Смертельные ловушки: Выживание американской бронетанковой дивизии во Второй мировой войне - Белтон Купер

И действительно, немцы выпустили по нас три снаряда один за другим, и те взорвались в самой середине широкого поля, где разбила лагерь штабная рота. К счастью, ближайшие машины стояли в 40—50 метрах от этого места, и ущерб ограничился разбитыми ветровыми стеклами и порванным брезентом.

С рассветом мы смогли точней оценить случившееся. Удар второго снаряда пришелся по другую сторону дороги, в пятидесяти метрах за майорским трейлером, точно между проложенными там железнодорожными рельсами. Хотя участок дороги был полностью уничтожен, стальные рельсы и стальные же крестовины, какими иногда пользовались на немецких железных дорогах, несколько ослабили взрывную волну. Хотя я и оказался прав в том, что не стоило разбивать лагерь между двумя артбатареями, напоминать об этом не было смысла. Я лишь надеялся, что мы все получили полезный урок.

Немецкий наводчик, видимо, запутался, увидав вспышки от залпов двух расположенных в полусотне метров друг от друга батарей. Первый снаряд пришелся на северный край лагеря, второй — на южный. Наводчик взял среднее значение, и следующие снаряды попали точно между двумя батареями, как раз в то место, где встала лагерем штабная рота.

Обследовав местность, мы увидали три несколько перекрывающие друг друга огромные воронки глубиной от четырех с половиной до шести метров и поперечником около пятнадцати метров каждая. В одной из них нашлось донце 210‑мм снаряда. С полевой артиллерией такого крупного калибра мы до сих пор не сталкивались! Как выяснилось позже, по нам стреляла гаубица с железнодорожного транспортера, стоявшего на путях в тоннеле близ Эшвейлера, в тринадцати километрах от нашего лагеря. По ночам поезд выезжал из тоннеля, гаубица делала несколько выстрелов по нашим позициям и с рассветом вновь пряталась в туннель. Так продолжалось несколько дней, прежде чем ВВС засекли транспортер, и P‑47 прицельной бомбардировкой с пикирования уничтожили и туннель, и орудие. Несомненно, способность уложить с 13‑километровой дистанции три крупнокалиберных снаряда в цель так, чтобы воронки от взрывов перекрывали друг друга, свидетельствовала о выдающейся точности немецких систем управления огнем.

Рота «Си» перебралась ближе к южной окраине Ререна, разместившись рядом со складом боеприпасов. Ремонтная рота 33‑го бронетанкового полка встала лагерем в нескольких километрах от того же места, чуть южнее Корнелимюнстера. Когда я прибыл туда на следующее утро к майору Дику Джонсону, командиру ремроты и старшему офицеру ремонтных частей в Боевой группе Б, тот пожаловался, что рядом с лагерем разместилась батарея восьмидюймовых орудий.

— Купер, — говорил он, — мы прибыли сюда первыми, а теперь эти ублюдки будут и навлекать на нас огонь, и мешать нам работать!

— Майор, — посоветовал я, — вы же наверняка старше по званию, чем командующий батареей. Так прикажите ему передвинуть орудия!

Джонсон ухмыльнулся и сказал, что подумает, хотя оба мы знали, что расположение артиллерийских батарей расписано в плане по корпусу и артиллеристы имеют преимущество перед ремонтниками. Было понятно, что, покуда идет сосредоточение, в окрестностях будет становиться все теснее и теснее от подтягиваемой вплотную к передовой артиллерии и складов с боеприпасами и провиантом.

Как и следовало ожидать, восьмидюймовые орудия вели огонь круглые сутки. Немецкие системы инструментальной разведки засекали вспышки и звук выстрелов, и тогда их артиллерия открывала ответный огонь. Немцы воевали методично — надо полагать, это было следствием их дисциплинированности. Вероятно, это давало им множество преимуществ, но в таком педантизме были и свои недостатки — метод превращался в шаблон. Если немцы открывали огонь по определенной цели в 11.00, следовало предполагать, что и на следующий день они начнут стрельбу в то же самое время — хоть часы по ним сверяй. Это, по крайней мере, подсказывало нам, когда ожидать обстрела.

На поле между ремонтными мастерскими и батальоном восьмидюймовых орудий, ближе к последнему, паслось стадо немецких коров. Всякий раз, как немцы открывали огонь на подавление, часть снарядов рвалась на этом поле, и какая-нибудь из коров попадала под осколки. Стоило обстрелу прерваться, как затаившиеся по окопам артиллеристы и механики вылетали на поле, чтобы первыми добраться до коровы. Все помнили Нормандию, где нас преследовала жуткая вонь падали с полей. Единственным выходом было немедленно разделать тушу, а остатки закопать. Заодно на столах у нас появлялась свежая говядина, добыть которую иным способом было в то время почти невозможно.

Как-то раз наши механики твердо решили не допустить повторения несчастий предыдущего дня, когда артиллеристы добрались до павшей коровы первыми. Когда начался обстрел, одна бригада механиков спряталась не в окоп, а в тягач-эвакуатор Т2. Они завели мотор и принялись ждать, когда огонь на подавление стихнет.

Как обычно, обстрел был в самом разгаре, когда осколком снаряда смертельно ранило здоровенную корову. Сержант-механик тут же выгнал тягач на поле, и артиллеристам оставалось только беспомощно смотреть на него из крытых окопов. Наши ребята открыли люк в днище тягача, один из них выбрался наружу и зацепил дохлую корову петлей буксировочного каната. Второй конец каната он навесил на лебедку и тут же забрался обратно в машину, после чего бригада покинула поле боя, волоча добычу на буксире. В тот вечер вся рота лакомилась свежими бифштексами. Сколько мне известно, это был первый случай в истории военного дела, когда с поля боя под огнем эвакуировали дохлую корову.

По мере того как продолжалось сосредоточение сил, Ахен оказался полностью окружен. В город отправили парламентера под белым флагом, который потребовал от немцев сдаться, но командующий их силами отказался. Тогда сражение за город началось всерьез. Приданная 1‑й пехотной дивизии оперативная группа Хогана из состава 3‑й бронетанковой дивизии возобновила наступление с юга и со стороны охваченного восточного фланга. 30‑я пехотная дивизия XIX корпуса и отдельные части 2‑й бронетанковой дивизии штурмовали город с севера и северо-запада.

В отдельных районах нам пришлось вести тяжелые бои, в особенности на подступах к высотам над главными дорогами в окрестностях города. Артиллерия четырех дивизий, не считая тяжелых орудий корпусного и армейского подчинения, непрерывно молотила по Ахену. Вдобавок 9‑я Тактическая воздушная армия нанесла несколько ударов по целям в городской черте. Немецкий гарнизон был раздавлен, и после тяжелых боев его командующий капитулировал.

Разведка донесла, что немцы разработали новое секретное оружие — дистанционно управляемую автотанкетку[54]. Высотой всего полметра, она работала на аккумуляторах, управлялась по кабелю, который разматывался при движении, и несла на себе 450 килограммов тротила. Взорвать ее оператор мог с расстояния нескольких сотен метров, из окопа. В Дюрене было организовано училище для немецких солдат по обхождению с этими танкетками.