом. — Аскар-Нияз выжидательно наклонил набок голову. На изможденном лице его появилось подобие улыбки.

— Вы правы, поручик, — сказал Андрей. События прошедшей ночи и для него не прошли бесследно. Он устало опустился на камень и долго постукивал папироской о портсигар, прежде чем прикурил. — Я пошел следом за вами.

— Но вас же не было в комнате! — растерянно произнес Аскар-Нияз. — Я ощупал постель и все вокруг...

— Вы были слишком возбуждены, поручик. Я услышал, как вы забрались к себе, как загремели кувшином, и проснулся. Вы бредили вслух, и я уловил свое имя. Тогда я вскочил и встал у двери, увидел лезвие, которым вы пытались сбросить крючок, и все понял. Перебраться к вам в комнату через окно не составляло труда. А потом я начал следить за вами. То же самое сделал бы на моем месте любой человек, которому грозит смерть. Правда, я не понял и до сих пор не представляю, зачем вам понадобилось убивать меня, но в таком состоянии сперва действуют, а потом рассуждают. Ну а когда вы забрались в дом к Антоновым, а вслед за вами — Хюгель, я решил, что обязан вмешаться. Вот и все, — Андрей глубоко затянулся. — Вы сами начали этот разговор, поручик. И давайте на этом окончим. Мне объяснения не нужны.

Аскар-Нияз долго молчал, прислушиваясь к тому, как внизу, в ущелье, гремит река.

— Я запутался, Андрей Дмитриевич, — произнес он наконец. — Совсем запутался. Я решил, что все из-за вас... Вы уж простите. Сам не знаю почему. Наверное, потому, что вы — как совесть. Как второе «я». Оно всегда жило во мне, но просыпалось нечасто, и тогда я глушил его водкой.

Андрей положил руку на плечо Аскар-Нияза.

— Вы обязаны сейчас сделать то, чего не сможет никто другой.

— Что бы это могло быть? — вяло поинтересовался Аскар-Нияз.

Андрей вытащил из кармана сложенный вчетверо лист.

— Читайте, — сказал он.

Это был черновик текста, который Хюгель готовил для кого-то, кто должен был передать указ на высочайшее утверждение и подпись.

— Горло перехватывает от ярости, — сказал Аскар-Нияз. — Витиеватость я опускаю, — добавил он глухо и начал читать: — «...вызванная благородными религиозными чувствами смута, учиненная на границе мусульманами — узбеками и курдами, не имеющими чести являться нашими подданными, а лишь пользующимися приютом, который мы им милостиво даровали в наших владениях, — не может быть одобрена нами, ибо:

Мы никогда не разрешали отдельным лицам, тем паче — скопищу, приближаться к нашим границам с сопредельными странами;

Мы безусловно запрещали и запрещаем вообще какие бы то ни было собрания и походы, возникшие без нашего ведома и ведома местных властей;

А посему мы повелеваем примерно наказать всех, участвовавших в незаконном и недостойном сборище, повлекшем за собой невинные жертвы, для чего:

расселяем курдов в отдаленных местах;

лишаем узбеков, не имеющих чести быть нашими подданными, свободы передвижения и изымаем их имущество в пользу казны, дабы возместить ущерб, причиненный их действиями нашей стране;

приказываем схватить и публично казнить ранее приговоренного к смерти курдского главаря Гариби, арестовать Аскар-Нияза Бухарского, как единственного подстрекателя и предводителя узбеков, и судить его по всей строгости», — голос Аскар-Нияза прервался. — Дурень! Баран безмозглый! — он в ярости стучал кулаком по лбу.