Дорога мертвецов - Михаил Белозеров

Снаружи летали редкие снежинки, и было холодно. Правда, вначале на сытый желудок холод не чувствовался. Ватное небо скрывало белое северное солнце. Поверхность озера блестела и была покрыта мелкими волнами. Чахлые ветки кустарника гнулись от уныло свистящего ветра.

Костя побежал через позицию к знакомым балкам. Кабели, толстые, как анаконда, утопали во мху. Шестигранная ФАР медленно покачивалась то ли от ветра, то ли искала цель за много километров отсюда. Крышки на пусковых установках оказались приподнятыми. Неужели будем стрелять? – удивился Костя и осторожно открыл дверь третьего балка справа. Внутри никого не было: ни в грязном предбаннике, заваленном бутылками и использованными консервными банками, ни в спальной части на четыре койки. Костя закинул автомат за спину, отодвинул самую дальнюю из них и полез в загашник, который был вырублен в вечной мерзлоте. Две бутылки он поставил рядом с койкой, третью засунул в карман, и выпрямился. Ему показалось, что перед входом в балок мелькнула тень. Костя выглянул в окно. Однако никого не увидел и, решив, что ему показалось, выскочил из балка, на всякий случай держа автомат перед собой. Какой-то человек, как мышь, юркнул за КП. Костя постоял, ожидая, что произойдет дальше, и пошел к своим. Возвращаться за двумя оставшимися бутылками расхотелось.

Честно говоря, ему уже надоело пьянка. Во что бы то ни стало надо было передать на Большую землю о появлении в Дыре америкосов и сваливать, естественно, прихватив с собой еду и теплую одежду. Он только не представлял, что им делать со всеми этими монстрами без лиц. Рассуждая таким образом, он едва не наступила на человека, лежащего ничком под колесами ПУ .

Костя замер, выставив перед собой автомат:

– Эй!..

Человек не отреагировал. Костя оглянулся. Вокруг никого не было. «Анцитаур» безмолвствовал. Может, действительно никакой опасности и нет, подумал Костя и подошел к лежащему.

– Эй!.. Ты!..

То что это не рядовой, было очевидно. Бушлат на человеке был офицерским, а сам он был толстый, седой и плешивый. Должно быть, это и есть генерал Лаптев, догадался Костя.

– Живой? – спроси он, осмелев и наклонился.

Вроде бы лицо нормальное, успел подумать он, заглядывая сбоку.

Человек резко повернулся и, схватив Костю за лацкан куртки, потянул к себе. Костя с ужасом понял, что человек его обманул, что у него на лицо надета маска, которая от возни сместилась набок, и под ней обозначилась все та же знакомая пустота, которая у этого человека оказалась настолько черной, что не было видно даже глаз.

Костя уперся стволом в грудь человека и выгнулся, не давая себя обнять. Человек был силен и действовал рывками, все ближе и ближе притягивая Костю к себе, словно хотел высосать из него всю кровь. Однако в какой-то момент ему просто не хватило сил, и он на мгновение ослабил хватку. Тогда Костя сумел перехватить цевье АК-74М и выстрелить. Человека отбросило на колесо ПУ. Он по-поросячьи хрюкнул. В руках его остался капюшон от маскхалата. Костя отлетел в другую сторону.

– Ах ты, сука! – одышливо произнес человек, ворочаясь, как большая кукла, под колесом вездехода.

– А ты? Ты чего?! – с обидой произнес Костя.

– Ну-ка иди сюда, щенок! – сказал человек, пытаясь быстро подняться.

Справа на бушлате у него все явственнее проступало красное пятно. Но подняться быстро он не мог не из-за этого пятна, а из-за того, что был толстым и неуклюжим.

– Да пошел ты знаешь куда! – ответил ему Костя, перезаряжая автомат и ставя его на очередь. – Сейчас как пальну!

И только тогда «анцитаур» напомнил о себе. Он мгновенно нагрелся и заставил Костю оглянуться. К нему, как зомби, брели трое без лиц. Костя отскочил в сторону и навскидку выстрелил, однако не в туловище или голову, помня, что это бесполезно, а по ногам. Двое упали, третий прогудел, как в водосточную трубу:

– Давай обнимемся, человек!

– Зачем это? – с подозрением произнес Костя и отступил к берегу.

Из двоих упавших один поднялся, а другой, как часовой давеча, пополз, протягивая руки, чтобы схватить и сделать Костю монстром. Лицо у него было почти нормальным, на нем еще виднелись глаза и рот, но все неясное, словно в дымке.

– Кто вы? – на всякий случай спросил Костя, боясь, что выстрелил не в того, в кого надо.

Ясно было, что они не испытывали боли и что они вообще не люди, а монстры.

– Синие человеки, – засмеялся тот, кто полз. – И ты станешь синим. Синим и холодным!

