По ту сторону зеркала - Татьяна Осипцова

Пора кончать реветь, слезами горю не поможешь, слишком мало времени, чтобы так бездарно его тратить.

Для начала Надя решила пересчитать в валюту свои наличные ресурсы. Мокрыми от слез пальцами она достали блокнот и разделила имеющуюся сумму в столбик. Получилось около семнадцати тысяч.

Сколько может стоить ее квартира? Как бы это поскорее узнать?.. Взглянув на часы и сообразив, что на родине около десяти вечера, она набрала номер Ксении. Голос подруги прозвучал совсем близко, как будто их не разделяли тысячи километров.

— Ксеня, это я, Надя.

— Здравствуй Наденька! Как твои дела? Нашла сестру?

— Да, нашла! — Надя вздохнула. — Но у нас горе. Вера смертельно больна и на операцию нужны большие деньги. Ты не могла бы узнать, за сколько можно срочно продать мою квартиру? Узнаешь?

— Конечно, узнаю. Бедная моя девочка! А где же ты будешь жить?

— У тети Фани, она мне завещание на комнату написала. Я по сотовому звоню, боюсь, деньги кончатся. Я в среду прилечу, напишу тебе доверенность, ты согласишься все оформить за меня? Моя квартира ведь даже не приватизирована, там много возни, а надо поскорее. У нас меньше двух месяцев.

— До чего?

— Позже операцию делать не возьмутся. Вера умрет.

— А денег хватит? В нашем доме продали однокомнатную квартиру за пятнадцать тысяч долларов.

— Неважно. Ты узнай и мне позвони. Записывай телефон… Узнаешь что-то, звони. Ну, пока.

Пятнадцать тысяч долларов… Доллар по отношению к евро — примерно четыре к пяти.

Она опять взялась за блокнот. Получилось двенадцать тысяч. Плюс шестнадцать — итого двадцать восемь. Мало!

Вспомнила про прабабкины сережки. Сколько они могут стоить? Тысячу, две?

Может, на операцию и хватит, а на реабилитацию, ведь без нее все бессмысленно…

Мелькнула мысль: а если опять попробовать сыграть? Но чудес не бывает, и нельзя рисковать, когда от этого зависит жизнь сестры…

Кто может помочь такими большими деньгами?.. Чернов, вот кто! Он до сих пор любит Веру, и как только узнает…

Надя решила прямо сейчас ехать к Чернову в театр.

Однако оказалось, что в помещении бывшего дома культуры идут спектакли какой-то провинциальной труппы, а театр, в котором играл Александр, накануне уехал на гастроли.

Надя пыталась добиться от кассирши, куда уехал драматический коллектив, но та сказала, что не имеет к нему никакого отношения, о маршруте ничего не знает, а новый театральный сезон начнется в конце сентября.

Конец сентября, это безнадежно поздно!

На всякий случай Надя съездила к Чернову домой. Конечно, на звонок никто не ответил, но она решила оставить записку — вдруг Александр вернется домой раньше?

На листке из блокнота она нацарапала: «Саша, я нашла Веру, она нуждается в помощи, — зачеркнула три слова, исправила: — она при смерти. Позвони мне по телефону… Надя».

Сложив записку, просунула ее в узкую щель возле замка, чтобы сразу заметил.

Домой она вернулась поздно, совсем без сил. Только открывая дверь квартиры, вспомнила, что Фаина Абрамовна больна.

Но оказалось, что давление у старушки уже снизилось, она даже встала с постели и в обществе своих соседей пьет чай с пирожными, которые принес Лешка.

— Где ты пропадала так долго? Как сестра? Вы виделись?..

Надя опустилась на стул.

— Виделись. Ей очень плохо. Она умирает.

— Какое горе! — по театральному всплеснула руками Елена Витальевна.

— Совсем умирает? — переспросила тетя Фаня.

— Единственный шанс — операция по пересадке костного мозга. Я могу стать донором, мы ведь близнецы, но операция стоит уйму денег!

— Да, медицина теперь стала очень дорогая, — констатировала Елена Витальевна.

— Сколько? — поинтересовался практичный Лешка.

— Тридцать тысяч евро операция, и двадцать реабилитация.

Лешка даже присвистнул:

— Круто!

— Я прикинула, около тридцати тысяч могу наскрести.

На вопросительные взгляды соседей Надя сказала, что почти семнадцать имеется, а еще она продаст свою квартиру.

— Правильно, здесь тебя пропишу, живи, все равно комната потом тебе достанется. Я ее на днях Наде отписала, в наследство, — пояснила Фаина Абрамовна.

— Я думала у Чернова попросить помощи, но он, похоже, на гастролях.

— Да-да! Я узнавала, спектакли возобновятся с октября, — поторопилась поделиться информацией Елена Витальевна.

— Может, попробовать его сотовый пробить? — предложил Леша.

— Молодец, пойди попробуй, — одобрила тетя Фаня.

— Я с тобой! — вскочила с места Надя.

В своей комнате Леша нашел нужный диск.

— Давай данные.

— Чернов Александр.

— И все? Не выйдет. Надо отчество, год и место рождения.

— Постой, я знаю его домашний адрес!

— Диктуй.

Лешка переключился на другую программу и вскоре сообщил:

— Чернов Александр Сергеевич, 1971 года рождения, с этими данными можно попытаться пробить сотовый.

Строчки ползли по экрану. Сколько же в Питере Черновых Александров Сергеевичей! Однако нужного среди них не оказалось.

— Не помогла твоя программа, — вздохнула Надя.

— Черт! Наверняка на кого-то из родственников или знакомых номер оформил. Но домашний-то, вот он. Звони.

— Какой смысл, его ведь там нет?

— Зато почти наверняка имеется автоответчик. Давай.

Надя набрала номер, после третьего гудка прослушала приветствие: «Здравствуйте, сейчас я не могу вам ответить, но, если вы оставите свое сообщение, обязательно перезвоню».

— Саша, это Надя, Верина сестра. Вера при смерти, ей нужна помощь, если ты можешь помочь деньгами, позвони мне, — Надя продиктовала номер своего телефона.

— А вдруг он не появится там до сентября? — проговорила она, глядя на Лешу.

— Зато если все-таки появится — услышит твое сообщение.

— Да я и так записку в дверях оставила…

— Мало ли что с запиской случится, вдруг хулиган вытащит? Автоответчик надежнее.

Надя вернулась к Фаине Абрамовне. Соседка ушла, и старушка сидела за столом одна. В руках она теребила сберкнижку.

— Надя, я тут думала, где тебе денег найти… У меня имеются сбережения.

— Ну что вы, Фаина Абрамовна! Какие у вас сбережения! — не слишком вежливо отмахнулась Надя.

— Как какие? — слегка обиделась добрая женщина. — У меня, между прочим, пенсия девять тысяч в месяц! Я же блокадница, и всю войну проработала в осажденном городе. Спасибо президенту, сейчас я совершенно не нуждаюсь, к тому же льготы всякие! Короче, у меня на книжке тридцать две тысячи накопилось. Бери. Мне только на похороны теперь и надо, а уж ты, я думаю, похоронишь меня, коли помру.