Остров накануне - Умберто Эко

В корме, в непосредственной близости от органа, имелась еще клеть для тазика, телескопа и прочих приборов. Когда он осматривал ту часть, сообразил Роберт, он не проверил, упирается ли задняя переборка непосредственно в румпель. Но рисунок, набросанный по памяти, не предоставлял каких – либо возможностей в том углу, если, конечно, изгиб кормы был передан правильно. Еще ниже была слепая кишка, в которой, он был уверен, не оставалось места ничему.

Вот, разделив корабль на уровни, он аккуратно заполнил каждый и не нашел полостей ни для каких тайнохранилищ. Вывод: у Пришлеца не имеется постоянного места. Он переходит, когда переходит Роберт. Как обратная сторона Луны: известно, что она существует, но никто никогда ее не видел.

Откуда видна обратная половина Луны? С постоянных звезд. Их жители, выжидая, неподвижно, с терпеливостью взирая на светило, сумеют разглядеть его засекреченную часть. Пока Роберт гуляет вместе с Чуженином, то есть пока тот определяет свой маршрут исходя из перемещений Роберта, Роберт не сможет его поймать. Роберту надо стать постоянной звездой и вынудить Чужака к поступкам. А поскольку этот Пришлый явно прячется на мостике, когда Роберт лазит по межпалубным отсекам, надо убедить его, будто Роберт внизу, и хватать его сверху.

Для обмана Постороннего он установил зажженный свет в каюте капитана, чтобы тот подумал, что Роберт занят письмом. Сам же спрятался на верхушке полубака, прямо сзади за колоколом, так чтобы, оборотившись, можно было видеть всю площадку под бушпритом, а спереди просматривать целиком шкафут и шканцы до полубака и кормового фонаря. Он захватил с собой оружие и, подозреваю, бочонок.

Ночь он провел, дергаясь при малейшем шуме, как будто обязан был снова вернуться к шпионству за доктором Бердом, и щипал себя за уши до рассвета.

К утру он вернулся в каюту, где тем временем свечка загасла. И нашел все документы в полном разоре. Прощелыга просидел ночь в его кресле, может быть, читая его письма к Любезной, пока он коченел на насесте и мок от рассветной росы!

Противник пробрался в его воспоминания… Роберт вспомнил предупреждения Саласара: обнаруживая страсти, открываете брешь в свою душу. Вне себя он ринулся на мостик и начал там стрелять из ружья куда попало, прошил пулей мачту, потом палил снова, пока не осознал, что никого не убивает. Учитывая, сколько требовалось времени в тот век на перезарядку мушкета, враг вполне мог позволить себе небольшую прогулку между первым и вторым выстрелом, посмеиваясь над перепалкой, которая переполошила, похоже, только перепелок, исходивших кудахтаньем на нижнем деке.

Ах, он посмеивается! Где же он посмеивается? Роберт вернулся к рисунку и сам себя упрекнул, что в сущности ничего не смыслит в строительстве судов. Чертеж передавал только верхний и нижний пределы и длину, ширина не была учтена. Представив внутренность вдоль, или, как сказали бы в наше время, корабль в разрезе, новых тайников он не увидел. Но если начертить все то же самое в виде сверху, можно было бы, наверно, выявить новые резервы мест.

Роберт отдал себе отчет лишь в эту минуту, что на корабле слишком многого недостает. Например, оружия. Ну допустим, оружие унесли на себе матросы, если они, конечно, оставили этот корабль доброю волей. Но на «Амариллиде», например, в выгородке трюма содержалась древесина для починки мачт, руля и бортовой обшивки на случай повреждения их от стихий, а Роберт нашел на «Дафне» изрядное число мелких щепок, высушенных недавно, для протопки камбузной печи, но никаких намеков на дуб, лиственницу, выдержанную ель. Вместе с судовой древесиной улетучились пилы, топоры, молотки и гвозди…

Куда засунули все это? Он выполнил новый чертеж: сверху, с капитанского мостика, на просвет. Продумав рисунок, Роберт понял, что в изображаемом им муравейнике может быть выкроено малое местечко под органной, и туда можно попадать без трапа, через небольшой люк. Места там едва ли хватило б для всех недостачествующих на корабле предметов, но в любом случае открывался какой – то зазор. А если в низком потолке глухой кишки есть секретный проход, значит, и оттуда можно пробираться в часовую рубку, выходить незамеченным, разгуливать по кораблю.

Роберт совершенно уверился, что некуда Врагу девать себя на судне, кроме того места. Он бросился вниз по трапам, все ниже и ниже, вплоть до глухого отсека, нырнул туда, но на этот раз осветил своей лампадкой не пол, а потолок. Да, в потолке был закрытый люк! Роберт удержался от первого порыва: распахнуть его. Если Враг окопался в этой щели, первым делом к нему просунется Робертова голова, а он только этого и ждет. Надо наступать со стороны, где не чаяли атаки, как Роберту было памятно еще со времен Казале.