– Чего вы застыли?! Чего?! Хватайте его! Хватайте! – закричал генерал Лаптев, обходя Костю сбоку и загоняя его в воду.

И тут их накрыла снежная пелена. Костя, который до этого никогда не видел снежных зарядов, на мгновение растерялся, а потом бросился туда, где по его расчетам находились Бараско и Березин.

Снежный заряд длился бесконечно долго. Костя двигался в нем, как молочной пелене. Сильный ветер сбивал дыхание. Приходилось отворачиваться и закрывать лицо. Под ногами плюхало и чавкало. Костя пару раз провалился в щели между камнями, чуть не сломав ноги, забрел в мелкое озеро, потом безуспешно ломился сквозь ивняк, лез по мокрым скалам и бесчисленное количество раз пересекал холодные ручьи и огромные лужи, поросшие, мхом и пушицей.

Заряд закончился так же внезапно, как и начался. Костя оглянулся. Вокруг была совершенно незнакомая местность, засыпанная мокрым снегом: гранитные складки, болото между ними и далеко-далеко внизу, в мрачной серой пелене – залив.

После заряда стало еще холоднее и промозглее. Ветер выдувал остатки тепла. Костя хлебанул из бутылки и, не чувствуя вкуса спирта, побежал – туда, вниз, где должно было быть озеро с ракетными позициями комплекса С-400. Выглянуло солнце, и снег стал быстро таять. Ноги у Кости были настолько мокрыми, что он уже не обращал внимания на лужи. Горные ботинки оказались не той обувью, в которой можно было бегать по тундре. Выскочив на вершину горы, Костя еще больше удивился: внизу раскинулся военный поселок. Черные заборы, покосившиеся домики и избы. Там, где было поровнее, располагалась воинская часть с плацем. Однако никого: ни военных, ни гражданских видно не было даже в бинокль.

Костя так вымок и замерз, что сбежал с горы, как мячик, и сунулся в крайний из домов – маленький, дощатый, потрепанный ветрами, дождем и морозами. Он выбрал этот домик по двум причинам: он был крайним и из его трубы поднимался черный угольный дым.

Тихонько отворив скрипучую дверь, обитую рваным дерматином, из-под которого торчала вата, Костя попал в темные сени, где умудрился наступить на пустое ведро, и оно с грохотом откатилось к стене. Он так и застыл с поднятой ногой, ожидая, что на шум сбегутся обитатели дома, но никто не появился, и Костя, ободренный этим, заглянул в окошко следующей двери, толкнул ее и сразу ощутил живительное тепло. Оно исходило из кухни. Он шагнул туда, где гудела и пылала печь, а на столе перед окном стоял огромный ведерный самовар, из носика которого шел пар и сочился кипяток.

Костя подставил руки под эти капельки, не ощущая, какие они горячие, растер руки, сел на древний стул и стянул с ног раскисшие ботинки и носки. Он сняли бы и брюки, чтобы высушил над печью, да боялся, что хозяева войдут и застанут его в таком виде. Затем он налил в кружку кипятка и стал пить его маленькими глотками, ощущая, как живительное тепло разбегается по телу и в голове постепенно проясняется. Ногами он почти касался стенки печь, и от брюк пошел пар. Ему стало тепло, приятно. Он достал бутылку со спиртом, плеснул чуть-чуть в кипяток и заставил себя выпить эту дурно пахнущую и обжигающую жидкость.

Его сразу развезло, хотя стало очень, очень тепло, и огонь, который поселился в желудке, разбежался по всем, всем жилам. Захотелось спать. Его клонило то вправо, то влево. В последний момент Костя чудом не упал со стула, а когда надо было встать, упирался то плечом в буфет справа, то клевал носом в умывальник слева. Он вздрагивал, как больная лошадь и таращился в коридор, откуда, скорее всего, должна была проистекать опасность. Но сон наваливался все сильнее и сильнее, затягивая в свои видения, и сил не было с ним бороться. Костя понимал, что засыпать нельзя, что надо встать и уйти, пока его не поймали и не превратили в синего человека. Тем более, что в прихожей стояли кирзовые сапоги, которыми можно было воспользоваться, а на вешалке висел вполне приличный бушлат. Но сон затягивал все сильнее, он пьянил сознание и предлагал сладостные видения. И Костя почти уступил ему.

Вдруг он услышал сквозь тяжелый морок, как кто-то зашел в сени, и хотел схватить свой автомат, но его почему-то под рукой не оказалось, хотя Костя точно помнил, что прислонил его справа к столу. Тогда Костя сорвал с поленьев еще сырые ботинки с носками и спрятался под стол, на котором стоял самовар. Вошли двое в яловых сапогах и оружием, которое однако оставили в прихожей.