Странная неожиданность - Борис Владимирович Попов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да простые люди всегда обо всем знают! – не утерпел Яцек. – Я в Киеве Захария махом нашел!
– По пути долго искал?
– А при чем тут путь?
– Ты же знал, где находится нужный человек? Страна, город?
– Конечно!
– А я ничего не знаю.
– Да велика ли нужная страна?
– Не мала. Посидите немного молча.
Пока народ молчал, я пропеллером крутился по Интернету. Через десять минут доложил.
– Вероятно великий арабский поэт, лекарь, астроном и математик, автор книги вкуснейших кулинарных рецептов живет, где жил – в каком-нибудь городе Сельджукской империи.
– А много ли там городов?
– Побольше, чем на Руси и в Европе на размахе в сто верст.
– Но сама-то странешка, поди, меленькая?
– Давай прикинем. Ты наши версты знаешь?
– Конечно знаю, – пробурчал Пяст. – В полтора раза они меньше наших.
– Берем наши версты от Кракова до Киева – 860. Ты их конскими копытами промерил.
– Девять дней скакал, – гордо подтвердил поляк, – аж двое коней умаялись!
– В Сельджукской малюсенькой империи от одного края и до другого, от города Багдад до города Ташкент всего 3000 верст.
Яцек ахнул и разинул рот.
– Объясняю для киевлян: от Киева до Великого Новгорода – 1140 верст, до Рязани – 800, а в узенькой арабской странешке, от Кабула до границы с Константинополем, около 3600 верст.
Реакции были разные. Захарий крякнул, а Павлин свистнул.
Вот, братцы, и на ваше необычное мышление нашлась узда. Вы тут мыслили, вроде как Федор Иванович Тютчев:
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить,
У ней особенная стать –
В Россию можно только верить.
А тут приперся грубиян из СССР, самой большой страны мира, и показал, что ваша киевская Русь размером с небольшой скворечник. И за аршином даже и не потянулся, с саженью не подкрадывался.
Треснул верстой, поинтересовавшись в Интернете, что почем и как. И сразу все стало ясно. Русская верста – 1066 метров, польские пусть поляк сам пересчитывает. Он князь, ему виднее. Хорошо бы еще и Польше дать по загривку объяснением, где было ее место в Российской Империи – тюрьме народов, но не ко времени. А найти расстояния между городами, дожившими до 21 века, вообще плевое дело.
Продолжим.
– И что особенно приятно будет сердцу спрашивающего, так это то, что народу там изобилие, не как сейчас на Руси. Куча городов, городков и сел, которые они кишлаками называют. Средненьких городишек, вроде Киева или Новгорода, в которых всего по 15-20000 человек, там полно. Называют уважительно городами только те, где живет больше 100000 жителей – Исфаган, Хамадан, Нишапур, где родился наш пропавший. И таких городов немало. Есть у кого спросить о прячущемся 47летнем приличном человеке, большом знатоке и толкователе Корана. Правда, их много в каждом городишке, гораздо больше чем у нас попов. Да может он и не берет в руки святую книгу, а просто лечит, он же еще и лекарь, специально учился. Может заняться и вообще чем-то неведомым. Имя его сейчас неизвестно, назваться может и чужим, видеть мы его сроду не видели. В общем, искать-не переискать! На сто лет занятием будешь обеспечен! Или гораздо меньше…
Яцек вспыхнул.
– Я самый лучший поисковик в мире!
Скромность – его второе имя, вежливо улыбнулись мы. Свежо предание, а верится с трудом, как талантливо заметил в свое время Грибоедов. Павлин решил первым слегка загасить избыточную похвальбу гостя.
– Не знаю, как у вас в Польше, – лекторским тоном начал атаман второй ватаги, – а у нас способности к поиску закладывают при обучении волхва в первые два-три дня. Любому из нас дай обрывок от рубахи или старый лапоть пропавшего, на дне моря его сыщем. Но ведь тут-то у нас – ни-че-го!
– Если кто-то его видел… – начал было Яцек.
– Не видали! – осекли мы молодого.
– Или слышал…,
– Не слыхали!
– Или он написал что-то своей рукой…,
– Не читали!
Меня разговор начал заинтересовывать.
– Яцек, а если я тебе перепишу, то, что Омар Хайям написал?
– А что он писал?
– Рубаи.
Княжич удивился.
– У нас в Польше такого нет.
Судя по лицам моих земляков, в Киеве с этим тоже не густо.
– Рубаи, это стихи-четверостишья.
– Такие коротенькие? Вроде, на дворе трава, на траве дрова?
– Нет. Они очень умные и душевные.
– А поэт в них душу вкладывает?
– В эти – да. И это душа умного гения.
– Прочти! – потребовал эмоциональный шляхтич.
У двух киевских любителей поэзии как-то опечалились лица. Что делать, не всем же любить Хайяма… Я вздохнул и начал.
«Ад и рай – в небесах», утверждают ханжи
Я, в себя заглянув, убедился во лжи:
Ад и рай – не круги во дворе мирозданья,
Ад и рай – это две половины души.
– Еще! – каким-то полузадушенным голосом просипел Захарий.
Уважим старика! Авторитетный волхв – учитель моего учителя. Таким не отказывают.
Холодной думай головой
Ведь в жизни все закономерно
Зло излученное тобой
К тебе вернется непременно.
– Господи, – начал раскачиваться на табурете Захарий, – я об этих вещах думаю десятками лет, дважды пытался излить выстраданные мысли на пергамент, получается какая-то блеклая ерунда. Говорить я могу про любую из этих мыслей хоть сутки без отдыха и продыха, а писать не дано. Не горазд. А тут человек изложил все в четырех простеньких строчках, и так красиво, так талантливо! Я должен с ним встретиться!
– И я должен, – хмыкнул я, – и Павлин рвется, и еще несколько бригад. Буду только рад, если ты найдешь его первым.
– Да, да, увлекся я что-то…
Павлин строго поглядел на поисковика.
– Учуял араба?
– Конечно!
– Где он?
– Там! – показал парень рукой на юго-восток.
– Да что там? Ты дело говори, какая страна, город, нужный район или улица?
– Это все я не знаю. Буду тыкать рукой, пока не приду на место, и не найду нужного человека.
Мы переглянулись. Всем троим было ясно, что без проверки тащить хлопца в поход бессмысленно. Если просто хвастается, то кроме потерянного времени ничего и не будет.
– Я на все три ватаги сделаю по кедровой рыбке, Захарий заговорит, когда-то давно у нас такая вещица для поиска получилась, – проговорил Павлин. – Вы когда уходите? – спросил он меня.
Я повернулся к старшему волхву.
– Сколько мы еще можем побыть в Киеве?
– Думаю, дня три-четыре. Ватаг пять от вас отстали.
– Отлично! – обрадовался я, – глядишь все и переделаем.
– Что это у тебя тут за дела? – обиженно-скрипучим голосом осведомился Яцек, – любовницу еще не посетил? Или деток не проведал, которые лет тридцать назад от киевских красоток нарожались?
– Я в Киеве