Этот чулан, если он существует, граничит с кладовой – телескопной, и входить надо, вышибая стену.

Вернувшись на ярус выше, он миновал сухарню, перешагнул через непонятные снаряды и остановился у переборки, которая – он только теперь понял – не состояла из крепких бревен, как ближние к ней шпангоуты и бимсы. Она была совсем слабая. Как в свое время с музыкальной каютой, Роберт размахнулся, пнул ногою что было силы, доски вылетели из пазов.

Перед ним была мышья нора, куда просачивался тусклый свет через скважины в круглых стенах, сходившихся под углом. Прямо в углу на подстилке, поджав колени к подбородку, вытянув навстречу Роберту пистоль, находился Двойник.

Это был старик с расширенными зрачками, с высушенным лицом, обрамленным седою бородою, с редкими и белыми волосами, дыбом стоявшими на голове, и с беззубым ртом, обнажавшим десны цвета черники, утопавший в мешке, некогда бывшем черным, ныне засаленном до белизны, сплошное расплывшееся пятно.

Он целил в Роберта пистолью, в которую вцеплялся двумя руками, локти у него дрожали, изо рта выцеживался слабый писк. Первые слова были по – немецки или по – голландски, а после этого, повторяя то же самое, он выговорил фразу на искаженном итальянском, что показывало, что он угадал происхождение попутчика, копаясь в его бумагах.

«Если ты будешь идти, я буду тебя убивать!»

Роберт до такой степени был ошарашен его видом, что замешкался с ответом. Это было к лучшему, потому что, всмотревшись, он понял, что курок оружия не наставлен и что его Противник не великий мастер военных приготовлений.

Тогда он спокойно приблизился к сидевшему, ухватил пистолет за ствол и попробовал выволочь его из пальцев, судорожно сведенных на рукояти, между тем как существо исходило в воинственных тевтонских взвизгиваниях.

Хотя с трудом, но Роберту удалось отнять пистоль, а противник повалился ниц. Роберт склонился рядом, придерживая его за голову.

«Сударь, – уговаривал он. – Я вас не трону. Я друг. Понятно? Я amicus».

Тот разевал и захлопывал рот, не говоря ни слова. Виделись одни закаченные белки, ярко – алые, и Роберт испугался, не смертный ли пришел ему час. Он поднял на руки это хрупкое тело и отправился с ним на руках наверх в каюту. Наверху он отпоил его водой, влил ему в рот и немного спирта, и наконец тот сумел выговорить по – латыни «Благословен Господь», поднял руку для крестного благословения, и только тут Роберт осознал, разглядев обрывки его одежды, что перед ним духовное лицо.

21. СВЯЩЕННАЯ ТЕОРИЯ ЗЕМЛИ[30]

Не будем восстанавливать диалог, заполнивший двое суток. Причина, в частности, и та, что записи Роберта стали лаконичней. Вероятно, как Робертовы конфиденции Владычице осквернились от постороннего взгляда (подтверждения чему он так и не осмелился спросить у товарища), так он на много дней забросил сочинительство и только сжато отмечал, чему обучился, и что происходило.

Итак, Роберт находился в обществе преподобного Каспара Вандердросселя, из Иисусова Братства, профессора математики прежде во Франконии, а затем в коллегии иезуитов в Риме, вдобавок астронома и куратора различных дисциплин при Римской Генеральной курии. «Дафна» под командованием шкипера голландца, уже ходившего в этих морях с грузами Коммерческой Ост – Индской компании, много месяцев назад отплыла из средиземноморской гавани, обогнула Африку и двинулась к Соломоновым Островам, точно как и доктор Берд на «Амариллиде», – только доктор шел с востока на запад, а «Дафна» наоборот, но к антиподам попадаешь одинаково, как ни окручивай Землю. На этом Острове (тут фатер Каспар указывал на дюну за береговой кромкой) намечалось разместить Наблюдательную Установку, Specola Melitense. Что это за Мальтийская Установка, не было понятно, но Каспар шептал с таким видом, как будто этим интересовались все на свете люди.

Чтобы добраться до Острова, «Дафна» затратила порядочное время, как было положено в тот век и в тех странах. После Молуккских островов по пути к Сан – Томе, архипелаг Новая Гвинея (причаливали только в портах иезуитских миссий) корабль унесло штормом в неизученное море, к острову, населенному мышами величиною с подростка, с безмерным хвостом и с котомкой на пузе. Чучело одной такой мыши фатер Каспар в свое время продемонстрировал Роберту (и был в ярости, когда тот кинул в море экземпляр «чуда, ценою в Перу»!).